Я не выполнил боевое задание, доктор

«Я не выполнил боевое задание, доктор…»

Это произошло два года назад. Также в мае. Были теплые выходные. Утром в субботу я занял первое место на пробеге в парке Сокольники, и дождавшись награждения, уехал в госпиталь на экстренную консультацию семейной пары из Одинцово.

- Здравствуйте, Вячеслав Иванович!

- Здравствуйте, Андрей, здравствуйте Ирина! Давно ждете?

- Не очень. Пару часов назад приехали. Вот гуляем вокруг госпиталя. Хорошо, что мама приехала из Дивеево и есть на кого детишек оставить.

- Хорошо выглядите. Сколько, не виделись, года полтора-два, как Андрей выписался из отделения?

- Завтра будет год и восемь месяцев! – с учительской точностью ответила Ирина – супруга Андрея, - я каждый месяц считаю, как все это произошло.

Мы шли по длинной аллее, усаженной старыми лиственницами, вспоминая историю его болезни. Той осенью майора С. привезли врачи Центроспаса, из Африки, где он провел безвылазно два года и один месяц. Министр распорядился выделить для него санитарный борт, так как в обычный пассажирский Боинг он отказался садиться. И уговоры жены и двоих детей не перебороли у него тот болезненный страх, с которым он жил последние две недели. Сразу с трапа самолета его поместили в местную лечебницу, сопроводив охранником.
 
Как рассказала Ирина, он приехал в свою первую заграничную командировку – выпускник дипломатической академии, закончивший ее с отличием, хорошо владеющий арабским, французским и английским, кандидат в мастера спорта по лыжным гонкам и боксер-разрядник. Когда я смотрел на Андрея, то мне казалось, что именно с такого парня лепили фигуру Воину-освободителю в берлинском Трептов-парке.

И все у них шло хорошо. Жили при посольстве, радовались круглогодичному солнцу, теплому морю и изобилию фруктов. Дети посещали школу, она преподавала русский язык и математику, а Андрей безвылазно проводил время на службе. От обязательной ротации через два года он отказался и написал рапорт с ходатайством на третий год. Безупречная служба была гарантом, да и в школе посольства без учителя было бы сложно.
Но что-то произошло с Андреем. Он перестал спать. На пятые сутки без сна «появилось ощущение слежки» и страх за себя, за семью, за дипкорпус и за страну. Таблетки и успокоительные не помогали, посольский врач лишь разводил руками.

Мы быстро справились с острым психозом. Через три недели его выписали с формулировкой «…с исходом в выздоровление», порекомендовав поддерживающую терапию, и «избегать психоэмоциональных перегрузок». Помогли таблетки, помогла супруга, которая лишь на ночь уходила домой, помогло командование, которое обещало перевести его в случае выздоровления на преподавательскую должность.

Андрей постепенно привык к новому статусу и не вспоминал былое. Министр вручил Орден Мужества, государство обеспечило квартирой, в которой начали делать ремонт. Но внезапная простуда разладила сон, и нахлынули переживания прошлого.

- Два дня не сплю и тревога какая-то в сердце появилась. Нет, страха никакого нет, но что-то не то со мной.

- Давайте оформим госпитализацию…Пару недель отдохнете и все пройдет.

- Я бы не хотел, чтобы командование знало…Да к тому же, с понедельника у меня отпуск, уже отпускной билет получил. Думаю, завтра детей отправить к тещё и ремонтом заняться…Нет, не могу, извините…Выпишите мне что-нибудь успокоительное и снотворное…Если не поможет, я буду в понедельник у вас, как штык, обещаю.
Наша полуторачасовая беседа заканчивалась на той же аллее из лиственниц, и Андрей попросил Ирину оставить нас вдвоем.

- Я не выполнил боевое задание, доктор! – шепотом, чтобы не услышала супруга, сказал он.

- Вы ошибаетесь, Андрей, вы всё выполнили… Вам сейчас надо просто отдохнуть и успокоиться.

- Нет, доктор, вы всего не знаете.

- Я знаю, что сейчас вам надо поспать, успокоиться, чтобы не развился рецидив. Давайте зайдем в приемное отделение, заведем историю болезни…Не переживайте, командованию я сообщать не буду.

- Нет, я сам. Попробую сам. Если не получится, жена привезет меня к вам. Она у меня локомотив!

- Ирина, меня насторожила фраза Андрея и вам нужно убедить его лечь, и чем раньше тем лучше, - сказал я наедине Ирине.

- Не переживайте, доктор. У нас ведь рецепт есть на таблетки. Начнем принимать. Если что, я его привезу к вам, обещаю. Завтра детишек отправим с моей мамой, соберем сумку на лечение, зубную пасту, бритву, ноутбук и к вам…А вы по воскресеньям работаете?

- Мы работаем круглосуточно. И все же я настаиваю на госпитализации…Меня беспокоит его необоснованное и неоправданное чувство вины.

- Знаете, Андрея друг и сослуживец сказал мне, что его начальник пошутил над ним пару дней назад и сказал, что он «дескать, мало работает…». А для мужа большего оскорбления не бывает… Не переживайте, я буду давать ему все ваши три препарата и привезу его в случае чего.
Мы распрощались, а в воскресенье днём позвонила Ирина:
- Вячеслав Иванович, как Андрей? Вы его госпитализировали?

- Нет. Вы же должны вместе быть!

- Он тайком купил мне билет на поезд и буквально затолкал меня в вагон вместе с детьми и мамой. Сказал, мне что покрасит в квартире двери, а потом поедет к вам в госпиталь. Я ему и сумку собрала с вещами на госпитализацию. Но вот звоню ему уже два часа кряду, а телефон молчит.

- Нет, Андрей ко мне не приезжал и не звонил. Вам не следовало оставлять его одного и уезжать, я же вас предупреждал… Вы таблетки купили? Он спал этой ночью?
- Говорит, что спал. Но таблетки не принимал.

- Немедленно возвращайтесь и везите его к нам в госпиталь!

- Я буду в Москве только завтра в четыре утра…
Телефон Андрея молчал. Я набирал его весь день, вечером, ночью…В пять утра позвонила Ирина:
- Андрей повесился в зале на люстре…Таблетки он так и не пил…Оставил записку на табуретке: «Я не выполнил боевое задание. В моей смерти прошу никого не винить»