Поездка в Кяхту

ПОЕЗДКА В КЯХТУ

1999 год. Декабрь. Я не хочу служить в армии, которая за пять месяцев не заплатила ни гроша. Я не хочу служить начмедом части, где занимаюсь стройкой медпункта, борьбой со вшами, ушиванием разбитых офицерских голов и контролем качества приготовленной пищи. Я не хочу зарабатывать на жизнь ночной охраной продуктового магазина. Я хочу сбежать из этого закрытого бурятского гарнизона под названием Сосновый Бор. Куда угодно. На войну в Чечню, на границу с Монголией в Кяхту или с Китаем в Борзю. Мой рапорт «на Чечню» лежит у командующего округа, в Борзю меня решило сослать очередное офицерское собрание, как малопродуктивного офицера, ушедшего в спорт и попирающего принципы семейной жизни, в Кяхту на собеседование и за отношением пригласил начальник тамошнего госпиталя на должность заведующего инфекционным отделением. Я готов забыть о своей давнишней мечте стать психиатром и лечить поносы, простуды и гепатиты, которыми усеяны солдатские казармы Забайкалья. Это нетрудно, совсем нетрудно, лечить простуду и дизентерию и я уже «подрабатывал» в своем госпитале, пока меня лечили от дизентерии. Умирают от нее редко. Лишь те, кто занимаются самолечением да с пониженным иммунитетом.

- Вячеслав Иванович, я знаю, вы в Кяхту собрались за отношением? – поинтересовалась Зоя Владимировна – фельдшер медпункта. Вместе с мужем она служит в бригаде спецназ десять лет. На прошлых прыжках он сломал малоберцовую кость и два месяца провел в госпитале. Сто десятый прыжок. Никто не застрахован от случайностей.

- Да, Зоя Владимировна. Возьму отгул да съезжу с ночевкой.

- В Кяхте раньше наша бригада стояла. Меньше проверок было. Двести пятьдесят километров, а природа и люди другие. Вам понравится…Есть раздолье, где бегать. Народ добрее. У меня к вам просьба будет. Передадите посылку для моей мамы. Я вот тут немного собрала для неё. Тушенка, сгущенка, масло. Вы ведь вечерним поездом поедите? У неё и переночуете…В письме я ей всё про вас написала.

- Спасибо, Зоя Владимировна. Вы прям мысли мои читаете. С удовольствием передам.

Поезд Москва-Улан-Батор прибыл на приграничную станцию Наушки в 22:30. В вагонах остались лишь монголы-челночники. Русские поездами в Монголию редко ездят. Дешевле перейти границу пешком и далее на попутке. Через час дороги в трясущемся на ухабах переполненном ржавом ПАЗике показалась долгожданная Кяхта. Пассажиры с клетчатыми сумками растворились в ее малоосвещенных улицах, а я ушел передавать передачку.

- Спасибо вам, доктор! – сказала сухощавая старушка, пряча письмо в карман фартука, - и дочери спасибо передавайте «спасибо» за консервы… Как там, Юра, хромает?

- Да, ещё на костылях…А вы письмо дочери прочли?
- Конечно…
- А до госпиталя далеко?
- Это на другом краю города. Из подъезда направо и прямо километра четыре. Справа на холме будет госпиталь.

Я вышел из деревянного двухэтажного барака и пошел по пустынной улице в сопровождении своры дворняжек. Городок освещался яркой полной луной и казался, уже давно спал. Лишь у киоска уныло качался фонарь, да редкие горожане покупали пиво, чипсы, сигареты.
Теплилась надежда на ночлег в госпитальной палате.
- Вали отсель!

- Я – офицер, приехал на собеседование к начальнику госпиталя.

- Сейчас собак спущу…ишь шастают по ночам! – крикнул пьяный голос из сторожки госпитального КПП.
Визит в единственную гарнизонную гостиницу не обнадежил. Портье затребовал пятьдесят рублей. Поужинав банкой кильки в томате, столовским хлебом и бутылкой пива, попытался уснуть на подоконнике в подъезде.

- Эй, пьянь, пошел отсюда…Насцышь здесь ещё... Сейчас милицию вызову, сука… - разбудил меня голос местного домочадца.

В Кяхте я бывал летом, когда всех молодых офицеров Забайкалья привезли сюда на трехдневные полевые сборы, чтобы проверить их навыки стрельбы, строевого шага и физическую подготовку. Летом она казалась живописной и напоминала север Украины. Изучая ее зимние ночные улицы, слегка припорошенные снегом и угольной пылью в сопровождении собак и продувающего ветра, я пришел к выводу, что ночь не продержусь.

- Слышь, парень, у меня есть десять рублей с собой. Может, хотя бы в кресле переночую.
- Давайте вашу десятку. Я вас впущу в номер, но в шесть утра вы должны уйти, чтобы вас не застал комендант гостиницы. Согласны?
Я был согласен на всё. И провалившаяся до пола койка с отсутствующим бельём и холодный пустой шестиместный номер мне показались спасением этой ночи.

- Товарищ капитан, пора вставать. Через тридцать минут придёт комендант. Я вам горячий кофе принёс.
Я смотрел на улыбающегося бритоголового солдата с подносом в руках, на котором стоял граненый стакан растворимого кофе, и был безмерно рад. Чему, я тогда ещё полностью не осознавал. Наверное, судьбе, которой было угодно, чтобы я не стал инфекционистом и не попал служить в инфекционное отделение кяхтинского госпиталя, где мне пообещали палату-люкс для семьи «на первое