Гносеус. Глава 2. Тринадцать

      Тринадцать. In pleno (в полном составе - лат.)
               
                По тринадцати на дюжину дают,
                да и то не берут.
                (Пословица)

      Учитель шел в синагогу. За ним шли его друзья и почитатели. Их было десять или более того.  Хотя они и называли братьями друг друга, но родственными узами они не были связаны.  Но по  тому, как  Учитель  все пристальнее приглядывался к ним,  они понимали, что вскоре он изберет себе соратников.
      В одежде Учитель ничем не выделялся - те же сандалии из кожи жертвенных телят, белый хитон и простой веревочный опоясок.
      Они вошли в синагогу.
      Капернаумская синагога - небольшой четырехугольный покой с портиком, украшенным в стиле греческих орденов растительными орнаментами, архитектурными ветками и шнурами - при общей  простоте  строения эти излишества придавали ему громоздкость. Внутри были скамьи,   для хранения  священных свитков и  кафедра. Здесь  по субботам проводились  публичные чтения Закона, причем чтецом мог стать по желанию любой из присутствующих,  так как только  в  Иерусалиме были официальные священники.
      Люди  уже сидели на скамьях и хазан  (титулованный чтец) доставал из шкафа книгу.
      Братья сели на свободные места, а Учитель решительно  направился к кафедре. Хазан увидел это и раскрыл книгу.
      - Сегодня мы читаем книгу пророка Исайи.
      Вызвавшийся  читать  назначенный текст  мог  дополнить  его своим комментарием.
      Учитель перелистал книгу и, видимо, найдя нужное место, начал:
      - "Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к которому  благоволит  душа Моя.  Положу дух  Мой на Него, и  возвестит народам суд;  не возопиет  и не возвысит голоса Своего,  и не даст услышать его  на улицах;  трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит;  будет  производить  суд по истине; не ослабеет и не изнеможет,  доколе на земле не утвердит суда,  и на закон Его будут уповать народы". - Он отложил  книгу и продолжил. - Вот он я, избранный Сын Господа, закон несущий не книжный, но праведный, ибо знаете вы слова Его: "Горе тем, кто постановляет несправедливые законы, горе тем, кто за подарки оправдывает виновного". Много лет прошло со времен Моисеевых, и забыли  люди  заповеди  Божии, многие возомнили себя судиями, многие обросли богатством, грехами и стараются удержать у себя и то, и другое. - Вздохи, тихие восклицания,  шепот раздались в разных углах синагоги. - И послал меня Господь к вам, дабы увидели вы страдание истинное и  вспомнили о  Нем как  о единственном,  Кто может распоряжаться народами и городами...
      Между  тем  шум на скамьях нарастал,  до  слуха Учителя доносились возмущенные голоса. Галилеяне были добрыми людьми и благоволили к пророкам, но слова Учителя вносили смятение и в их душу.
      - Не пророк я, а сын духа Господня, и в этом право и сила моя.
      - Ты  пришел  погубить  нас!  -  вскричал  вдруг  один  из присутствую-щих. - Оставь!  что тебе до нас!  Ты святой,  но не смущай нас  словами своими,  ибо знаем мы слово Господне о том,  что горе тому, кто творит законы от имени Господа.  И на  нас  падет  кара Господня. Оставь нас!
      - Замолчи! - резко сказал Учитель. Его слова не были посланы с криком, но с  твердостью и такой  убежденностью, что человек замер, крик  застрял  у  него в горле и  вдруг  с  хрипом вырвался  наружу,  и человек упал на землю и остался лежать неподвижно.
      Все присутствующие ужаснулись.
      - Кто это?
      - Почему он обладает такой властью?
      - Может, он посланник дьявола!
      - Но он приводил слова Господа. Кто может это оспорить?
      Между тем тело несчастного, распростершееся на земле, содрогнулось и исторгло  громкий вздох.  Несколько человек подошли к  нему и  помогли  встать,  а затем отвели  к скамье  и усадили  на нее.  Лицо несчастного  было  бледно,  он  едва дышал, капли  пота стекали со лба.
      Учитель  вышел  из-за  кафедры  и  направился  к  выходу.   Люди расступились перед ним.  Он  вышел из синагоги,  и к нему  подошли братья Симон и Андрей. Симон сказал:
      - Я верю тебе, помоги и ты мне.
      - Я  не раздаю благодеяния за лесть и услуги, - строго ответил Учитель. Симон нахмурился и отступил.  - Ладно.  Мы еще поговорим об этом. Веди в свой дом.
      Теща  Симона  лежала  в  горячке.  Учитель подошел к ней.  Братья остались в дверях. Симон нервно пощипывал бороду. Учитель положил руку на ее лоб - руку обожгло жаром.
      - Успокойся,  женщина, -  сказал  он, -  твое дело прислуживать нам, а не лежать здесь. - С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.
      На глазах Симона навернулись слезы обиды, но он  ничего не сказал. Однако женщина вдруг встала, поправила платок на голове и пошла во двор.  Симон с изумлением смотрел на нее, а она тем временем присоединилась к другим женщинам, снующим у очага.
      В дом собирались люди. Учитель ждал, когда они будут задавать ему вопросы.  Однако они молчаливо,  но с интересом,  смотрели на него.
      - Для чего вы собрались здесь? - спросил Учитель. - Вы ждете от меня откровений, чудес, но не для этого я пришел к вам. Вам нужна моя помощь  - вот для чего я здесь.  Ваша жизнь ужасает меня,  вы забыли того,  кто даровал вам жизнь, вы растрачиваете силы свои на обогащение, которое не дает ничего,  кроме вражды. Вы разделились на овец и пастухов не по праву и по  закону  Всевышнего,  а по прихоти  одних  и  слабодушию других. Чтобы вернуться теперь к Господу, вам нужно забыть все и порвать со всем и со всеми:   покинуть свой дом, оставить жену,  родителей, детей. Все, что вам нужно для жизни, у вас будет и так,  если  вера  ваша истинна. А там  вас  ждет жизнь вечная. Там перед судом ни у кого не будет привилегий, никто не сможет купить  себе  благоденствие в царствие Божием.
      - Сила  твоя  велика,  поистине это рука Всевышнего.  Но как понять твои слова, ведь не человек сам разделился на мужчину и женщину и сказал:  "Живите и размножайтесь". Тогда чем противно Ему то, что во славу Его человек создает храмы и обращает другие  народы в веру Его?
      - Храмы вы строите не для него, а для священников, живущих за счет этого,  ибо  истинный  храм  может  быть  только в  душе  вашей.  Достаточно обратиться к Господу,  и услышаны вы будете.  Те,  кто пойдет со мной,  станут частью меня,  опорой моей, моими руками и глазами. Они пойдут дальше меня, и их будут слушать народы.
      - Я не смогу пойти с тобой, мне нужно похоронить отца.
      - Предоставь мертвецам погребать мертвецов.
      - Как понимать твои слова?
      - Плоть  есть  временное  пристанище  души,  не  стоит  уделять   ей столько  внимания,  когда  души живых людей еще бродят в потемках, когда их можно спасти.
      - Я бы тоже хотел пойти с тобой, но мне прежде нужно устроить дела дома.
      - Кто возлагает руку на соху и озирается назад, не создан для Царства Божия. - Учитель помолчал,  а потом сказал: - Чтобы владеть землею, нужно от нее отказаться. На это способны не все. Подумайте над моими словами,  а теперь  мне  нужно  уединиться. -  С  этими  словами  он вышел из дома.
      Он ушел,  а в доме оставалось множество людей.  Один  из  них выскользнул из дома вслед за Учителем,  но вскоре вернулся и сказал: «Он ушел в горы».
      После этих слов воцарилось молчание.

      Учитель оглянулся  -  за  ним увязался мальчишка.  Было в нем что-то, что  напомнило  Учителю о  его  собственном  детстве,  было  что-то еще,  кроме любопытного взгляда. Хотелось уберечь его. Вот только от чего?
      - Как тебя зовут? - спросил Учитель.
      - А для чего тебе мое имя?
      - Если  ты дерзишь по любому поводу,  зачем же ты увязался за мной?
      - Я боюсь, что ты мне откажешь.
      - Вот тебе на! - рассмеялся Учитель. - Да ты еще совсем мал.  А  учился ли ты где-нибудь?
      - Меня зовут Иосиф.
      - Достойное имя, чем же оно тебя стесняло?
      - Дело не в имени. Помоги мне.
      - Пойдем со мной. Может, ты тогда расскажешь, что тебе надо.
      Впереди возвышались высокие скалистые горы, но здесь,  на низких склонах, земля радовалась жизни.
      Они  поднялись  вверх по  каменистой  тропе  и  расположились  под
большим старым  деревом.  Такие  деревья не могли дать путнику живительных соков, но в них таилась мудрость, и кто знает,  что  бывает  для человека важнее?
      - Скажи, - спросил Иосиф, - почему Бог злой?
      - Почему ты решил, что он злой?
      - У  меня  умерла  мать,  я так любил ее,  она была молодая и красивая. За что же Он отнял ее у меня?
      - В  твоем сердце не должно быть обиды на Него,  только тогда  ты сможешь,  если не понять,  то не  потерять  веру.  Мы  в  чем-то  несем расплату за грехи наших предков,  но и это еще не все. Путь наш в будущем известен только Ему,  каждому уготовано  то  место, какого он заслужит.  Не думай, что Он больше любит тех, кому дает сейчас все, у кого жизнь весела и легка - все имеет свой итог. Быть может,  того,  кому  выпадают тяжелые испытания, готовит Он для больших дел. Быть может, это будет необходимо, чтобы спасти тысячи людей. Мы не можем этого знать.
      - И ты тоже?
      - Я это я, но говорю тебе, что должен чувствовать ты,  быть может, Богом избранный.
      - Значит, я еще должен сказать за это спасибо!
      - Это в тебе пройдет.  Твоя душа очистится от первых  порывов страсти, и все тогда откроется тебе.  Нужно лишь одно - верить. Я не  могу  сейчас  осушить  твои  слезы,  но потом,  когда  ты  вырастешь, ты будешь вспоминать с благоговением свои страдания. Дай мне обнять тебя. Смотри - вот заходит солнце, но все уверены, что завтра оно снова взойдет. И в твоей жизни взойдет солнце. Ты верь.

      Молчание прервал Симон, может быть, по праву хозяина дома:
      - Вы слышали,  что сказал он тем,  кто не может без сожаления оставить все и пойти с ним?  Я думаю,  каждый  из  нас должен сейчас заглянуть в свою душу, найти ответ, и если он не сможет выполнить требование Учителя - пусть встанет и уйдет отсюда.
      - Но позволь, мы хотим еще послушать его.
      - Вы будете слушать его еще много раз,  но сейчас  он  должен отправиться в путь с братьями, которые будут делить с ним все тяготы жизни  и будут учиться у него,  чтобы потом нести слово его к людям.
      - А если я соглашусь пойти с ним, а потом захочу вернуться? - вновь раз-дался безымянный голос.
      - Одно скажу, не предавайте его.
      - Ты уже сам готов быть проповедником.
      Симон нахмурился.
      - Я друг его и хочу называться  братом.  А скажи  вот ты, Иаков,  ты  все-таки сын сестры его матери.
      - И  я  счастлив,  что он  не отверг меня.  Мне кажется,  что  я  Адам, ко-торого Господь простил и открыл врата рая.
      Раздался смех.
      - А ты, Филипп? - спросил Симон. - Ведь ты человек ученый,  знаешь языки.
      - Я пойду с ним до конца. И пусть Господь рассудит нас.
      - А! значит, ты не веришь ему?
      - Я  верю  в  то,  что если здесь и есть  грех,  то  он  гораздо  меньше,  чем ваше высокомерие.
      - О-о!
      - Да.  Скажите, он что-нибудь просил у вас, что вы относитесь к нему  с таким подозрением?
      - Он нарушает Закон!
      - А вы не подумали, что Он имеет на это право!
      - Тогда надо признать, что он есть Бог!
      И на лицах многих застыл страх.
      Молча  уходили  люди,  сжимая  зубы,  боясь,  мысли  порочные вырвут-ся наружу, но мысли эти безумством отпечатались в их глазах.

      К вечеру Учитель вернулся в дом Симона. За большим деревянным столом  сидели  двенадцать человек,  смущенные,   как  будто  не  были уверены в своем решении и в том, что Он примет их. Стол был пуст: они ждали его.
      - Что ж, начнем трапезу. Пусть женщины принесут еду.
      Он сел в центре.
      - Многие из вас уже прошли со мной долгий путь,  с другими мы встречались. - Тем временем на столе появились хлеб,  рыба,    вино, ежевика.  Еще  более долгий путь  предстоит нам.  Вас осталось  двенадцать. Это  святое число.  Выбор ваш истинно праведный,  хоть и нелегок будет путь.  Я прошу,  чтобы  все  вы называли  друг  друга братьями, так же и меня. Он взял в руки ковригу хлеба и благословил хлеб.
      - Я есть хлеб жизни. Хлеб, который я даю вам, есть плоть моя, которую я отдам за жизнь мира.
      - Как плоть?
      - Что это значит? - зароптали братья.
      - Истинно говорю вам. - Он стал  преломлять  хлеб и подавал всем присутствующим. - Плоть моя - пища, а кровь моя - питье, с  которым вы становитесь частью меня, а я вхожу в вашу плоть.
      - Мы верим тебе! - воскликнул Симон.
      Учитель улыбнулся.
      - Скажите, кто выловил эту прекрасную рыбу?
      - Сыновья Заведея, хозяина ладьи и большой донной сети.
      Братья Иоанн и Иаков при этих словах смущенно заулыбались.
      - Отныне  нам  не  должно  заниматься  добычей пищи,  у нас нет нужды в одежде,  деньгах. Все, что нужно, нам даст Отец. Путь наш пролегает  чрез  преследование и  ненависть человеческого рода,  но это великая  ненависть.  Человек  ужаснется  сам  себе и обратится  к Отцу за помощью. Я вижу на лицах ваших страх и неуверенность. Вы преодолеете их, ибо душа ваша должна быть светла.  Вы будете  проповедовать  волю Отца, и он даст вам силы.
      Наступила ночь.  В доме зажгли лампады.  Лица  присутствующих скрадывал полумрак.  Учитель принял их,  а они согласились отдать себя ему,  чтобы проповедовать людям слова  его,  отказавшись  от своего дома,  семьи,  чтобы  взамен  приобрести открытую дорогу в Царствие Божие.
     Так ли это обстояло? В чьих словах была ложь?