Путь иконописца

   Трудно понять, эта мысль возникла в её голове спонтанно, сама собой, неведомым образом, или все-таки эта мысль была рождена ею. На многие вопросы, которые мучают её и не дают покоя, ответ стал приходить во время молитвы. Рождение ответа происходит в голове или в душе, на каком-то очень тонком уровне, когда мысль не сформулирована в слова, когда есть точечное, мгновенное озарение, ей понять сложно. Но та мысль, которая привела в действие целый ряд последовательно идущих друг за другом шагов, была рождена явно не ею, она появилась готовой, словно данной кем-то.
   Сильно волнуясь и переживая по поводу болезни папы и никак не желая принять своим сознанием, своей душой, что у всякого есть своё отведённое время, и оно рано или поздно подходит к концу, она металась в поиске чуда для него. Были бесчисленные вечера, когда с зажженной свечой перед иконой Богородицы, я стояла на коленях часами, читая Богородичное Правило, пытаясь каждое слово пережить, прочувствовать и, произнося, не впустить в себя более ни одной мысли, кроме одной единственной, мысли о папе, о его исцелении.
   Однажды, посреди прочтения утреннего молитвенного Правила, мысль сложилась полностью. Нарисовать Икону. Икону Богородицы.         
   Началось мое погружение в Мир чуда. Когда пишешь, художники знают, происходит отключение от существующей реальности, открываются двери в некий Мир, где есть только ты и постепенно оживающие образы из твоей головы, где исчисление времени  отсутствует совершенно. В этом Мире ты бесконечно счастлив. Когда же началось писание Иконы, после прочтения необходимых Молитв, было ощущение легкости руки. Происходило абсолютное погружение в Мир, заполненный святостью и Молитвенным пением, оно звучало безостановочно.
 Мельчайшие детали Лика Богоматери и Лика маленького Иисуса Христа на Ее коленях словно и не моей рукой писались. Для полного соответствия подлинной Иконе нашлась и иллюстрированная подлинниками Икон книга в нужное время и нужный час. Заметила одно очень странное и в то же время крайне удивительное обстоятельство: до того, как было получено Благословение, Лик у Богородицы вышел немолодой, уже пожилой женщины, что меня несомненно огорчило, однако после полученного Благословения, каким-то невероятным, чудесным образом, в красках он видоизменился и приобрел добрые черты молодой, приветливой и все понимающей Богородицы. Глаза ее смотрели, словно живые, и безмолвно согревали меня своим тёплым светом. Вышла красивая икона, я смотрела на неё, только законченную, любуясь и наслаждаясь, думая о том, что если мне позволили ее закончить и если так красиво получилось, она поможет папе, поможет, поможет...
Утром необходимо было ее освятить, так как вечерним поездом я должна была ехать к папе, на свою малую родину, красивейший, небольшой, но очень дорогой для меня город, в котором я родилась.
   Освящение могут провести в любом Храме, решила я, поэтому направилась в тот, который находился рядом с домом. Однако, каково было моё удивление, когда оказалось, что в будний день служба происходит по особому расписанию и никого из священников уже нет. Время неумолимо шло вперёд, а мое дело было не завершено до конца, и меня это сильно волновало. Я поехала в тот самый Собор, Казанской Божьей Матери, пока ехала, чувствуя, как какая-то часть меня летит впереди, вырвавшись из тела, желая ускорить материю, но все в нашем физическом мире подчинено законам, неподвластным моему вырвавшемуся невидимому я. Подобное произошло со мной еще раз, но об этом чуть позже. Примчавшись в Собор, поняла, что буквально на считанные минуты прибудь я позже, никого уже не застала бы, так как утренняя служба уже заканчивалась. Я подоспела на последних ее словах, после чего Отец И. благословил прихожан с крестным знамением. Со своей драгоценной иконой, именно таковой она для меня была, и пока я ее везла, настолько бережно ее держала, аккуратно уложенную в пакете, что прохожие невольно расступались, понимая, что у меня какая-то ценность, давая мне пройти, я подошла к Отцу И. Да, это был другой священник,и я была взволнована ещё сильнее, чем в тот раз, когда просила благословения. Я достала из пакетика свою Икону и попросила ее освятить. Отец И. взял ее из моих рук, сказав при этом:
- Что же вы ее вниз головой положили, так ведь нельзя.
На что я успела ответить и пояснить, что все совсем не так, она лежала у меня на дне пакета в горизонтальном положении. Эта наша небольшая словесная дуэль, встревожила меня ещё сильнее, мне стало ясно, что этот батюшка очень строгий.
Но он взял Икону и ушёл в Алтарь. Его не было минут десять, а для меня это была целая вечность. Я стояла в ожидании с ощущением, что надо мной совершается суд, боясь, что я, сама того не зная, нарушила Каноны и мне вернут сейчас работу с отказом. Но вот, наконец, из Алтаря вышел иерей, Отец И., держа в руках дорогую для меня вещь, и не знала я ещё тогда, в ту секунду, могу ли я называть ее, эту вещь, это художественное произведение, этот рисунок, Иконой. Подойдя ко мне, Отец И.начал беседу со мной, продолжая держать ее в своих руках:
-Где вы учились писать Иконы? - спросил он.
Я была удивлена его вопросом, но честно ответила:
-Нигде.
Мой ответ, видимо, удивил его не меньше.
-Как нигде?- спросил он, обдумывая что-то дальше про себя,- Вы, что, сами Икону написали?
Мне пришла мысль, что необходимо рассказать о полученном Благословении, рассказать о том, кем Оно было мне дано и вообще с какой целью я взялась за это дело.
В глубине моего сознания появились путанные ощущения, с одной стороны мне казалось, что, беседуя со мной, с маленькой песчинкой в человеческом океане, мне оказана большая честь, а с другой, было странное ощущение, что со мной разговаривают очень строго, как бы пытаясь в чем-то уличить, за что-то отчитать.
- Да.- ответила я.
Это потом я поняла, что ответила слишком буквально, возможно от меня требовался ответ более глубокого осмысления. Ведь, по сути, писала не я. Но в ту минуту я была слишком взволнована, поэтому просто не догадалась так ответить.
- Хорошо бы вам пойти в Иконописную школу, я ее сам заканчивал, правда, десять лет назад, но школа хорошая. А вашу Икону я освятил. Вот, - сказал он, протягивая ее мне, - пусть она поможет в исцелении вашего папы, для чего вы ее и писали.
 Я взяла из его рук Икону, увидев, что она вся окраплена святой водой, счастью моему в это мгновение не было предела, так я была обрадована. Но прежде, чем уйти, успела задать пару вопросов по поводу иконописной школы. Из ответа мне стало понятно, что многие нюансы, которые необходимо знать, не прочесть в учебниках по иконописанию, только опытный Мастер, наставник, сможет подсказать, рассказать и научить.
 Уходила я из Храма с массой непонятных и понятных чувств, распознать, какие из них были радостные, а какие внутри меня словно поставили точку по завершении начатого дела, я тогда не могла, но почему-то, где-то там, на тонком плане, появилось очень странное, необъяснимое чувство, чувство своей ничтожности. Оно вошло в меня и больше не покидало. Почему, я не понимала. Ответ на этот вопрос мне предстояло найти.
   Несколько лет назад я была очень сильно увлечена медитациями, шла несколько иным путем. Мне хотелось освоить технику медитации Кундалини. Читала, что заниматься самостоятельно, без инструктора, этой практикой нежелательно. В книге, по которой я осваивала данную технику, об этом было вскользь написано, но я посчитала, что справлюсь. И ежедневно продвигаясь микроскопическими шагами, через четыре месяца я выполняла медитативную технику "Кундалини". Однажды, сумев достичь определенной натренированности тела, мне удалось на короткое мгновение ощутить себя вне тела. Что я видела при этом своим внутренним взором, точно сказать мне сложно, но думаю, что это был светло-голубой цвет, цвет нашего потолка дома. Вот, что я видела. Выходит, это та высота, на которую мне удалось подняться. Это было буквально в течение двух-трех секунд. Но, однако, в этот самый момент, произошло то, что стало во многом определяющим мой дальнейший путь. Я услышала голос. Это был мужской голос, спокойный, без выражения каких-либо эмоций. Он произнес, как бы отвечая на все мои вопросы, на все мои мысли, которые буквально разрывали меня изнутри на миллионы частей: "На все воля Божья". Сказано это было отчетливо, отдельно каждое слово, как печать в память. И именно с того момента, с того дня вся жизнь моя словно сменила вектор направления движения. Движение, в любом случае, на мой взгляд, к познанию себя и своих возможностей, движение на пути развития себя так или иначе. Именно в тот период мне вдруг стало понятно, мысль пришла целиком, собранной, как единый пазл, что путей, возможно, миллионы, но все они суть одно и то же, поэтому не стоит бегать по разным школам и традициям, стоит продолжать движение, в котором находится твой Род. Мне стало совершенно понятно, где я, кто я, и каким путем должна двигаться дальше. И, поскольку, являясь частью своего Рода, исповедующих Православие, я также крещеная, мысль, вошедшая в мой разум, привела меня к дальнейшим действиям довольно скоро. Постепенно, по мере своих сил и возможностей я стала осваиваться в забытом с детства мире, Мире Православия. Мне хотелось узнавать больше, чем могла вместить в себя человеческая природа, при всех приобретенных и данных слабостях. Сочетая получаемые знания с понемногу увеличивающимся практическим опытом, я двигалась к определенной точке. Жизнь помогала мне в этом. И, судя по всему, не только радостными событиями и обстоятельствами. Видимо, человеческой душе необходимо взрастить в себе ростки духовности, проходя  через всякого рода страдания, без которых невозможно достичь дна своей души, коснувшись которого  ты делаешь, вероятно, толчок еще большей силы, после чего получаешь возможность совершить подъем на неведомую до этого высоту.
   Начав рисовать, я совершенно не ожидала, куда ведет меня эта дорога. Да и не планировала ничего, кроме получения удовольствия от этого и в то же время принесения радости дорогим и близким мне людям, кому я делала подарки в виде своих картин. Самый главный подарок для художника любого уровня это эмоции, неподдельные и искренние, которые испытывает человек, которому сделан подарок, а большего счастья мне и не надо было. Но, идя этим путем, год за годом, все же было бы слишком просто одарить меня такой способностью просто так. На все, похоже, есть замысел. Только жаль, что человек видит эту жизнь, как посетитель картинной галереи, который подошел к объемной картине слишком близко и, рассматривая ее небольшой фрагмент, пытается понять весь смысл.
   Закрывая дверь палаты, я на мгновение задержалась, вгляделась в лицо папы, на его румянец на щеках, на его спокойное выражение лица и, улыбнувшись ему, перекрестила его, после чего уже плотно закрыла дверь. Мы с мамой уехали на выполнение данного нам задания и, когда вернулись домой, раздался звонок. Видя выражение лица мамы мне стало тревожно. Появились совсем печальные мысли. Как оказалось, звонили из больницы сообщить, что папе стало хуже. Мы поторопились к папе. И пока ехали, со мной вновь случился пережитый одним днём раньше полет какой-то невидимой части меня, по сути, самой главной меня, судя по ощущениям, тот волнительный полет, когда время движения материальной части мира замедляет свой ход как-будто, а твоё "я" стремится вырваться вперёд, достигнуть желаемой цели. 
Папы не стало в тот день. 
Я взглянула на Икону.
О чем я подумала в ту минуту? Подумала ли я о том, что помощи мы так и не дождались, хоть и очень просили? Или о том, что стоит ли вообще верить? В чем была эта помощь? Была ли она вообще? Слышал ли кто-то нас там, на небе? Есть ли там вообще кто-нибудь? 
...Я смотрела на лицо папы и во мне бушевала целая гамма чувств. С одной стороны, неимоверная грусть, чувство невыразимой утраты и боль от невозможности повернуть все вспять, вернуть тот момент, когда папа вдруг заболел, как-то исправить все, направить события другим путём... Только обычному человеку это неподвластно. И я это ясно осознавала. С другой стороны, я почувствовала некоторое облегчение, видя разгладившееся лицо папы, понимая, что мучения, в которых он жил в последнее время, наконец, закончились. Ведь он даже не мог есть нормально, оттого и похудел и дошёл до крайне истощенного состояния. Своеобразный пост, только в принудительном порядке. И вот в это мгновение, когда минуту назад гладившие папино лицо и волосы руки, теперь прикрывали веки его глаз, ко мне потихоньку стало приходить понимание смысла всего, что произошло, для чего и во имя чего. Некоторым верующим людям везёт особенно, им дано счастье идти дорогой вверх, на небеса, в обитель Бога, принеся покаяние в исповеди и пройдя через Таинство Причастия святых Христовых Тайн. Многим, но не всем. Мой же папа,убежденный атеист до определенной поры, за год до этих событий каким-то чудом согласился первый раз в своей жизни пройти Исповедь и Причастие. Сейчас же разговаривать на эту тему категорически не желал. Молитвами, бесчисленное множество которых я, да и не только я, но и мама, как умела, главное искренне, от чистого сердца, направляли Богу, мы вымолили право  для папы прикоснуться к освещённой Иконе, получить частицу святости, проникнуться в неё духом своим и уходить под молитвенное пение в ее присутствии. Мы вымолили возможность самим присутствовать при этом уходе, прощаться и дать ощутить всю свою любовь, дать возможность быть в любви, слышать, как от твоего имени произносятся молитвы и уйти спокойно. Он покидал этот Мир в присутствии искренне, всем сердцем любящих его людей, в полном сознании и понимании всего происходящего.
Разве можно было придти в уныние, осознавая всю важность произошедшего?
Только даже поняв это, я не находила ответ на вопрос, почему я? Если таким долгим, мягким путём меня ведёт Господь, то как-то я должна понять и то, зачем мне была дана эта мысль: нарисовать Икону. Во имя спасения души папы. Ради спасения, о чем я так усердно молила, но не тела, а души. Это мне стало ясно абсолютно точно.
   Никогда раньше мне не доводилось видеть. О том, что я слышала, я упоминала ранее, но теперь мне было показано.
 Меня всегда удивляли люди с необычными способностями, но сама я к таким никогда не относилась. Хотя каждый из нас имеет свои способности, а обычные они или нет, решает время.
   Странно, но именно в этот период, в период моих по-настоящему горестных дней, состоялась встреча с человеком, в чем-то похожим на меня, но чуть более старшего возраста, более опытного, понимающего и знающего некоторые закономерности человеческой жизни лучше, чем я. Это была женщина, звали ее Татьяна. Мы долго с ней беседовали, не в силах остановиться, так как довольно редко случаются встречи с людьми верующими искренне, всей душой. И именно эта удивительная встреча и мое общение с безумно интересным для меня человеком помогли мне найти ответ на важный вопрос, который меня волновал. Почему? Почему я? Почему именно мне было оказано свыше доверие и ответственность писать святыню, лик святых личностей, писать Икону? Да, я рисовала, причем, не имея никакого художественного образования. Рисовать, писать, слова, по сути, не так были важны для меня, но заниматься этим я стала совершенно внезапно. Однажды, оказавшись в довольно трудной жизненной ситуации, просто взяла холст, кисти, краски и началось мое плавное погружение в особый мир, мир творчества, мир, где живет вдохновение, где происходит полное перевоплощение, пусть на некоторое время, где, как оказалось, стираются границы времени, и совершается полет в неизвестность, прекрасную неизвестность. В признании моих художественных работ я не нуждалась, поскольку изначально цели такой для себя не ставила. Но рост был очевиден для меня самой. Иногда я задумывалась о том, для чего мне дана так неожиданно открывшаяся во мне новая способность, но не найдя ответа, успокаивалась, думая, что конечной цели в бесконечно прекрасном мире творчества наверное просто не может быть. Стать иконописцем мне никогда не приходило в голову. Однако, испытав за короткий промежуток времени невероятное множество разнообразных чувств, границы моего восприятия мира, как оказалось, расширились, пусть немного, но все-таки это произошло. Пришло внезапное понимание того пути, которым я должна идти. Оставалось лишь вернуться в Петербург и найти иконописную школу, что я и сделала.