Часть 2. Глава 1. Воспоминания

Граф де Ла Фер сидел в библиотеке уже не один час. Сидел и никак не мог решить для себя, стоит ли ворошить прошлое, которое за прошедшие годы вновь скрылось под густым слоем пыли. Время от времени он обращал взгляд к углу, где горой громоздились фолианты.

Высоко! Лезть наверх было неохота, но!.. Его не шкатулка интересует, он тогда, в юности, так и не удосужился посмотреть, какие же книги были еще на полках. Его тогда в первую очередь интересовала шкатулка. Если быть честным с собой до конца, ему хочется удостовериться, что она по-прежнему на месте и что никто после него в тайник не лазил.

За годы, прошедшие после смерти близких, он не раз наезжал сюда, но стоило ему зайти под своды старого замка, как сердце сжимало тоской. Теперь каждый уголок громадного здания воскрешал картины прошлого.

Вот старый готический зал. Мощные колонны, арки сводов. Он стоит перед отцом. Сколько ему тогда было - лет шестнадцать? Отец прячется в тени колонны. Он же, напротив, весь на свету - луч солнца бьет из стрельчатого окна по косой. В зале они вдвоем: слуги, повинуясь движению графской руки, удалились. Голос Ангеррана, ровный, звучный, привыкший повелевать, давит на Огюста. Молодой человек позволил себе опоздать: немыслимое прегрешение в глазах графа. Он проспал! - и этому нет оправдания. Отец наверняка догадался, где всю ночь пропадал сын, но для графа это не играет роли.

- Вы должны помнить, Оливье: долг - прежде всего. Вы не имеете права ни перед другими, ни перед самим собой пренебрегать своими обязанностями. Ваши обязательства по отношению к окружающим и нашему роду должны быть превыше всего. Я понимаю,- отец слегка кашлянул, - я понимаю, вы молоды, но ваши желания не должны возобладать над вашими обязанностями.

Сын молчит. Что он может возразить отцу: что в объятиях местной красотки забыл о времени? Что, когда опомнился, солнце уже подбиралось к зениту, и когда он влетел на взмыленном коне во двор, Гийом на его вопрос: " Где граф?" только покачал головой? Что он шел в этот зал, цепенея от стыда, и ни за какие блага не готов был оправдывать себя в отцовских глазах?

Сейчас он готов был выдержать все, что угодно, только бы отец был рядом. Они так мало общались! Граф учил, наставлял, иногда выговаривал сыну. А вот простого, человеческого общения у них так и не получилось. Иногда Огюсту казалось: сейчас отец подойдет, обнимет его, и они просто молча посидят рядом. Но Ангерран де Ла Фер не допускал близости даже с собственным сыном. В первую очередь юноша чувствовал в нем владетеля, сеньора, хозяина всех и вся в графстве. Уже будучи сам отцом почти взрослого сына, Огюст понял, что мешало его отцу: Ангерран просто не умел, не знал, как проявить свою любовь.

Только с Изабеллой, своей любимой женщиной, он мог быть и искренним, и нежным и ребячливым. Но это было их тайной. Для всех остальных Его сиятельство был непроницаем и лишен простых человеческих чувств и недостатков. А между тем, эта его отстраненность и была его основным недостатком.

Огюст плохо помнил дни после смерти отца. Он заставлял себя отдавать распоряжения, писать письма, извещая родственников и знакомых, принимать бесконечные соболезнования, большая часть которых была неискренна: графа боялись и завидовали ему.

В церкви, когда отпевали покойного, он стоял, как каменный, ничего не видя перед собой. Так же, словно во сне, он провел гроб с покойным в родовой склеп. Он держался так прямо и неприступно, что никто не решился даже пожалеть его.
Пришел в себя он только утром, увидев рядом с собой Бражелона. Потом наступило состояние внутреннего оцепенения - из него он вышел не скоро.

Молодость лечит все; боль постепенно уходит, остается только тоска, но и она со временем затаивается глубоко в душе. Сила воли и тонкость восприятия делали молодого графа человеком неординарным. А груз власти, доверенной королевским указом, заставлял все свои переживания держать в себе, олицетворяя для окружающих только сам символ, беспристрастный и справедливый.

По истечении срока траура он вернулся к светской жизни. Но, наезжая в Ла Фер хотя бы раз в полгода, он, не заходя в дом, шел в семейный склеп, где, простаивая перед могилами, никем не видимый, разрешал себе воспоминания. Он старательно гнал от себя те из них, что могли быть не слишком приятны.

Однажды, разбирая архив, он нашел стопки писем, небрежно перехваченные лентой. Достаточно было беглого взгляда, чтобы признать в них свои детские письма. Еще не устоявшимся почерком, пропуская буквы от спешки и желания пересказать все новости, ставя кляксы, писал мальчик матери. А как радовался ее редким ответным письмам!

Вспомнил он и то, как заставляли его сидеть спокойно, пока художник писал его портрет. Огюст, конечно, понятия не имел, что бабка затеяла это, только чтобы доказать зятю, что его подозрения безосновательны. После пришло письмо от отца, где он впервые поинтересовался, как растет его сын.
Помнил он и то, как больно поразили его эти стопки писем с нетронутыми печатями. Он успокаивал себя тем, что у графини не было времени: обязанности статс-дамы требовали ее пребывания при королеве. Однако чувство обиды осталось, как маленькая, но болезненная заноза; он по-настоящему никому, кроме бабушки, не был нужен.

Юноша пока сам не сознавал, что обладал редким достоинством - быть нужным. Пока он был молод, это выглядело как забота о вверенных ему землях и вассалах. Пока он желанен везде: в лучших домах Пикардии, Берри. Парижа. Его везде встречают как самого дорогого гостя, как равного среди равных, как друга, с которым можно и повеселиться и поохотиться. Многие семьи видят в нем желанного зятя.

Граф не чуждался никаких земных радостей, он исполнял и свои христианские обязанности как добрый католик, но только с одной из обязанностей знатного вельможи он не спешил: он не спешил жениться. Его час еще не пришел - он ждал любви. Теперь его уже некому было заставить идти к венцу только из одних матримониальных соображений. И он отчаянно, но не теряя при этом чувства юмора, отражал атаки всей своей бесчисленной родни, мечтающей о том, как бы подсунуть ему одну из своих невест.

К чему ему спешить? Чтобы создать еще одну видимость семьи? Нет, если он женится, то только на женщине, в которой красота, ум и благородство души будут сочетаться так гармонично, что она будет для него небесным ангелом на земле.

Он, почему-то был уверен, что это обязательно произойдет. Надо только подождать, Бог и время ему помогут.