Глава 18. Библиотека

Он - граф. Граф де Ла Фер. Это теперь его титул. Только он этому титулу не рад. Он остался совсем один. Никого из близких, из семьи. Куча родни - но никого, с кем можно поговорить, почувствовать душевную теплоту. Нет, он не прав; есть все же один - граф Бражелон. Они переписываются, он приезжал на похороны отца, но путь от Блуа до Берри для родственника не близок. Три смерти подряд оказалось много даже для такого жизнелюба, как Огюст. На юного вельможу лег тяжкий груз правления. Для человека, воспринимающего данную ему власть так, как понимал это граф, само это правление могло отравить радость жизни.

Полный хозяин в своих владениях, властитель чужих душ и жизней: от этого немудрено потерять чувство меры, особенно, если тебе семнадцать лет, ты красив, как юный бог, богат и желанный гость в любом доме.

Только никто не знает, как подчас страшно и одиноко этому всесильному графу! Как хочется ему все бросить и уехать подальше от мрачного замка. Куда? Да хотя бы в Париж, который несколько лет был для него родным. У Ла Феров там свой особняк, который он ни за что не продаст: там ему было так уютно! Это часть его наследства, и немалая; недвижимость в Париже растет в цене.

Неплохо поинтересоваться, что там еще ему принадлежит, но всеми этими мелочами он займется попозже: сейчас просто противно вникать во все это крючкотворство.

Он обещал писать Бражелону: дядюшка за него волнуется. Мысль о дяде потянула за собой еще одну; когда-то они сильно поспорили о Крестовых походах. Ему сейчас не уснуть: так не лучше ли пойти в библиотеку? Там, среди старых фолиантов, может оказаться и ответ на их старый спор. Кажется, говорили они о сьере Тома де Марль… Не о том ли Тома, что упоминал в легенде старик Мордехай?
Граф, взяв подсвечник, тихонько вышел из спальни. Пройти незамеченным не удалось. Гийом, управляющий старого графа, оставленный в этой должности и новым хозяином, неожиданно возник в коридоре. – Вот старый черт, не спит! Сторожит хозяина!

Гийом бросился навстречу:

- Что угодно Вашему сиятельству?

Огюст остановил его взглядом:

- Все хорошо! Иди спать, Гийом! Я буду в библиотеке. Мне ничего не нужно. Иди, мне надо поработать. Да не волнуйся, ничего со мной не случится, мне, пока еще, не сто лет.

Гийом исчез, растаял в полумраке коридора, как привидение, но привидение, бормочущее себе под нос насчет юнцов, зря растрачивающих свои силы.

В библиотеке было холодно, и граф пожалел, что отослал управляющего. Тут не мешало бы хорошенько протопить. Он поставил подсвечник на стол: колеблющийся свет свечей углубил тени в немалой зале, с пола до потолка заставленной книгами. О, если бы можно было, отбросив все дела, сидеть здесь день и ночь, роясь в старинных фолиантах!

Немыслимо!.. Лежащие на нем обязанности заставляют все время отдавать делам. Он тяжело вздохнул, представив себе это счастье: любимые книги, тишина, солнце в окнах и – никого! В библиотеку ему теперь удастся забираться только к ночи; день с раннего утра и до позднего вечера занят всей этой деловой и светской суетой. Тот месяц траура, что он еще может не появляться в свете, надо использовать для книг.

Камердинер графа нашел его наутро в библиотеке. Огюст сладко спал, свернувшись на диване, как усталый кот. Рядом с ним, на ковре, лежала оброненная книга. На раскрытых страницах ее слуга увидел непонятные буквы. Камердинер тихо попятился и закрыл за собой дверь: пусть поспит, бедный мальчик. Лишний час сна ему не помешает, ему и так достается.

А юный граф, действительно уставший от ночного бдения, видел во сне, как встает солнце над далеким городом и заря расцвечивает старые стены Иерусалима.

                ***

Уже первая же попытка найти следы пребывания сьера Тома увенчалась успехом. В дальнем углу, на самой верхней полке, кучей громоздились какие-то фолианты немыслимой древности. Вытащить все это самому, без помощи слуг, было нереально.

Именно из-за своих размеров и труднодоступности и были они так долго никому не нужны. Он потянул к себе те футляры, что поближе ( и как только полки не подломились под этой тяжестью?) и из кучи неожиданно вывалилась книга в кожаном переплете. За ней посыпались на пол несколько свитков. Для начала - подойдет!

Внизу он поднес книгу к свету - и оторопел: "Иудейские древности Флавия!" Манускрипт, написанный на коже. Невероятная древность! Знал ли отец, что у них в библиотеке? Последние годы он редко позволял себе посидеть с книгой. Сколько пыли: сюда столетия никто не заглядывал. В книгу был вложен лист плотной, ломкой от времени, бумаги. Письмо было адресовано мессиру Тома де Марль и де Ла Фер..

" Милостивый государь, Ваше сиятельство, господин наш.
Соблаговолите принять в дар от верных псов Ваших сию рукописную книгу, в коей описаны история и чудеса Святой земли, кои могли вы лицезреть сами. Почтительнейше припадаем к стопам Вашим.
Каноник …."


Имя и подпись стерли время и влага.

В последующие дни слуги перетащили содержимое полки вниз. Все книги были манускрипты, что говорило не только о древности находки, но и об их баснословной ценности. Некоторые сильно обгорели, многие полусгнили и их страницы расползались под пальцами. Многие свитки невозможно было извлечь: сырость и время спаяли их с футляром в один сплошной монолит. Тайны, заключенные в них, исчезли навсегда.

Граф, самолично, проследил, чтобы никто из слуг не читал книг. Понимал, что пронюхай Святая Инквизиция, что нашел у себя в библиотеке граф, ему не поздоровиться. Тут сосредоточено столько ереси, что ее хватит не на один костер. И не спасет его ни его положение, ни титул.
Он велел притащить старый сундук и каждую просмотренную книгу, представляющую хоть какую-то опасность, отправлял туда. Он был достаточно благоразумным юношей, чтобы не искушать судьбу зря.

В эту ночь у него впервые зародилась мысль, почему руки Испании тянулись именно к их дому. Что-то отец скрывал, и это "что-то" было таким важным и опасным, что он ничего не рассказал сыну: есть тайны, которые убивают.

Как-то утром Огюст полез посмотреть, не осталось ли на полке что-нибудь незамеченным. Проведя рукой вдоль стены, он задел какой-то выступ. Запела невидимая пружина и с тихим щелчком отошла пластина, прикрывавшая небольшую нишу. От неожиданности граф отдернул руку. Но ничего не произошло. Тогда он поднялся на еще одну ступеньку и, почти упираясь затылком в потолок, увидел в стене отверстие, скрытое до того каменной пластиной, которая вместе с приваленными книгами надежно прикрывали тайник
В глубине лежал деревянный цилиндр, и стояла небольшая, бронзовая шкатулка.

Огюст сам не мог бы определить, откуда эта уверенность - он на пороге тайны, за которой идет охота.

Прижимая к себе находку, юноша поспешно спустился вниз. Потом тщательно запер дверь; его никто не должен беспокоить, все остальное - подождет.

Сначала - шкатулка. Удивительно, но она не была заперта. В середине находились какие-то бумаги. Написано на латыни. Это он прочтет без труда. Он вынул бумаги и потряс шкатулку: а вдруг он чего-то не заметил? Неожиданно что-то звякнуло и из ее недр выпало и покатилось по ковру кольцо. Граф наступил на него, не давая закатиться под стол. Поднял и поднес к глазам. Три буквы древнееврейского алфавита: те самые…

Все еще не веря, но сердцем уже приняв догадку, Огюст сел прямо на пол: Кольцо Соломона! Так это не легенда! Кольцо, дающее власть над миром, все эти века спало в их замке, в тайнике среди книг! Кажется, даже отец не знал об этом, или знал, но предпочитал не ворошить тайны?

Граф осторожно вернул кольцо на место в шкатулку, борясь с желанием его примерить.

- Посмотрим, что в футляре,- в футляре оказался свиток, написанный стилом. Текст был на древнееврейском. Буквы выглядели непривычно, и он потратил полдня, переписывая и копируя его. Потом все вернул на место, в нишу. Текстом он займется попозже, на досуге. Остальные книги, оказавшиеся богословскими трактатами, Огюст водрузил на место, на полку. Потом, спрятав копию в потайной ящик стола, позвал Гийома и приказал отнести сундук в подвал. Самое умное было бы сжечь его со всем содержимым, но жечь книги было для графа невыносимо. Управляющий без слов понял, что он должен сделать. Когда граф вечером вернулся в библиотеку, ничто не напоминало о том разгроме, который учинил семейному архиву глава рода.

Расшифровка заняла немало драгоценного времени, которого Огюсту и так не хватало.

Это было то Кольцо и тот Свиток, о которых рассказывали легенды. Граф прочитал все, что было в пергаменте: этого в избытке хватило, чтобы понять, какую власть получает тот, кто владеет кольцом. Копию он сжег; он в ней более не нуждался. Каждое слово врезалось ему в память так, как врезаны были в Скрижали Завета Десять Заповедей Господа.
Этот, по сути, еще ребенок, понял и решил для себя то, что не хотели понять и принять Властители на протяжении двух с половиной тысяч лет: такая власть уродует человеческую душу, если она не способна себя контролировать.

Отныне никто и никогда не узнает, что прячет в стене гордый потомок сьера Тома де Куси.