Твори добро

Накануне  поймала меня цыганка на улице и, хотя, у меня на лбу написано : "ничо у вас не выйдет", она нашла-таки слово, чтоб я остановилась.
- Не буду я тебе гадать. Сама все про себя знаешь. Вижу-сильная.
Ты вот что... Хочешь слушай, хочешь нет, но сегодня доброе дело тебе сделать очень надо.
Черные мухи над тобой летают. Но ты про них не думай. Просто кому-нибудь сделай добро. Так надо. Знаю, не смотри так, не веришь нам.
Повернулась и ушла. Не денег не попросила, ни в глаза не заглянула.
Этим и поймала. Я еле-еле отошла от нее за угол, как стала махать руками над головой, разгоняя мух. Я понимала, что их нет, но иррациональный страх заполонил мое, как мне казалось, циничное, опытное, прожженое обманами, сердце.

Я немного отдышалась, вдоволь намахавшись руками в диком танце и оглянулась.
Доброе дело надо было сделать сию же минуту, немедленно, без секунды промедления! Иначе я жить не смогу. Характер такой поганый. Уж если дали мне задание, или если сама себе зарок какой дала-все. Спать-есть не смогу, пока не выполню. От этого качества сердечко мое опытным и стало ...  Я научилась не давать себя использовать, а выполнять работу, не надрывая жилы-нет.

Рядом не было детей, к которым приставали бы педофилы, не было мамашек, которые не могли перетащить коляску через бордюр, не было стариков, которым всегда какая-нибудь помощь нужна, вообще людей рядом не было. Не было выпавших из гнезда птенцов, не было котят, нуждающихся в лечении, были только нагаданные проклятой цыганкой мухи над головой, а для них хорошее дело делать было глупо.
И пошла я, периодически поправляя прическу на макушке, чтобы незаметно для прохожих, прогнать воображаемых мух.

Я стала прислушиваться к себе: на какое доброе дело ты сейчас готова?
Перевести деньги на счет дома малютки? Это будет считаться?
Но вряд ли брошенные малыши будут рады не полной тысяче рублей, которые у меня болтались в кошельке.
Поехать в дом престарелых почитать старикам книжку на ночь? Пустят ли меня туда? Да и как это? Я припрусь такая: здрасте, мне доброе дело надо сделать. Пустите книжку бабушкам почитать... Или полы помыть... Или посуду, там...
Боже, такие дела надо делать все время, а не ради цыганского предсказания!
Ну что еще может считаться за доброе дело? Вот если бы сейчас пацан какой-нибудь, кинулся бы через дорогу, а я бы его практически из-под колес вытащила бы! Я сейчас прям наэлектризована на такие эксцессы!
Ну вот торговый центр.
Ни черта себе я отмахала пешком от цыганки! Четыре квартала уже иду приключений ищу!
Ну почему бы не упасть крыше в этом центре? Я бы побежала людей вытаскивать. Я в нем все запасные входы-выходы знаю! Было дело, приходилось с подругами сваливать от охраны. Мы наворовали отростков и листиков цветов. Там такие шикарные растения, в этом центре! Ну нас и застукали. Нам и пришлось уходить огородами. На бегу менялись блузками. Снимали пиджаки и шарфы. Короче, когда мы вышли на парковку через аварийный выход, охранники нас не узнали... Тем более, что мы щебетали на английском и сделали вид, что ужасно рады их видеть, потому что заблудились.
Вот тут-то мои знания боковых служебных проходов пригодились бы!
Но крыша торгового центра не падала, а наоборот, гостеприимно приняла меня под себя и укрыла от начавшегося дождя...
Неужели ночевать придется с этими ужасными мухами? Какое доброе дело можно сотворить, прохаживаясь по бутикам?
Может, к психологу пойти? Он поговорит со мной и я смирюсь с мухами как с чем-то неизбежным. Я научусь с ними жить и даже полюблю их.
Но доброе дело сделать все равно надо...
Черт бы побрал эту цыганку...
Я помогла маленькой девочке встать на ножки, когда она прямо передо мной свалилась на попу. Я передала рулон туалетной бумаги страждущему в соседней кабинке туалета. Я указала заболтавшимся девченкам на кофе, который вот-вот мог пролиться на пол. И они сказали мне спасибо.
Но мухи сгущались, наступил вечер, а доброе дело не делалось...
Видимо, дело должно быть не обыденным. Настоящее добро, большое и значимое, ожидало своего свершения. И меня это бесило страшно.
Я хотела позвонить подруге, одной из тех, с кем мы от охраны убегали, но даже она не поняла бы моих блеяний  на счет цыганки, мух и подавленного состояния. Я бы тоже на ее месте решила бы, что я пьяна...
Пойду домой. И пойду пешком! Далеко, но тогда шансов на доброе дело станет больше!
И пошла я в ночи под холодным дождем, от которого зонтик практически не спасал, гордо проходя мимо зазывающих таксистов, хотя заплатить им- дело тоже хорошее было бы.

И тут оно!!!
Портмоне!
Лежит в луже, мокнет дорогая кожа, люди несутся мимо, не замечая, что под ногами доброе дело лежит!
Хватаю я его, родимого, засовываю в свою сумку, чтобы добежать до сухого места, посмотреть как из его содержимого вычислить хозяина и вернуть!
Как ликовала моя душа! Сердце пело, а мухи превратились в бабочек. В чудесных, разноцветных, радостных бабочек!
Я чувствовала, что это дело! То самое, доброе, дело с большой буквы! Там наверняка деньги и документы, очень важные и нужные!
Не переживай, потерявший их человек! Все в безопасности! Добротворящий спешит на помощь!
Не успела я додумать эту сладостную мысль, как передо мной вырос полицейский и попросил предъявить документы.
Не вовремя, очень мокро, да и доброе дело ждать не должно, но служба есть служба, полиции не попротиворечишь, и я полезла в сумку искать паспорт.
Тут из-за спины стража порядка высунулась лысая голова, которая, увидев портмоне, завопила совсем не мужским голосом: видаааалииии?!
Я опешила. Полисмен строго посмотрел на меня, локтем незаметно дал поддых лысому, что он умолк и произнес печально-печально:
-Пройдемте.
Доброе дело упало оземь, разбилось, мухи противно зажужжали и ближайшие три часа я повторяла как юродивая одно и то же:
-Нашла в луже, положила в сумку, чтобы потом вернуть. Нашла в луже, когда шла домой. Положила портмоне в сумку, потому что под дождем с зонтиком было неудобно разбираться, и хотела потом вернуть. Нашла в луже....
Полицейский мне явно верил, но лысый был неумолим: вот украла она у меня это из машины,и все. А то, что кошель мокрый- уронила, торопилась, воровка поганая...
Хоть кол на голове теши!
И я сдалась.
Разревелась как дура! Стала бедному полицейскому  рассказывать и про цыганку, и про доброе дело, даже про ворованные цветы год назад в торговом центре, про нерухнувшую крышу, про портмоне в луже и про радость, когда нашла его. И все это сквозь разманную тушь, горькие всхлипы и причитания.
Отпустили меня глубокой ночью, не найдя в моих действиях злого умысла. Но адрес и телефон полицейский записал себе в блокнот на всякий случай.
Господи, какое же горе на меня свалилось с этим добрым делом... Ну какого черта попалась я этой цыганке, будь она неладна... еще мухи эти...
Как была я в мокром пальто, так и села у себя на кухне. Открыла коньяк, налила полную рюмку и жахнула, не закусывая! Первую с горя, вторую, чтоб не заболеть, третью- за здоровье милого полицейского. Потом тосты сама себе я уже не произносила, наклюкалась молча, не придумывая лживых поводов чтоб напиться и не слышать ужасного жужжания над головой.

Утро началось там, где закончился вечер. Я спала на столе. Чуточку недопитая бутылка стояла на полу, а рюмка была подложена под щеку вместо подушки...
На работу идти не было ни малейшей возможности. Конечности, включая голову, болели, и это слово было последним в перечислении того, что было с моими конечностями.
Я залезла в ванну, налила туда пены, в комнате разрывался телефон, а я наслаждалась теплом, разливающемуся по всему телу. 
После обеда пришла в голову, окруженную мухами, мысль, что надо поехать на работу и уволиться. Я даже не очень удивилась этому решению. Вернее удивилась так сильно, что стало все равно.  Такого четкого, ясного плана у меня не было никогда. И я его исполнила вточности как решила.
Поехала, оставила заявление на столе офигевшей шефини, собрала свои ручки, конфетки, сменные туфли и ушла.
Купила мороженое, которое из-за строгой диеты не ела уже полгода. Съела два брикета эскимо, сидя на скамейке в парке, мимо которого пробегала каждое утро на работу и каждый вечер с работы, никуда не торопилась, отдала кусочек шоколада голубям и долго наблюдала как они его таскают его друг у друга.
Ни беспокойства, ни мыслей, ни чувства вины...

Ни жужжания..

Где? Где мухи? Я даже достала зеркальце посмотеть что у меня над головой твориться, хотя понимала абсурдность своих действий.

Не было жгучего желания срочно нестись делать добро! Неужели отпустило? Само? Или цыганка узнала какая я невезучая в плане добрых дел и сняла заочно с меня проклятие?!
Ничего не понимаю. Жизнь менялась на глазах у изумленной публики в моем лице.
Далеко, на другом конце парка стоял гвалт, хохот, слышно было гитару.
"Цыгане шумною толпой по Бессарабии кочуют" - процитировала я вслух сама себе любимого поэта. И вздрогнула. Это цыгане!
Но бежать к ним было так лень, что я потянулась как кошка на солнышке и опять уставилась на голубей.
"Ай на-нэ-на-нэ... Свобода..."