Митинский гамбит

                Подарок для моей возлюбленной маленькой и светленькой Элины Свитолиной
     - Да я, в - натуре, творческая личность, на х...й, бля, - жутко кривя мохнатое лицо, откусывая краткие ругательства и потрясая свинорезом, опасно сверкающим в приглушенном свете компьютерного экрана, маленький медвежонок, более известный как Пох, подступал к своему приятелю Ли Харви Освальду, в этот драматический момент их товарищеских взаимоотношений как раз раздумывавшим : побрить ли башку наголо бритвой или е...ть какого правителя доброй пулей в лобешник. - Сука, бля, да я посрать спокойно не могу, подрочить на нигеров не получается без мыслей о родине, в рот ее, паскуду, я пахал, мать твою американскую. Ли ! - Завизжал медведь, видя витающего в облаках друга. - Чё делать - то ?
     - Ни хера, товарищ медведь, - наконец снизошел до ответа неуловимый убийца президентов, орудующий на раз - два в Митино. Они залегли на дно, устав гнуть свою линию, согнувшуюся уже под воздействием международного сообщества в какое - то смешное дышло из усов, ахуя, маневров и затвердевшего, как смола на вишне, чувства скорого п...ца, что вот  - вот наступит, надо только подождать чутка, может, лет сто, но, может, и пять, хер его знает. - Наливай и пей.
     Он подвинул твердой ладонью налитый до краев стакан с чаем приятелю и, улыбаясь смотрел, как медвежонок, постарев и поседев прямо на глазах, став эдаким благородно - бобристым, заслуженным, седастым чернобуром, о чем явно вопиял тот самый бур, до поры хранившийся на балконе Диты фон Тиз, где и происходило действие сказочки. Я стырил его у зимних рыбаков, подкравшись, точно спецназовец или привидение, укутавшись белой простыней, тренируя волю и разум в преодолении неестественных препятствий из полного мудизма нашей жизни, а самым мудовым была именно зимняя рыбалка. Мужественные люди, заиндевев в овчинных полушубках, помнивших артобстрелы Зееловских высот, кавалерийский рейды Махно и освоение БАМа, хекали водку стаканами, добродушно шевеля окостеневшими от мороза ушами, присвистывая и подмигивая друг другу, вылавливая обмороженных окуньков, от ужаса закутавшихся самочинно в обрывки наполеоновских шинелей, что, как известно любому историку, до сих пор лежат на дне всякой русской реки, не говоря об иных водоемах : прудах, ручьях, озерах и Байкале, которое одно ни то, ни се, а - х...й знает что, но пресное и принадлежит китайцам, это все знают. Когда они возвращались домой, вваливаясь в узкие прихожие коммунального рая жены снимали с них задубевшую одежду долотом и лопатой, демонстрируя присущий русскому народу здравый смысл, сопливые дочери тащили спирт, разведенный водой из под крана, косоглазые сыновья, хулиганы и потенциальные пидарасы, шмыгая покрасневшими от переживаний за папку носами стояли в углу, рядом с галошами дедушки, приехавшего накануне из Костромы. Он привез с собой соленого леща, мешок осенних яблок - антоновки и неистребимый вонючий запах, даже соседи, поведя носом радостно гыкали  : " Эвон, опять старый прибыл ", плевались, строя рожи, а потом садились на кухне тесным кружком, разливали в алюминиевые кружки портвейн и задумчиво шептали : " Даааа ", глядя в покрытое бодрящим узором из льда, снега и замерзшего птичьего говна окно, медленно выпивали и шли смотреть телевизор, там как раз цветной Штирлиц кидал через хер всю немецко - фашистскую хевру, копытя коридоры РСХА ярко начищенными гуталином сапогами фабрики  " Большевик ".
     - Да вы задолбали, - проныла сестричка, ворочаясь на кровати и пиная меня острой коленкой. - Дайте людям поспать, в конце концов.
     - Ну, - кратко подтвердила лучшая теннисистка планеты, закидывая на меня жаркое бедро. Я лежал между двух красавиц, чувствуя себя кусочком швейцарского сыра, катающимся в вологодском и флоридском масле, изредка выныривая на поверхность, чтобы навести порядок и задать новые цели и задачи своему отряду, увеличившемуся на невесть как прибившегося Освальда, встреченного Похом в субканализации, они там еще пустили в расход козлобородого дедушку из национал - большевиков вместе с его еврейской бабой, да так и сдружились. Пох привел его на  " точку " в Митино, где мы накапливали силы перед решающим броском на подземный бункер Военно - Космических Сил России, а ведь все благодаря тому же Кротову. Он вовремя вспомнил одно из своих приключений и рассказал его нам по отдельности, вот мы и соединились вновь, собравшись со всех концов Земли на тайную хату блистательной Диты фон Тиз, замаскированно - проживавшей под видом самой обычной крановщицы на окраине осенней Москвы.
     - Концы, - весомо буркнул Чикатило, входя с кухни в спальню, где он ужаривал в грибах соседа стриптизерши, дядю Дато из крымчан, одноногого ветерана боевых действий на востоке Украины, выслужившего прострел в боку и пару месяцев на подвале от благодарных руководителей независимых, как Кандагар, республик. Чикатило подловил его на элементарном незнании пользы тараканов, разбесился и зарезал дротиком от дартса, всегда носимом за левой портянкой. Хули с него взять, маньяк. Бандеровец. Впрочем, как и все мы. Мы были попеременно то власовцами, то бандеровцами, то махновцами, лишь коммунистами мы не хотели быть никогда. Ну, еще евреями и неграми тоже не хотели. Пидорами тоже как - то не личило. Короче, были мы и есть лучшими из лучших. Если кто читал о предыдущих похождениях отряда, тот знает, а кто не понял - не поймет. - Концы у Бэйли Джей, однако.
     Сквозь сон я задумался, вяло мацая маленькую сиську спортсменки : " А чо, может, Бэйли сманить ? Будет глоушить недругов хером по лбу . "
     - Айда дядю Дато жрать, - как всегда смеясь прокричал Кротов, высоваваясь жизнерадсотной физиономией с кухни. - Поспел гнида.
     - Ой, а у меня компот из черноплодки есть, - засуетилась Дита, вскакивая с продавленного кресла. - К мясу с грибами самое то.
     Мои любимые синхронно встали и подались в ванную, откуда раздался шум льющейся воды и какие - то странные звуки, заставившие меня вспомнить пропавшую Ариэльку и ее своеобразные предпочтения. Да, фартануло мне, ничо не скажешь, девки - би - вумат. Я закурил, вспоминая рассказ Кротова, нашедшего меня на отрогах Памира, полувкопанным в землю, если честно. Я уже окончательно разочаровался в людях и решил стать дубом, красивым канадским дубом, задумчиво шумящим листвой и всей этой ветвисто - колючей ботвой под упругими порывами монгольских ветров, несущих заунывные песни казахских акынов и аромат доброго гаша, укуриваемого пастухами - ойротами в их сложном деле ничегонеделанья под звездным небом Азии.
     - Братуха, - потрогал меня за кору Кротов, выскочивший из - за холма справа в один из дней, - слышь, чё скажу.
     Он зашептал, озираясь и хмурясь, очень быстро и сжато, кратко, как умел только он, мой незабвенный товарищ предатель Кротов, вылечивший природное заикание немцами и электричеством, но до того - утащивший политрука Козла прямиком в расположение батальона СС, стоявшего под моим командованием под Осколом Забайкальским. Тогда еще духу китайцев там не было, одинокий Бред Питт лазал по горам и доблестные эсэсманы проводили физкультуру среди коренных народов при помощи огнеметов и МГ - 43. А я ими руководил. Насколько я понял, выходя из древесного состояния, Кротов в сорок четвертом был заброшен на территорию Союза, я ж его сплавил  " абверу ", вот наши дорожки и разошлись до сорок пятого, когда он вырвался из окружения и встретил меня, сидящего на бережку, плюя в воду. Да я рассказывал. В общем, воспользовавшись документами перелетевшего к ребятам Геринга летчика - героя Левандовского Иосифа Самуиловича, Кротов восстановил продуктовую карточку, получил на продскладе сапоги и вещмешок, получил право бесплатного проезда на троллейбусе  " Самарканд - Пешмерга " и убыл, бля, прямиком в Головной Штаб ВКС, размещенный секретно под Манежем, где ухойдакали некогда императора Александра Второго. Там он поступил на службу, о которой предпочитал не распространяться, боясь уже не Нюрнберга, а Гааги, но выведать тайну - выведал. Есть, оказывается, в ближнем Подмосковье, на самом берегу Ладоги законсервированный центр управления всеми ракетами Советского Союза, до сих пор ржавеющих в шахтах по всем республикам, ставших независимыми. Я сначала не поверил. Как это ? А местные ? Кротов объяснил, что местным не до того. Они уже более двадцати лет бегают и меняют шило на мыло, напевая из Нины Ургант и неоправданно веселясь. В это я поверил сразу. Точняк. Так оно и есть. От этого я и ушел в дубы. Сбросив кору с листвой, я побрился, надел джинсы и найковскую майку, обнял Кротова и прослезился. А остальные отрядники присоединились позже.
     Короче говоря, мы отдыхали в Митино, готовясь захватить центр по управлению и нанести сокрушительный удар по пятидесяти городам России термоядерными ракетами, водородными бомбами и лазерами с нейтронной накачкой. А как иначе пробудить этот народ, долбящий в носу под мудрым руководством ничтожных ворёнков, выползших из долбанного КГБ и комсомола ? Вопрос риторический, моя милая Элина, и ответа не требует.