Разум

 Удивительное, непостижимое дело - человеческий разум. Он знает столько о Вселенной, что может чувствовать себя почти божественным. Знает много и будет знать ещё больше…
Я смотрю на экране телевизора программу о том, что и как происходит в космосе, что будет с нашим солнцем, землёй и другими планетами. Вижу бесчисленные мириады галактик, звёзд, планет, путников, скалы и обломки астероидов. Между ними нет гармонии, симфонии воль; музыка сфер, если она существует, как уверяли пифагорейцы,звучит аккордами Вагнера, какофонией, а не плавной мелодией лир или торжественными раскатами баховского органа. Радиотелескопы записывают шум, треск разрываемого пространства, а не радостную симфонию согласия. "Обнимитесь, миллионы" Людвига ван Бетховена или Шиллеровская "Ода к радости" могли возникнуть только на земле. Если звёзды взрываются, какая может быть музыка Баха? Откуда ей взяться в ещё первобытном пространстве?
Отснятые межзвёздными аппаратами, смоделированные компьютерной графикой, гигантские тела, одни округлые, отделанные резцом гравитации в овальную форму золотого яйца, другие обтёсанные кое-как, а то и вовсе не тронутые силой трения, плывут в безбрежном пространстве, заполненном невидимой «тёмной материей» и загадочной «тёмной энергией».
 Я знаю, куда и зачем они несутся с невероятной скоростью, что будет при встрече нашей галактики «Млечный путь» с созвездием «Орион». Они столкнутся, сольются, произойдёт мощный взрыв, рождение сверхновой - и вновь начнётся цикл жизни, возможно, похожей на ту, которой живём мы. Не происходило ли нечто подобное бесчисленное множество раз и не будет ли происходить вечно? Вселенная не уничтожится, не сожмётся и не исчезнет; она просто изменит облик. Солнце сначала расширится, поглотит и сожжёт все планеты нашей солярной семьи, потом сожмётся и вновь народится, но ни следа не останется от нас, нашей жизни. А я не хочу этого. Я хочу, чтобы всё было не так. Чтобы солнце не гасло, звёзды не взрывались и не гибли, галактики не сталкивались. Я хочу изменить законы материи.
 Как мельчайшая пылинка может так дерзновенно спорить с тем, что массой своей несравненно больше её? Как ей вообще может придти такое в голову? Но оно приходит. Не значит ли это, что разум её сильнее всей этой огромной материи, и пространства, и времени? Сейчас он ещё юн, хрупок, знает мало в сравнении с вечностью, да и мы, носители его, не вечны. У нас не будет времени что-то изменить, чтобы помешать гибели галактик, изменению вселенной. Или всё-таки будет? И мы постигнем наконец тайну зарождения мирозданья и станем подобными Богу?