Королевская кровь отрывки из первой части романа

Лили Джон Уэллер родилась в 1979 г. в Рэмпсайде (графство Ланкашир, Англия). В 1990-м году переехала в Лексингтон, шт. Небраска, США – на родину матери. Училась в Государственном университете Мьюррей (шт. Кентукки, США) на факультете литературного творчества, отделение художественной литературы (Murray State University, Bachelor of Arts in English - Creative Writing Option - Concentration in Fiction). Еще будучи студенткой, опубликовала ряд коротких рассказов, которые были замечены критикой: отмечалось бойкое перо автора, хороший слог, романтический взгляд на жизнь, отличающий Лили Джон. С 2001 года работала в различных периодических изданиях, писала статьи по экологии и культуре. С 2004 года работает над романом фентези «Королевская кровь» (The Royal Blood), параллельно пишет короткие рассказы, эссе, не оставляет и журналистской деятельности. Работа над романом затянулась в связи с большой занятостью автора, а также по личным обстоятельствам.

Отрывки из переписки автора романа с переводчиком.
1 марта 2005, Линкольн, Небраска (США)
Дорогая Марина,
Мне очень приятно, что вы нашли мои рассказы в дебрях интернета и обратили на них внимание. Ваше предложение перевести их кажется мне заманчивым. Присланные вами образцы перевода прозы и поэзии разных авторов я показала своим друзьям, говорящим по-русски, и все они признали вашу работу высокохудожественной и квалифицированной, так что, думаю, я могла бы доверить вам перевод своих произведений. Однако я могу предложить вам еще более заманчивое дело. В настоящее время я заканчиваю первую часть своего романа «Королевская кровь». Роман находится, как мне кажется, на стыке таких популярных сегодня жанров как фентези, женский и приключенческий роман. Но здесь есть некоторая хитрость: в увлекательную фабулу романа я включила элементы психодрамы, а также кое-какие философские обобщения. Не удивляйтесь, если вы всего этого не обнаружите сразу: первая часть романа – всего лишь предыстория. Здесь лишь намечена главная тема, конфликт, дающий толчок всему действию. Основные события начинаются во второй части, которая будет отличаться не только по сюжету, но, думаю, и по стилю.
Мое предложение состоит в следующем: пока я дописываю первую часть, вы начнете переводить ее (возможные исправления и уточнения в текст будем вносить по мере их появления). А как только я начну работать над второй (а впоследствии и над третьей) частью романа, я стану высылать вам текст по главам. Таким образом, работа над оригиналом и переводом будет проходить почти синхронно. В результате русский перевод романа может быть опубликован одновременно с оригиналом, а может быть, и раньше (это будет зависеть от согласия и возможностей английских, американских и русских издательств).
Я – молодой и пока не очень известный автор, растущий как таковой вместе со своим романом – первым крупным и достаточно серьезным (для меня) произведением. Поэтому мне будут очень интересны ваши впечатления, критические замечания относительно сюжета, характеров и т.д.
Посылаю вам отрывок из первой части романа, и, если вы захотите его переводить, я вышлю вам полный текст первой части, как только она будет закончена.
С нетерпением жду вашего ответа.
                Всегда ваша,
                Лили-Джон Уэллер
P.S. Вы интересовались, почему у меня такое странное, полумужское имя: Лили-Джон. Коротко говоря, Джон – это в честь моего покойного деда по материнской линии. На самом деле, это целая история, о которой я расскажу в следующем письме.
                Л.-Дж.
15 марта 2005, Лексингтон, Небраска
Дорогая Марина,
Вы так обрадовали меня своим согласием – честное слово, оно вдохновило меня на еще более усердную работу! Десятая глава окончена, а до финала всё ещё далеко. Вообще-то я планировала, что глав будет всего десять, но события разворачиваются так, что я вынуждена добавлять всё новые. Удивительно в крупном произведении то, что пока его пишешь – герои начинают выходить из подчинения автора и жить собственной жизнью: теперь они диктуют сюжет. Я была вынуждена несколько раз изменить свои планы в целом ряде эпизодов. План – это всё-таки схема, а когда скелет начинает обрастать мясом, получается что-то такое, о чем автор и не догадывался, затевая всё это дело. Помните, как это вышло у Франкенштейна: он задумал сотворить прекрасное, совершенное существо, а получилось чудовище. Надеюсь, мой роман не станет чудовищным, хотя, надо сказать, мое Эвердредское чудовище сильно помучило меня. Дело в том, что я задумывала его как эпизодический персонаж, который был нужен только для того, чтобы услать героя подальше от дома. Но вот оно появилось – и стало резко тянуть одеяло на себя. Вы просто не представляете, сколько времени я провела за исследованием вопроса о способах ловли крупных животных, а еще больше – не поверите – за физико-математическими расчетами: сколько нужно людей, сколько и каких материалов, как наладить его транспортировку и содержание. Оно в конец меня замучило! Я так сердилась: ведь я пишу о людях, а тут какой-то зверь заставляет меня думать вовсе не о тонкостях человеческих переживаний, а о грубо-материальных вещах! Надеюсь, в одиннадцатой главе я наконец разберусь с ним и вернусь к людям. Думаю, на две последних главы (если сюжет опять неожиданно не повернет в другую сторону и не разрастется) мне потребуется две-три недели, так что ждите. А пока – вот вам мой обещанный рассказ об истории моего имени. По сути – это история моих родителей и отчасти – вот этого моего романа, т.к. образы главных героев (и даже профессия одного из них) во многом схожи с ними.
Это было в 1976 году.  17-летняя американка Дженнифер Лоу, приехавшая в Англию в качестве туристки, отбилась от своей группы и, загулявшись по лесу, заблудилась. Лес этот находился в знаменитом Озерном крае, где жили и творили поэты-романтики 19 века Уордсворт, Кольридж и Саути. Стало вечереть, и девушка поняла, что ей не выбраться одной, испугалась и принялась кричать в надежде, что кто-нибудь ее услышит. Ее услышал 28-летний лесничий Роберт К.Уэллер, уроженец этих мест, а конкретнее – местечка Рэмпсайд в Ланкашире, откуда он до тех пор никогда не выезжал. Любовь между ними вспыхнула сразу – по крайней мере, так они мне говорили, ибо это были мой отец и моя мать. Ей пришлось остановиться в его охотничьем домике, как она думала, на одну ночь… Когда спустя три недели Дженнифер появилась в аэропорту Хитроу, чтобы лететь домой, выяснилось, что виза ее просрочена. Ей предстояло заплатить огромный штраф, но Роберт, который поехал ее провожать, тут же заявил, что они помолвлены, после чего они взялись за руки, убежали из аэропорта и кинулись прямо в мэрию, а затем в церковь. Мама взяла двойное гражданство, что избавило ее от штрафа. Однако вскоре им всё-таки пришлось расстаться: Дженнифер сообщили из дома, что ее отец, Джон Уэллер, серьезно болен и находится при смерти. Итак, она поехала домой, в Небраску, а ее муж приехал к ней туда несколько позже. В том же году Джон Р.Лоу, мой дедушка, умер от рака, а на следующий год мама поступила в Городской университет Нью-Йорка (CUNY), где изучала журналистику. В 1978 году, по настоянию мужа, который не хотел расставаться ни с ней, ни с родным лесом и любимой работой, она переехала в Англию, где продолжила учебу в Кэмбридже. Тут-то и оказалось, что она беременна. Мама очень хотела, чтобы родился мальчик, которого она назовет Джоном - в честь своего отца. Но родилась я. Так я получила это не совсем обычное имя – Лили Джон.
Надо сказать, я и воспитывалась-то почти как мальчишка: мама заканчивала учебу, заботился обо мне, в основном, отец, вот мне и приходилось, чуть только я подросла, сопровождать его, когда он объезжал свои лесные угодья. Мы помогали зверью, боролись с браконьерами, делали санитарные вырубки… Этот лес стал моим домом. Подобно моей героине, я лихо ездила верхом и прекрасно ориентировалась в лесу.
Когда позднее мы переехали в Америку, я долго не могла смириться с потерей прежнего моего дома. Я и теперь ностальгически вспоминаю эту обитель счастья и гармонии. Со временем я обязательно куплю дом в тех местах, чтобы жить и творить в нем.
Первые уроки литературного мастерства я брала у мамы. Она и теперь – мой первый читатель и главный критик. В моей маме замечательно то, что она никогда не дает мне готовых рецептов относительно того, как надо писать, но дает мне возможность самой выбираться из возникающих трудностей. Она только указывает мне на недостатки в моих произведениях, и мы часто засиживаемся допоздна, увлеченные литературно-философскими дискуссиями, что приводит папу в бешенство.
Что ж, думаю, на сегодня хватит обо мне. Очень хотелось бы узнать более подробно и о вас: о вашей семье, о вашем творчестве, увлечениях… Пишите мне, пожалуйста, почаще, я всегда рада вашим письмам!
                Ваша Л. Дж.

Часть 1.
ТАЙНА ЭВЕРДРЕДСКОГО ЛЕСА
 
 
Глава 1. JUS PRIMAE NOCTIS (в сокращении)

– Эта зелень в твоих глазах… Откуда она? Второй пары таких глаз не найдешь во всем Медоуридже, – шепнул Энтони Марвел своей невесте.
– А такого как ты – храброго и ловкого – не сыщешь в целом мире! – откликнулась Миллисент.
Когда они целовались, их волосы напоминали водопад, наполовину освещенный солнцем: золотистые пряди Энтони смешивались с переливчатым темно-каштановым шелком волос Миллисент. В доме старшего королевского лесничего, стоявшем на опушке Мидглайдского леса, шумела свадьба. Пирующие уже покончили с олениной и рябчиками на вертеле, выпили изрядное количество сидра, отдали дань элю и заморским винам, отведали блюд из рыбы, грибов и орехов, приготовленных самой невестой. На столах теперь стояли всевозможные пироги и пирожки, лепешки, фрукты… За столами сидели егеря с семьями, находившиеся в подчинении старшего лесничего, а также почетные гости – знатные горожане, королевские псари, сокольничие, мелкопоместные вассалы короля Медоуриджа Гордиуса Первого. Музыканты уже подстраивали свои инструменты, ибо застолье подходило к концу, и вот-вот должны были начаться танцы. И вдруг…
– Именем короля! – раздался в дверях громовой голос. На пороге стояли гвардейцы.
В доме воцарилось молчание.
– Что случилось? – спокойно поинтересовался счастливый жених и хозяин дома.
– Его величество требует невесту к себе, – отвечал предводитель гвардейцев. Это был маленький круглолицый сержант с неприятной хитрой самодовольной ухмылкой, как бы навсегда прилипшей к червеобразным усикам.
– Какого дьявола! – в сердцах воскликнул Энтони, и темные глаза его вспыхнули, будто угли.
– Не забывайтесь, господин Марвел! – грозно оборвал его сержант.
– Я не пойму, по какому праву…
– По праву первой ночи! – отрезал сержант, – Госпожа Марвел, следуйте за мной!
Возле Миллисент уже стояли двое с алебардами, а еще двое стали на пути взбешенного жениха.
– Нет, нет, я не пойду! – закричала Миллисент, – Энтони!
Гвардейцы крепко схватили обоих.
– Это просто возмутительно! – вмешался шафер Билл Грей.
– Сопротивление бесполезно, – продолжал сержант, – Jus primae noctis  в этой стране никто не отменял. Во дворе стоит целый отряд, и, поверьте, мои молодцы смогут успокоить всех недовольных.
Энтони взглянул на Уэсли Пейна – дядю Миллисент, который был на свадьбе посаженным отцом.
– Что поделаешь, дети мои, – проговорил тот, потупившись, – он говорит правду. Король имеет право забрать невесту на одну ночь… На моей свадьбе с покойной Джейн при покойном короле было то же самое, – добавил он, помолчав.
– Никогда не думал, что это право распространяется на людей, приближенных ко двору! – не унимался Энтони, – Мало ему простолюдинов!
– Это что, бунт? – подозрительно прищурился сержант. – Я доложу его величеству о ваших непочтительных высказываниях!
– Докладывай-докладывай! Ты, видно, докладами себе дорогу и прокладываешь!
Руки гвардейцев крепче вцепились в рвущегося в бой хозяина дома.
Рыдающую Миллисент утащили прочь. Энтони с размаху стукнул кулаками по столу. Зазвенела рассыпающаяся посуда. Толстая доска треснула, и на белой скатерти показалось пятно крови – от разбитого кулака Энтони. Веселью наступил конец.


*   *   *
Энтони так и просидел всю ночь, упав головой на стол, и лишь под утро, вконец истерзанный думами, забылся тягучим, вязким полусном. Дом был пуст, не считая слуг, неслышно прибравших вокруг и не решившихся беспокоить убитого горем хозяина.
Ранним утром за окном послышался звук подъезжающей кареты. Энтони поднял голову и через минуту увидел вошедшую. В ее осунувшемся лице читались боль и стыд, свадебное платье было порвано и смято. Она остановилась у порога, не решаясь приблизиться к Энтони.  Он поднялся, не отрывая от нее мрачного испытующего взгляда.
– Ты… – начал он, не зная, что сказать дальше, – ты…  Слава Богу, ты жива!
– Энтони! –  она кинулась в его объятия, вновь безудержно рыдая, а он гладил ее голову, прильнувшую к его груди.
– Я боялся, что он убьет тебя, – с трудом выговорил Энтони, – но… раз не убил, значит… Значит, остался доволен!.. – горько окончил он.
– Энтони, милый! Я никогда бы… Но он… Он угрожал отомстить тебе. И еще… Еще он грозил позвать слуг, если я…
– Тихо, тихо, тихо! – утешал он ее, не переставая гладить ее растрепанные волосы, – Бог ему судья, и пусть его грехи останутся с ним!
– Прости меня! – прошептала Миллисент.
– Тебе не за что просить прощения. Это я не должен был позволить им… Знаешь, я думал всю ночь. Может, уехать, куда глаза глядят? Но там… Везде то же самое. Я присягал этому королю. Что ж с того, что он бесчестен! Разве это дает право и мне терять свою честь? Убить его? Отречься? Нет… Это не выход. Попытаюсь остаться верным присяге. Может, это заставит его хотя бы устыдиться…
– Он предлагал мне золото, драгоценности…
– И ты…
– Я ничего не взяла. Я только попросила, чтобы он оставил нас в покое. Он сказал, что придет время, и он найдет, как отблагодарить меня. Энтони, я боюсь! Как знать, что он понимает под «благодарностью»… Может быть, новое бесчестие…
– Нет, нет! Вот это уж… Ни за что! – он помолчал, мрачно сосредоточившись, и вдруг его лицо как-то просветлело, и он сказал: – Давай забудем всё, как страшный сон. Главное, мы снова вместе, и я никому тебя не отдам!
Глава 5. ЧУДОВИЩЕ (отрывок)
*   *   *
К закату все приготовления были окончены. Охотники притаились, ожидая появления чудовища. Рядом с Энтони, державшим аркан, который предстояло накинуть на морду зверя, сидели в засаде десятеро дюжих молодцов из деревни. Сердце Энтони учащенно билось в предвкушении охоты. Он мысленно прикидывал, смогут ли они все вместе удержать голову чудовища.
Солнце село. Лес почернел, небо приняло темно-синий оттенок. Привязанная к колышку корова нетерпеливо перебирала ногами. Вдруг она насторожилась, повернув морду к лесу. Послышался треск сучьев. Корова дернулась и жалобно замычала.
И вот от темной громады леса отделилась гигантская фигура. Раздался отчаянный рев коровы и торжествующий рык звероящера. Он рванулся к добыче, но вдруг его правая передняя нога провалилась в прикрытую травой яму. Голова зверя на вытянувшейся шее подалась вперед и вниз – и в этот момент в воздухе просвистел аркан Энтони. Петля туго стянула челюсти зверя, и все одиннадцать мужчин, что было сил, стали тянуть веревку. Голова чудовища рванула вверх, подняв повисших на веревке Энтони и следующих троих на несколько футов. Но в тот же миг еще три веревки с грузами на концах, просвистев, обвились вокруг трех свободных ног животного, растягивая переднюю ногу вперед, а задние назад. Тут же Громила Макс накинул аркан на хвост чудовища. Старик Уэсли Пейн быстро освободил корову, перерезав веревку, и перепуганное животное стремглав помчалось к деревне. Пятеро ловцов – Энтони, Макс, Гилберт, Толстяк Грегори и жилистый долговязый Джон Брайт вместе с гурьбой помощников, не переставая натягивать веревки, быстро переместились к левому боку громадины и, резко разом дернув веревки, завалили чудовище. При падении  попавшая в яму-ловушку правая передняя нога зверя освободилась, но в этот момент юный Билли метнул последний аркан. Зверь был почти обездвижен, однако силища его была огромна, и юношу подбросило, а затем протащило по кустарнику, траве и камням, сдирая кожу. Пятеро помощников еле удерживали конец и, яростно упираясь ногами, сползали в сторону зверя, откидываясь назад почти до лежачего положения.
– Держи – я отпускаю! – крикнул Энтони своим подручным и, отпустив веревку, бросился на помощь к Билли. Тот скорчился от боли на траве, всё еще судорожно сжимая побелевшими руками канат.
– Держу – отпускай! – крикнул ему Энтони, пытаясь перекрыть бешеный рев животного. Билли не шевелился и не разжимал рук. К нему подбежал отец и, с трудом расцепив его пальцы, унес его на руках.  Теперь Энтони волочило по траве, но тут ему удалось крепко упереться ногами в большой камень. Это позволило остальным тоже закрепиться, и положение было спасено.
А со спины к зверю уже подходили охотники с сетью. С помощью длинных палок сеть удалось накинуть на беспомощно бьющуюся тушу и стянуть спереди. Зверь был пойман.
Энтони подбежал к Билли. Отец отнес его к ручейку и теперь промывал ему раны.
– Жив?
На расцарапанном лице Билли сквозь боль проступила счастливая улыбка.
– Энтони! – пробормотал он, едва шевеля разбитыми губами и отплевываясь землей, – я… смог!..
– Ты настоящий охотник! – похвалил Энтони. Он ощупал ребра, ключицы, руки и ноги раненого. Ушибов было много, но, к счастью, обошлось без переломов.

*   *   *
Глава 10. ЧУДОВИЩЕ И МЛАДЕНЕЦ (отрывок)
*   *   *
Король вошел к Миллисент в сопровождении стражи.
– Ну что, голубушка, одумалась? – тон его не предвещал ничего хорошего.
– Где мой сын? – Миллисент пристально смотрела в глаза Гордиуса.
– Вопросы задаю я, – напомнил монарх.
– У меня нет ответов на ваши вопросы.
– Ах, вот как! Ты, похоже, позабыла, какова ставка в твоей игре! Или ты утратила материнские чувства?
– Я ничего не знаю, – твердо повторила Миллисент и добавила, – Прошу вас, верните мне сына!
– И не подумаю! Да у такой, как ты, матери, пожалуй, стоит и второго забрать! Колби! – окликнул он новоявленного фаворита, – Возьми младенца! Да поосторожнее! Не забывай, что это наследник престола!
– Нет! – крикнула Миллисент, рванувшись наперерез капитану.
– Взять ее! – скомандовал Гордиус, наслаждаясь видом жертвы, трепыхающейся в цепких руках гвардейцев, – Ну что? Скажешь что-нибудь новенькое? Не беспокойся, этого мы будем приносить тебе для кормления. Что касается второго… Сейчас у тебя будет последний шанс спасти его! Ведите! – бросил он солдатам, – Да свяжите ей руки на всякий случай.
Веревка больно захлестнула запястья Миллисент за спиной, и ее повели по коридорам, к лестнице, вниз, в подземелье, откуда раздавался голодный рёв проснувшегося чудовища.
У клетки уже стоял архиепископ, держа на руках захлебывающего от рыданий Валентина. Миллисент похолодела. Она и представить себе не могла, как далеко может зайти человеческая жестокость. И, хотя она помнила о том, что сообщил ей Джеремайа, сердце ее сжалось: что если всё неправда?
Кейдж приторно улыбался ей, снимая с малыша пеленки и приближая его к прутьям клетки, за которыми буйствовало голодное животное.
– Итак, – повернулся к ней король, – не желает ли миледи поделиться с нами своими предположениями относительно местонахождения ее супруга?
На одной чаше весов лежала жизнь ее мужа, на другой – ребенка, если не считать надежды на правдивость сведений, найденных лекарем. На секунду Миллисент задумалась, как поступила бы она, не будь у нее этой крохотной надежды – и не смогла ответить себе на этот вопрос. Стиснув зубы, она смотрела на мечущееся за решеткой чудовище – точно таким видела она его во сне. Она вспомнила пещеру, и голос Энтони, и свой вопрос о детях, и ответ: «Они придут! Придут!»
– Молчишь? – продолжал король, – В последний раз спрашиваю тебя: где он?
– Я ничего не знаю, – еле слышно произнесла Миллисент побелевшими губами.
Король дал знак Кейджу – и тот, наклонившись, просунул младенца сквозь прутья решетки в клетку. Страшная пасть приближалась к крохотному тельцу. Видавшие виды солдаты зажмурились, и даже король заметно побледнел и сделал движение, как бы собираясь вырвать дитя из этой пасти. Челюсти сомкнулись в нескольких дюймах от Валентина. Громадная ноздря слегка сплюснулась, втягивая воздух, пасть снова приоткрылась, и из нее показалась гигантская шершавая лопата языка. Чудовище лизнуло младенца, полностью накрыв его языком. Изумленный малыш широко раскрыл глаза и перестал плакать. К нему тянулась огромная трехпалая лапа. Она сгребла ребенка в охапку, и вся туша завалилась на бок, взгромоздив младенца на волосатую грудь. Тот барахтался в теплой реденькой жесткой шерсти, будто очутился на ворсистом ковре, и в глазах его не оставалось ни тени страха.
Миллисент перевела дух. Кажется, доктор был прав. Все непонимающе взирали на эту невероятную картину.
Первым опомнился архиепископ.
– Что за чертовщина? Ты ведьма! – обернулся он к Миллисент.
Король, раскрыв рот, как ребенок, с любопытством наблюдал за происходящим в клетке, испытав неожиданную радость от неудавшейся казни младенца.
– Что ж, ваше высокопреосвященство, – проговорил он, – Раз ему так повезло – заберите его обратно.
Кейдж покачал головой.
– Простите, ваше величество, но это невозможно.
– Кажется, для зверя это что-то вроде игрушки, – вмешался Колби, – может, поиграет да съест?
Король помрачнел. Казалось, такая перспектива его больше не устраивала.
– Говорю вам, ваше величество, – снова подал голос архиепископ, – тут не обошлось без черной магии! Поглядите на эту мать: она ведьма! Ее надо подвергнуть экзорцизму! Сжечь на костре – и поскорее! Она, кажется, околдовала и вас!
Королем овладело упрямство. Этот enfant terrible проигнорировал слова архиепископа и отчетливо изрек:
– Кто сумеет вытащить оттуда ребенка – может считать, что маршальский жезл у него в руках.
Опережая всех, Колби рванулся к клетке. Малыш усиленно дергал Дреди за шерсть на животе, что, по-видимому, доставляло гиганту массу удовольствия, т.к. он лежал на боку, почти на спине, задрав ноги, закатив глаза и тихонько урча. Чудовище казалось сейчас домашней собачкой, когда хозяин чешет ей живот. Ребенок был недалеко от прутьев решетки, но достаточно высоко. По поперечинам, скреплявшим решетку, Колби ловко вскарабкался на нужную высоту, так что теперь до ребенка можно было дотянуться рукой…
Всё произошло так молниеносно, что никто не мог понять, как чудовищу удалось так ловко извернуться: прикрыв младенца лапой, Дреди вытянул и изогнул шею так, что голова его вмиг оказалась вплотную к просунувшейся в клетку руке. Щелкнули челюсти – Колби с диким криком рванул руку на себя, и она судорожно скрючилась, а сам несчастный рухнул замертво на руки подоспевших солдат. Вместо кисти из запястья его торчали обрывки мяса и жил, всё заливала кровь…

*   *   *
*   *   *
В ту ночь на корм чудовищу привели козу. Дреди осторожно привстал, придерживая Валентина, чтобы тот не свалился, и мягко опустил его на пол рядом с перепуганной, прижавшейся к прутьям клетки козой. Животное отчаянно блеяло, а ребенок, уже изрядно проголодавшийся, очутившись на полу, снова принялся плакать. Дрыгая руками и ногами, он случайно задел вымя козы и рефлекторно уцепился за него ручонкой. Тонкая струйка молока брызнула ему на лицо. Он перестал плакать и жадно потянулся к этому теплому источнику. Дреди, вознамерившийся было наконец поужинать, отступил в глубь клетки, внимательно наблюдая за происходящим. Коза несколько пришла в себя, перестала блеять и застыла, почувствовав приятные прикосновения детских ручонок к вымени, и опустилась рядом с младенцем, предоставляя ему возможность дотянуться до соска губами. Может быть, забывшись на минуту, она вообразила, что это ее козленок, и ласково смотрела, как крошечное существо присасывается к ее соску.
Стражники, наблюдавшие эту картину, затаили дыхание при виде такой идиллии и невольно исполнились умиленного благоговения.
Насытившись, ребенок заснул, прижавшись к теплому боку своей новой кормилицы, а оставшийся голодным громадный зверь чутко задремал рядом, готовый в любую минуту защитить своих подопечных от какого бы то ни было вторжения.
*   *   *
Глава 12. ПУТИ-ДОРОГИ (отрывок)
*   *   *
Как только начался штурм замка и перед окнами появился Дреди, напоминающий какую-то живую железную машину, управляемую крохотными фигурками людей, Арчибальд Кейдж, как всегда без доклада, вошел в покои короля и обнаружил его стоящим перед окном и прижимающим к себе Бенедикта. Король обернулся и глянул на архиепископа в полной растерянности.
– Они обезумели, Кейдж! Они разрушат весь замок и погубят всех! Что делать?
– Пора воспользоваться тайным ходом, ваше величество! – твердо произнес Кейдж, сохраняя полное спокойствие.
– Что? Покинуть замок, когда происходит такое? Да они ворвутся и совершат государственный переворот! Охрана парализована, все в панике! Их запросто пропустят сюда!
– Вот именно поэтому я и предлагаю на время скрыться! – невозмутимо настаивал Кейдж.
– Хорошо, допустим, мы туда уйдем. А дальше? Нам ведь всё равно придется куда-то деваться! Ближайший выход – у Девичьего брода, второй, ведущий к Ривергейту, безнадежно завален. Итак, нам остается двигаться к Девичьему броду. А оттуда? Как мы попадем обратно?
Кейдж пожал плечами.
– Можно вернуться тем же подземным путем. Вы ничего не теряете, ваше величество…
– Кроме своей короны! – съязвил Гордиус.
– Никуда не денется ваша корона! – Кейдж бросил взгляд в окно, – Надолго их не хватит. Еще немного – и они будут вынуждены либо выходить в город вместе с чудовищем, либо отказываться от всей затеи и вести его обратно в клетку… Но на это они вряд ли пойдут… Им нужен ребенок? Скорее всего, они пришлют кого-нибудь за ним сюда, угрожая в противном случае разрушить замок. И поверьте мне, это будет совсем скоро! Сейчас мы безоружны перед ними, следовательно, необходимо отступить. Надо спасать наследника! Или он вам уже не нужен?
Король дрожал, по лицу его тек пот.
– Решайтесь, ваше величество! Иначе и вправду вас могут лишить короны! Так или иначе, ворвавшись сюда и не обнаружив никого, они будут растеряны – по крайней мере первые несколько минут, а потом им ничего не останется, как снять осаду. Уверяю вас, часа через два это всё закончится!
Король в растерянности посмотрел на гобелен «Королевская охота», на Кейджа, на младенца, затем бросил еще один взгляд в окно, перед которым гарцевал «троянский конь», тяжело вздохнул и решился.
Они спустились вниз по крутым щербатым ступенькам винтовой лестницы, и архиепископ, идущий со свечой впереди, наконец оказался на нижней площадке. Он обернулся к королю и сказал:
– Не отставайте, ваше величество! Сейчас будет легче!
– Послушай, Арчибальд! – робко начал король, – Если мы не собираемся выходить с той стороны, какой нам смысл идти дальше? Давай переждем здесь.
– Опасно, ваше величество, – покачал головой Кейдж, – Что если ход обнаружат и проникнут сюда?
– Как они могут его обнаружить? Ведь о нем никто не знает!
– Никто? А инженер Вестикарио? Что если он проболтается?
– Проболтается? Да из него слова не выжмешь! И потом, он дал мне клятву!
– У меня есть подозрение, что он заодно с мятежниками. Ведь не иначе как он помог им соорудить всю эту сложную конструкцию для управления чудовищем! Не будь он незаменим в своем деле, я бы настаивал на его казни! Идемте!
Они прошли еще вперед по просторному коридору, как вдруг Кейдж остановился у развилки, где вправо уходил узенький боковой ход. Пробраться в него можно было только на четвереньках.
– А не свернуть ли нам сюда?
– Ни за что в жизни! – возразил король, – Ты ведь прекрасно знаешь, что там тупик! Второй выход был завален еще при моем отце, а Вестикарио, обследовав этот ход, сказал, что восстанавливать его нет смысла: туда выходят подземные воды, и постоянно случаются обвалы, так что ходить туда опасно!
– Потому-то мы и пойдем именно туда! – глаза Кейджа горели озорной решимостью, ноздри раздувались.
– Нет! – прикрикнул Гордиус так, что ребенок проснулся и захныкал, – Куда мы с ним? – умоляюще продолжал он.
– Хотите сохранить его – слушайтесь меня! – повелительно произнес Кейдж.
– Нет, нет… – бормотал король, усаживаясь на камень и ласково баюкая ребенка, – Не бойся, сынок, папа не даст погубить тебя!
Кейдж присел рядом и дождался, пока Бенедикт успокоится.
– Ваше величество, – проникновенно заговорил он, – здесь, конечно, страшно и неуютно, а идти туда, куда я вам предлагаю – быть может, верная гибель. Как человек я вас прекрасно понимаю и разделяю ваш страх. Но как государственный деятель я не вижу иного пути к спасению. Если сюда придут мятежники – у нас вряд ли есть шанс одолеть их. Здесь нет ни стражи, ни гвардейцев, а мы с вами – не Бог весть какие вояки. А с этим драгоценным кусочком мяса, – кивнул он на наследника, – мы и вовсе беззащитны, он наша ахиллесова пята. Но именно ради него мы должны предпринять то, чего никто не может ожидать от разумных людей. И тогда можно надеяться спасти его.
Король слушал его с отрешенным видом, время от времени покачивая головой, всё ещё не соглашаясь на безумие. И вдруг Кейдж, улучив момент, выхватил ребенка из рук короля и просунул его в узкий проход, а сам пополз следом, толкая плачущий сверток впереди себя.
– Кейдж! Что ты делаешь! Как смеешь ты!.. Немедленно вернись! Это безумие! Кейдж! Я… Я убью тебя! Вернись сейчас же! – кричал король, но сам уже полз по проходу вслед за архиепископом, проклиная в душе тот миг, когда согласился войти в эти катакомбы, где он полностью был во власти этого страшного человека. Ему вдруг подумалось, что и там, наверху, Кейдж не оставляет ему выбора, вынуждая действовать по его указке. Кто подлинный король Медоуриджа?
Отчаяние охватило короля, слёзы текли по его щекам, и он тихо скулил, продолжая ползти по этому пути, ведущему, как ему казалось, в ад.
Но вот проход расширился, и Кейдж ободряюще улыбнулся Гордиусу:
– Вот видите? Не так всё страшно!
Король продолжал лить слёзы унижения и беззащитности. Ему вдруг стало так жаль себя, что он не мог остановить потока рыданий. Они были в просторном зале, где по камням безмятежно скакал крохотный ручеек. Кейдж зачерпнул ладонью ледяной воды и брызнул на лицо Гордиуса. Тот оторопело застыл, в ужасе уставившись на своего мучителя.
– Простите, ваше величество, я должен был, – холодно произнес Кейдж, – у вас истерика. Ничего, это бывает. Доверьтесь мне – и мы спасемся. Отдохните здесь немного, а я закончу еще одно небольшое дело. Он положил ребенка на плоский валун и начал собирать и стаскивать в оставшийся позади проход камни. Толкая собранную груду впереди себя, он дополз до самого начала прохода и наглухо завалил его.
– А это еще зачем? – спросил король, немного придя в себя, – Ты решил погубить нас, Кейдж?
– Нет. Я решил спасти нас. Доверьтесь мне, – повторил он и, взяв ребенка, стал удаляться с ним в следующий коридор, перебравшись через ручей.
Гордиус поспешил за ним. Казалось, опасности остались позади. Они шли теперь по достаточно просторному коридору, хотя через камни сочилась вода, то и дело попадая за шиворот и стекая щекочущими каплями по спине. Еще один просторный зал – и опять коридор. Сквозь журчанье воды послышалось тихое потрескивание, которое медленно и неуклонно усиливалось – и вдруг раздался страшный грохот: где-то впереди произошел обвал. Всё стихло так же внезапно, как началось, и только звук отдельных скатывающихся камней еще некоторое время доносился до насмерть перепуганного Гордиуса.
– Мы не выберемся отсюда, Кейдж! Мы пропали!
Кейдж придвинулся к королю и схватил его за ворот:
– Послушайте, ваше величество! Я, конечно, не смею называть вас трусом и слизняком, но если вы будете разводить панику, я вынужден буду прибегнуть к крайним мерам.
– К-каким еще… крайним?.. – пролепетал Гордиус.
– Здесь нет королей и придворных. Здесь есть ее величество Стихия и три существа, пытающихся уцелеть в ней. Паника – наш враг. И я задушу ее – пусть даже вместе с тем, кто ее порождает.
Гордиус глядел в глаза своего проводника и видел в них такую дьявольскую силу, такую готовность пойти на всё, что воля короля была окончательно парализована, и он ничего больше не смел изречь.
– Дальше мы не пойдем, - сказал уже совершенно спокойно Кейдж, присаживаясь на камни, не выпуская из рук внезапно притихшего и обмякшего в его объятиях младенца. Казалось, тот понимал всё происходящее и так же, как его отец, затаил дыхание.
Они сидели молча, прислушиваясь к звукам капающей и текущей по камням воды. Спустя некоторое время далеко впереди прогремел еще один обвал. Свеча догорела, и Кейдж зажег следующую. Пламя, до тех пор колеблемое легким сквозняком, вдруг выровнялось и уменьшилось. Звук воды почему-то стих, и вскоре они заметили, что ручей стал шире и глубже. Вода медленно прибывала. Очевидно, последний обвал где-то перегородил ручей. Им пришлось отступить вместе с сужающимся берегом. Король не смел издать ни звука.
– Всё, – сказал Кейдж, крепко обхватив ребенка и поворачиваясь вспять, – Идемте назад. И поскорее, не то действительно погибнем!
Король поспешил за ним, спотыкаясь о камни, скользя и придерживаясь за влажные стенки. Вскоре воды было по щиколотку, ноги окончательно промокли, и отпала необходимость отыскивать камни, торчащие над водой. Через некоторое время они уже брели в воде по колено, а когда приблизились к первому пройденному ими залу, Кейдж увидел, что проход к нему, по счастью расположенный на полтора фута выше, тоже начинает затапливать.
– Возьмите свечу и идите вперед! Я с ребенком за вами!
Король, стоявший уже по пояс в воде, поднялся в проход, где вода доходила до середины икры и продолжала подниматься. Кейдж, теперь стоявший в воде по грудь, двумя руками держа ребенка над головой, стал коленом на ступеньку прохода и подался туловищем вперед. В этот момент позади него раздался треск, а затем оглушительный грохот. Он едва успел втянуть в проход вторую ногу, как позади всё обрушилось, придавив ему край сутаны. Король в ужасе обернулся и с облегчением увидел, что младенец в руках архиепископа невредим, а тот, застряв, стоя на коленях, протягивает его вперед, с трудом удерживая над водой дрожащими от напряжения руками.
– Держите ребенка! – скомандовал Кейдж, и Гордиус, опомнившись, быстро схватил сына и попятился подальше в сторону выхода.
Кейдж рванул застрявшую сутану, ткань затрещала, и одновременно раздался новый грохот – к счастью, позади. Выхватив из-за пояса нож, Арчибальд быстро полоснул по ткани. Отрезанный клочок сутаны так и остался под камнями, и освобожденный архиепископ поспешил за королем дальше. В первом зале вода успела подняться, но не так сильно, как в других местах. Здесь они немного отдышались, и Кейдж с удовлетворением отметил, что вода больше не прибывает. Видимо, второй завал преградил ей дорогу, и она потекла каким-то другим путем.
– Спасены! – проговорил архиепископ и, вооружившись свечой, полез в первый узкий проход, оставив младенца Гордиусу.
– Я буду выбрасывать камни, а вы отшвыривайте их подальше!
Он пролез к началу прохода и стал быстро разгребать созданный его руками завал. Катя камни по проходу, он выталкивал их один за другим. Король, прижав к груди ребенка, как мог, свободной рукой и ногами расшвыривал эти камни, ориентируясь по звуку, так как свет свечи из глубины прохода почти не доходил до него. Оттуда вновь раздался голос Кейджа:
– Путь свободен! Вперед, ваше величество!
Король полез в проход, постепенно перекладывая ребенка дальше перед собой. Когда он дополз почти до конца, упав на живот, он просунул плачущего и, по счастью, почти сухого младенца вперед, и с той стороны его подхватили уверенные руки Кейджа. Положив ребенка на камни, он помог королю выбраться и торжествующе посмотрел на него.
– Вы обязаны мне жизнью, ваше величество, так же, как и ваш сын. Надеюсь, вы никогда не забудете этого.
Король, переведя дух, расправил плечи, снова приняв царственную осанку, и проговорил почти спокойным тоном:
– И всё-таки, Кейдж, я не уверен, что нам стоило подвергаться такой смертельной опасности…
– Не уверены? – переспросил Кейдж, пройдя несколько шагов и остановившись. Тут он наклонился и стал внимательно рассматривать что-то под ногами. Он поднял с полу какие-то черные катышки и поднес к носу, слегка размяв в пальцах.
– Что это? – недоуменно спросил король.
– Это козий помет, ваше величество, – ответил Кейдж, поднося катышки поближе к глазам Гордиуса, – И совсем свежий. Как я и опасался, нас здесь искали. Я полагаю, это та самая коза-кормилица, которую так трогательно пощадило чудовище ради охраняемого им младенца. Найдя эту козу, мы найдем и пособников бунтовщиков, – и он двинулся в обратный путь, ведя за собой смертельно усталого, но счастливого своим избавлением короля.

*   *   *
Перевод с английского Марины Мартыновой

Примечание переводчика:
Роман  опубликован в электронном виде в издательстве Стрельбицкого (Украина), вот ссылка для заказа книги:
Ссылка почему-то не отображается, но думаю, люди грамотные надут всё сами.