Там нас точно никто не знает...

«Там нас точно никто не знает...»
Тихо сказала Алла в телефонную трубку

До новенького супермаркета, который с помпой и грошовыми подарками первым покупателям открылся в райцентре не так давно, Алла прошла центральной улицей, как в тумане, еле различая, куда ступает по щербатому тротуару. Раз даже споткнулась, но быстро выправилась и будто бы ни в чём не бывало зашагала дальше. На широком крыльце ей показалось, что кто-то окликнул её. Не поднимая глаз, она торопливо и неловко кивнула, сделала вид, что очень спешит, и не без усилия открыла красивую тяжёлую дверь. И снова померещилось, словно все, кто бродил неподалёку между стеллажами или уже стоял у кассы, разом стихли, повернули головы и уставились на неё со злорадным любопытством. Проклиная себя мысленно, что не выдержала затворничества и потащилась на «разведку», Алла, всё так же с полуопущенными ресницами, положила в корзинку хлеб, пакет молока, пачку печенья и приблизилась к кассирше Таньке Земцовой, крепкой молодой девахе, которую знал весь посёлок и многие побаивались её острого языка. С невольно вспыхнувшим лицом Алла вынуждена была посмотреть на Таньку и, как и ожидала, немедленно обожглась о горящий недоброй радостью ответный взгляд. Мало того, эта пухлотелая верзила, обряженная в плохо подогнанный по фигуре фирменный костюм, растянула ярко намазюканные помадой губы в ехидную улыбочку:

- Здрасьте, Алла Викторовна! Что-то вас давно не видно. Как здоровьишко? А чего сметанки не взяли? Свеженькая!

- Обойдусь без советов, - сухо ответила Алла. - Сколько с меня?

Но Танька и не думала так скоро расстаться с ней.

- Про вас такое люди говорят... Как же вы так, а? Прямо не верится.

- Сколько с меня, я спрашиваю?

- А мы-то вас уважали, - Танька горестно покачала головой. - Я вон своего Сашку лупцевала за милую душу, а теперь сомневаюсь - может, и зря.

- Я никогда не говорила вам, что за плохие отметки сына надо бить, - Алла пыталась заставить себя молчать, но нахальная кассирша будто и не замечала протянутые ей деньги.

- Тебя ещё из школы не выперли поганым веником? - вдруг грубо перескочила на «ты» Танька. - Вот, блин, учителя, а?! А мы им верим, - она захихикала и, ища поддержки, подмигнула кому-то, стоящему за спиной жертвы. - Нет уж, спасибочки, нам такие на фиг не нужны!

Дёрнув из судорожно сжатых пальцев Аллы пятисотку, Танька небрежно бросила сдачу и неожиданно смилостивилась:

- Да ладно, с кем не бывает... Иди, иди уже. Стой, я слышала, у тебя картошка мелковатая уродилась. Хочешь, подскажу, где прикупить на зиму подешевле?

Ни жива ни мертва Алла добралась до дома, где, к счастью, никого не было, села на лавочку во дворе за высоким сплошным забором и беспомощно расплакалась.

В этот довольно большой посёлок она приехала, так сказать, в добровольно-принудительном порядке. К получению диплома педагога жить в одной квартире с матерью стало практически невыносимо. Антонина Даниловна необратимо старела на пенсии, заняться ей было особо нечем, и она всё внимание сосредоточила на младшей дочери. Старшая, Лена, уже сбежала от её чересчур пристальной и навязчивой заботы, выйдя замуж едва ли не за первого встречного. Встав утром и проследив, почистила ли Алла зубы («Ты как щётку держишь? Дай покажу!»), покормив и проводив на лекции, Антонина Даниловна с какой-то болезненной тщательностью наводила чистоту в её комнате, без конца так и этак перекладывала вещи в платяном шкафу, бумаги и книги на письменном столе. Алла сердилась и иногда не выдерживала, начиная едва ли не скандалить в приступе досады.

Но мать, спокойно выслушав, ставила точку:

- Пока я жива, ты будешь у меня под контролем. Одна удрала с «гусаром», а ты и не мечтай.

- Так нельзя, мама, - отчаянно пыталась возразить Алла.

- Я всё сказала. Возражения не принимаются.

И тогда она решила после окончания университета уехать куда угодно, только чтобы не оставаться в городе. Найти место в сельской школе труда не составило. Антонина Даниловна расценила это бегством из рая, оскорбилась и объявила бойкот, правда, крикнув на прощание:

- Ко мне больше ни ногой, поняла?

Директор школы Виталий Сергеевич встретил её хоть и с радостью - с кадрами у него были проблемы, но и с некоторым недоверием: коренная горожанка... надолго ли задержится? И сделал всё, чтобы она почувствовала себя вполне комфортно. Выхлопотал квартиру с отоплением, в расписании уроков дал столько часов, сколько она могла потянуть, поручил классное руководство. Алла вела физику - предмет для многих скучный и непонятный. Она сообразила, что первым делом надо помочь ребятам соединить её законы с окружающей жизнью. Виталий Сергеевич не верил своим глазам, когда приходил на уроки Аллы: к доске рвались чуть ли не все в классе - такое и в самом хорошем сне не приснится. Однажды, когда школьный день уже подошёл к концу, директор заметил её в учительской в одиночестве и, поговорив об учениках, вдруг сказал:

- Вы бы, Алла Викторовна, вечерами дома не сидели. У нас ведь Дом культуры есть, кино, танцы... Пареньки молодые не все ещё в город ускакали.

- И жених на примете? - она засмеялась. - Рано мне замуж.

Чтобы познакомиться с Михаилом Коневым, походы в Дом культуры не понадобились. Михаил сам пришёл в школу как сотрудник местной администрации с какой-то проверкой. Конечно, Виталий Сергеевич, чуть заметно улыбаясь, подвёл его к Алле, представив её как «молодого, но очень талантливого педагога». И эта первая же встреча оказалась решающей. Через полгода учителя - и особенно сияющий директор - поздравили молодожёнов и подарили им кучу коробок с бытовой техникой. А те, на свой страх и риск, отправились в город: Михаил очень хотел увидеть тёщу и, если получится, помирить жену с её мамой. Антонина Даниловна, видимо, наскучавшись одна, оттаяла сердцем. В восторге от воспитанного и обходительного зятя, она расстроилась лишь от того, что дочь наотрез отказалась покинуть посёлок:

- Нам хорошо там, мама! Квартира удобная, работа есть, огород. А здесь одна суета.

Вот только забеременеть Алла никак не могла. Врачи пожимали плечами: нет никаких причин для огорчения и слёз, родится у вас малыш обязательно. Однако вскоре жизнь подкинула Коневым сюрприз, которого они никак не ждали: на исходе весны к ним нагрянула сестра Аллы Лена, хмурая и мрачная, рядом с ней топтался шестилетний Павлик. С мужем развелась, к матери возвращаться смысла нет - не примет, надо всё начинать с нуля, подруга зазывает в Нижневартовск, но тащить сразу сына страшновато, лучше бы для начала обустроиться, а уж потом... Короче, не поживёт ли он пока у вас? Лену было жалко. И Михаил кивнул жене: пусть поживёт, не чужой, в конце концов, человечек.

Павлик недели полторы шмыгал носом и дичился, но Михаил не давал ему затосковать: то просил помочь с работой во дворе, то вёл в окрестный лес на прогулку с фотокамерой, то читал ему про капитана Немо или вместе смотрел мультфильмы.

- А хочешь, велосипед купим? Умеешь ездить?

Павлик отрицательно мотал головой и улыбался: дядя Миша ему очень нравился.

Лена, хоть и закрепилась на «северах», забирать сына не спешила. Звонила, правда, каждую неделю, обещала, что вот-вот приедет за Пашкой. Впрочем, её никто и не торопил. Коневы привыкли к спокойному умненькому мальчику, даже начали готовить к школе. У Павлика появились друзья, он бегал с ними на речку, играл в футбол. Михаил принёс ему щенка - и они в четыре руки построили пёсику тёплую конуру.

- Ухаживать за ним и кормить будешь сам, - сказал Михаил. - Имя придумал?

- Мухтар! Как в кино...

Алла очень обрадовалась, когда Виталий Сергеевич сказал ей, что есть возможность отправить группу ребят в Москву по путёвкам. Может, она согласится взять на себя эту поездку? Ну, ещё бы! Сама мечтает побывать в столице. Говорят, там сейчас такая красотища. Хлопот было много - особенно с бухгалтерией. Алла собирала деньги с родителей и всё боялась просчитаться. Она очень хотела свозить с собой Павлика, но, как нарочно, почти все семейные финансы Коневы перечислили накануне Антонине Даниловне, которой потребовалась операция на глазах, а она доверяла только частной клинике. И какой чёрт толкнул под руку, но Алла нашла выход. Придумав, что принимающая сторона предложила гостиницу получше, объявила, что надо сдать дополнительно по тысяче рублей.

Путешествие удалось. Все вернулись живые-здоровые, переполненные впечатлениями. А на третий день Михаил вечером пришёл с работы встревоженный:

- Слушай, сегодня явились Луковы, говорят, что ты лишнее на путёвки собрала. Они, мол, сразу засомневались, потом решили проверить, позвонили куда-то там. Требуют, чтобы разобрались. Это правда?

Алла почувствовала, как руки

у неё задрожали, а к щекам прихлынула кровь.

- Да... Я обманула тебя, сказав, что на Павлика заняла у подруги.

- Зачем?! - мучительно поморщился Михаил. - Не умер бы Павлик без Москвы...

И лишь досадливо щёлкнул языком, увидев, как у жены хлынули слёзы.

На следующий день он одолжил у приятеля деньги и лично развёз всем, чьи дети ездили в столицу. Дольше других Конев пробыл у Луковых, уговаривая, почти умоляя не подавать заявление на Аллу. Луковы обещали подумать.

- Может, суда и не будет, - грустно произнёс он уже дома. - А вот от человеческого не скроешься. На каждом углу обсуждают. Видимо, нам отсюда придётся уезжать. Вопрос: куда?

...Вытерев лицо, Алла поднялась с лавочки, вошла в дом и набрала телефонный номер мужа:

- Миша? Я прямо сейчас позвоню Лене в Нижневартовск. Там нас точно никто не знает...