Глава 10. Ла Фер

- Господин граф!- слуга склонился едва не до земли.

- Чего тебе? Что-то срочное? Я же приказал меня не беспокоить.

- Ваше Сиятельство, к вам гонец от юного господина.

- От кого?

- От шевалье де Ла Фер, - из двери выступила тень.

- Кто вы и что вам угодно?

- Нам необходимо поговорить, господин граф. У меня письмо от вашего сына.

- От Оливье?

- Да.

Ангерран де Ла Фер ощутил, как дернулось и бешено забилось сердце.

- Что с ним?

- Пока ничего страшного, но время не терпит, - посыльный достал из-за пазухи конверт.

- Это почерк не моего сына.

- Писал не он. Но то, что в письме, непосредственно касается его судьбы. Читайте, ваше сиятельство.

На тыльной стороне сложенного листа было написано несколько строчек. "Податель сего письма будет ждать вашего решения, господин граф. Если в течение недели условия, изложенные в письме, не будут выполнены, он должен вернуться целым и невредимым к тому, кто его послал, независимо от вашего решения."

Ангерран сорвал печать. Руки дрожали, и он с этим ничего не мог поделать.

"Дорогой граф! Я счастлив сообщить тебе, что твой сын в моих руках. Господь или Дьявол дал мне, наконец, шанс поквитаться с тобой.
Твой мальчик у меня, и я надеюсь, ты понимаешь, что так просто я его не отпущу. Он у меня, в Джиджелли (ты должен знать, что это значит!), и, если ты хочешь получить его живым и невредимым, тебе придется за него заплатить цену, которую я уплатил некогда тебе.
Верни мне Изабо, а в приданое к ней - свою недвижимость. Титул мне ни к чему: я и сам не безродный.
Если твоя супруга откажется... Впрочем, я думаю, что жизнь сына для нее важнее. Твой малыш обмолвился, что он не является наследником, но для отца с матерью это не играет роли.
Де Бри.
P.S. Человек, приехавший с этим письмом, должен получить подробные инструкции, где и как ты мне передашь все бумаги, вводящие меня в права владения. Изабо должна выехать с ним. Она должна лично удостовериться, что с мальчиком все в порядке. После этого я решу, вернется он один или я отпущу их обоих.
Не вздумай что-либо предпринимать: это плохо закончится для твоей семьи."


- Идите! Я сообщу вам о своем решении. Где вы остановились?

- В вашем замке, господин граф, - ухмыльнулся посланец.

- Это вы так думаете. Чтоб духу вашего здесь не было! Меня не интересует, где и как вы проведете эту неделю, но - не в моем доме! Сегодня у нас понедельник. Я жду вас в это же время в следующий понедельник. - Граф встал и повернулся к собеседнику спиной, давая понять, что разговор окончен.

Как только дверь за ушедшим захлопнулась, он упал в кресло. Рука его судорожно скомкала письмо.

«Это ловушка!» - подумал он. Нужно было привести в порядок мысли, но ничего не получалось. Страх парализовал его. Хорошо, что он наедине с собой: Изабо в Париже, у королевы. Что предпринять, как быть? Самое ужасное, что он своей рукой направил сына на путь, на котором его подстерегал такой ужасный финал.

Постепенно граф взял себя в руки, заставил рассуждать. Графиня ни о чем не догадывается, считает, что сын по-прежнему в Англии. Пусть и остается пока в неведении!

Он не имеет права отдавать наследство своего рода. Пока он жив, он обязан беречь то, что еще осталось: земли, замок. Все это перейдет к наследнику рода. В создавшемся положении он ничего, ровным счетом ничего, не волен делать. Любые его попытки спасти младшего приведут к катастрофе семьи, рода, лишат старших всех прав. Пусть это ляжет страшным грехом на его душу, но он не имеет права ради шевалье лишать семью ее положения. Это судьба! Если Богу угодно, если он будет милостив к их сыну, он поможет младшему избежать страшной участи. Граф отстранено подумал, что его постигла судьба библейского праотца Авраама: он тоже должен принести в жертву сына.

"Бедный мой мальчик, мой Огюст, - он не заметил, что назвал его в первый раз так, как называла его сына теща. - Прости меня, если сможешь!"

Он зажег свечу, поднес к пламени письмо. Плотная бумага горела неохотно. Граф не выпустил лист из пальцев, пока не убедился, что от него остался один пепел.

Теперь оставался еще человек, приехавший с этим письмом.

Совесть Ангеррана не мучила: жизнь и спокойствие семьи важнее неизвестного проходимца.

Он позвонил. Вошел лакей.

- Ты видел человека, который вышел из моего кабинета?

- Да, Ваше сиятельство.

- Проследи за ним. Мне надо знать, где он остановился.

- Будет исполнено, господин граф. Будут еще указания?

- Нет, меня интересует пока только это.

Когда граф остался один, ледяное спокойствие и уверенность покинули его. Как затравленный зверь, метался он по комнате, натыкаясь на мебель и сыпля проклятия. Слишком страшно было приносить в жертву своего сына. Если бы ситуация позволила ему, он сам бросился бы вызволять мальчика из Джиджелли, чтобы только покончить с этой проклятой, давней враждой. Но, словно назло, он был связан по рукам и ногам взятыми на себя обязательствами, словом. Дело, в которое его вовлекли, оказалось важнее судьбы сына.