суггестивное воздействие сигизмунда кржижановского

Те, кто не считает часы -- влюблённые (по версии вездесущей и везде сующейся активной части народных масс). А те, кто не исчисляет дни? Тем более месяцы. Нет для таких ни термина, ни прощения. Наказанием им -- внезапное осознание начертанных на календаре цифр и букв: 21 сентября. Может -- августа или июля? Нет.
Спрашивать себя -- почему или куда, или что за... бессмысленно. Осмысленно -- скорбеть и смиряться. Или наоборот.

<курсив> истинно говорю тебе: нет путей бесскорбия. <конец курсива> (С.К.)

Правда? -- любимый вопрос нашей стремительно растущей малышки. Так стремительно, что прозрение -- куда именно канули не посчитанные дни -- обрушивается ошеломительно и усмиряет скорбь. И тотчас, вопреки и взаправду, возникает путь бесскорбия. Он обозначается сначала пунктирно и несмело. Потом, всё больше. Всё больше становится, да. Ну это же всегда так происходит в отсутствие рамок. Без рамок всё неудержимо и ненасытно -- радость, свет, существование и несуществование. Особенно, заметим -- несуществование. Только это как-то грустно звучит. И вообще ни в какие ворота, и...

<курсив> -- не согласились ли бы вы сложить элементы новеллы в каком-нибудь ином порядке? <конец курсива> (С.К.)

Думаю, это надо сделать непременно, даже если из этого не выйдет никакого толку. Да что ж -- разве толк может только выходить? Разве мы потеряли в своей беспечности хоть одну нашу букву или возможность, и разве не можем мы поэтому, устремляясь воображениемв глубь безграничного Царства Ролей, представить толк входящим, находящим, приходящим и даже уходящим? Можем и можем легко. Тем более легко мы откажемся от едва проступившего сюжета и, призвав обратно из Царства Ролей наше воображение, ринемся в новый. Начнём хоть так:

<курсив> -- странствующий голиард был человеком весьма не бесполезным <конец курсива> (С.К.)

Ах, эта первая фраза нового повествования! Как важна она и как трудно даётся. Особенно одинокому путнику. Скитальцу по миру,объятому тьмой и изумлением. И двигаясь в этой тьме, нужно найти свой сюжет, свой путь, что приведёт к невидимому пока концу, который может оказаться каким угодно. Даже несуществующим. И это опять грустно. И эту грусть усиливает мысль, что нужно, наконец, начать продолжать двигаться в сторону конца. И вообще двигаться, потому что... Но разве это нужно объяснять? Конечно, да. Но мы не станем. А займёмся мы тем, чем давно уже пора -- определим принадлежность нашего главного героя. На нынешнем этапе всеобщего сочинительства и творческого алкания существуют два вида персонажей -- люди-фабулы и люди-темы.

<курсив> -- люди-фабулы очень хлопотны для сочинителя, в их жизнях много встреч, действий и случайностей, попадая в рассказ, они растягивают его в повесть, а то и в роман; люди-темы существуют имманентно, бессюжетные жизни их в стороне от укатанных дорог, они включены в ту или иную идею, малословны и бездеятельны <конец курсива> (С.К.)


Совершенно понятно, что преимущество людей-тем бесспорно. Мы можем убедиться в этом, заставив нашего небесполезного странствующего голиарда в качестве человека-темы заниматься, например, сбором материалов для задуманного много лет назад романтического сюжета. Таким образом, мы полностью устраним угрозу несуществующего конца, превратив его в начало нового текста.
Строя планы таким и иным образом, мы почти полностью исчерпали двадцать первый день сентября . И если быть с начала и до конца честными, то стоит признать, что именно этого мы и хотели с того же самого начала и до этого же конца.

<курсив> На этом я, пожалуй, оборву. Без излишних росчерков <конец курсива> (С.К.)