На берегах Клязьмы

   Год от года Подмосковье, вслед за Москвой, всё больше и больше застраивается, уплотняется и закатывается в асфальт. Знакомые с детства старые дачи и деревеньки, секретные грибные и ягодные места, таинственные тёмные заросли и солнечные лесные полянки… Увы, всё это неумолимо вытесняется армией типовых многоэтажек, торговыми центрами, складами, и всё дальше и дальше нужно уходить и уезжать от Москвы, чтобы побыть  наедине с подлинной и нетронутой природой, напитаться её живой энергией,  вдохнуть чистый и лёгкий воздух.
   Для меня одно из таких мест, где всегда можно найти умиротворение, покой и подлинную в своей простоте гармонию человека с окружающим миром и с самим собой — это берега  Клязьмы с их  типичной русской природой — восхищающей, вдохновляющей, и такой родной и близкой. Над вольными луговыми травами возвышаются сосны, ели, берёзы и клёны; золотисто-седые дикие колосья смешиваются с сочной зеленью трав и с золотом  пижмы, зверобоя, пышных кистей золотарника. Река Клязьма тихая, безмятежная и зеркально гладкая. Над водой, будто бы смотрясь в зеркало, склонились ивы и рябины, и в  этом водном зеркале, обрамлённом зарослями осоки и тростника, ясно отражается небосвод с медленно плывущими облаками. Эти идиллические, благодатные места располагают к тому, чтобы просто быть, не думая и не заботясь ни о чём лишнем.
   И вот, оставшись наедине с природой, с этими просторами, рекой, небом, и, в общем-то, с самим собой, вдруг начинаешь чувствовать в окружающей тишине и безмятежности особую, необыкновенную связь с миром и  мудростью предыдущих поколений, глубинную потаённую мудрость веков.  Что-то вечное и неподвластное времени хранят в себе эти места, есть в них нечто архаичное, мудрое, глубокое, и земля будто бы подпитывает энергией, накопленной за долгие века, тысячелетия, миллионы лет.  Отчего так?  Не от того ли, что у клязьминских берегов  такая богатая история, уходящая  корнями в глубочайшую первобытность, в детство мира?  Начиная с доисторических времён, в окрестностях Клязьмы постоянно жили люди.  Более того, в реке были найдены следы обитания ихтиозавров — гигантских  рептилий, живших на Земле сотни миллионов лет назад. Почему-то здесь очень легко представляются те времена, когда не было ещё людей, а в Клязьме уже кипела жизнь. Быть может, где-то здесь вышла на сушу первая кистеперая рыба? Во всяком случае, глядя на некоторые  иллюстрации, изображающие это доисторическое существо с острыми зубами и с плавниками-лапами-руками выползающим из воды на сушу, вполне можно представить, что это могло происходить  на Клязьме.
   Жили на клязьминских просторах финно-угорские племена, среди которых был древний летописный народ  меря, обитавший в начале нашей эры на территории восточной части современного Подмосковья – местах, где  жили многие поколения моих  предков. Меряне внесли большой вклад в русскую культуру и язык, а потом растворились среди славян. И если известно, что у представителей племени меря было принято носить украшение в виде конька и искать синие камни, то так ли случайно, что сейчас, в нашем веке, отдыхая на море, я всё время занимаюсь тем, что выискиваю на берегу всякие причудливые камешки необычных форм или с оригинальным природным рисунком, и неизменно привожу из каждого отпуска целые пакеты таких камней и так люблю синий цвет? Очень может быть, что всё в мире взаимосвязано ещё больше, чем мы думаем, подобно тому, как маленькие речки-ручейки связаны с Клязьмой, Клязьма — с  Окой, Ока – с  широкой, мощной, полноводной Волгой.
   На вытоптанной тропинке проступают кряжистые корни деревьев, вылезшие из земли. Видна лишь самая верхняя, самая очевидная часть корневой системы, но корни уходят глубоко в землю, и там, в глубине, они разветвляются на более мелкие, становясь, в конце концов, толщиной с нитку, и переплетаются с корнями других растений, обмениваясь чем-то важным с этими растениями и с землёй. Помню, как однажды, уже не на тихой Клязьме, а на нещадно продуваемом северными ветрами берегу Финского залива, я обратила внимание на высокое дерево, которое, выделяясь  своей  безжизненностью и полным отсутствием листьев  на фоне  пышущих зеленью  соседей, тем не менее, крепко стояло на земле, устремляясь тёмными, словно вычерченными тушью и углём ветвями в низкое северное небо. Казалось странным, что оно до сих пор не упало, не развалилось, а стоит на удивление прочно и прямо.  Не потому ли это, что оно хорошо укоренено, и его корни глубоко ушли в почву?  И правда, корни — это очень важно! Самые высокие ветви дерева связаны с его самыми глубокими корнями, и всё вместе представляет собой единый живой организм.  Наверное, и со связью поколений всё обстоит примерно так же. Бывает так, что человек отделяется от своих корней, желая взлететь. Но, отказавшись от своих корней можно не взлететь, а засохнуть.
   Иду по извилистым тропинкам  и похожим на левитановскую  «Владимирку»  полевым дорогам.   С такими тропинками и дорожками ассоциируется путь к себе. И кажется, что пойдя вот по этой тропинке, неизвестно куда ведущей,  неожиданно для себя встретишь… себя!
   И вдруг за поворотом вырастает из травы заброшенный, когда-то бывший полосатым, а сейчас рыжий от ржавчины, шлагбаум. Всё вокруг пустынно и безлюдно,  никого нет, а шлагбаум есть. Охраняет и преграждает путь. И определённо что-то есть в том, что путь к истоку Клязьмы — маленькому  роднику близ деревни Кочергино под Солнечногорском, никак не обозначен, не расчищен, не обустроен, и подойти к находящемуся не очень далеко от мегаполиса Москвы месту зарождения  Клязьмы  можно  только лишь пробравшись через километры густых, труднопроходимых, первозданных лесов. Таких лесов, какими они были много веков назад. Наверное, таким и должно быть это путешествие, которое в некотором роде символизирует возвращение к истокам.
   В названиях притоков Клязьмы, впрочем, как и в других старинных русских названиях, слышатся отзвуки далёких поколений. В звучании  этих названий—Сеньга, Серзуха, Воря, Уча, Большая Липня и Большая Ушма, Нерль, Киржач, Колокша, Судогда слышится  что-то забавное и по-детски наивное, светлое и беззащитное, забытые образы детства и обрывки старинных, не дошедших до наших дней русских сказок, присказок, поговорок.  Что-то безвозвратно утраченное и не сохранившееся, но очень важное, что не удалось сберечь, и оно незаметно ушло от нас навсегда. Забытый горизонт. В какой-то момент кажется, что ещё немного, и сможешь что-то вспомнить и уловить, хотя бы намёк, но нет. Мы не знаем, не чувствуем, не понимаем очень многого, потому что нам доступно только то, что доступно.

…Отправлено письмо от мирозданья.
Но не доставлено – твой почтальон в изгнаньи.
И отправителю письмо возвращено.

Но если  что-то для нас закрыто невидимым шлагбаумом, то это вовсе не значит, что этого не существует. Могут быть утеряны мелочи, но главное – вечно, оно вне времени и пространства, оно в тебе и вокруг тебя, было до тебя и будет после тебя.
            Вечерние лучи солнца освещают высокие травы, слегка колышущиеся на ветру, воздух  становится мягким и золотистым, и усталость после насыщенного дня удивительным образом соседствует с чувством обновления и вливающейся жизненной энергии.
            И если в жизни становится всё слишком сложно и запутанно, слишком много вопросов, и слишком мало ответов, так полезно бывает просто взять и приехать туда,  где чувствуется связь с корнями и поддержка, где всё вокруг как бы говорит: «Ты не один, ты не случайная пылинка во Вселенной, а очень нужная и важная часть этого мира, с которым ты связан своей историей и корнями, и всё не просто так, и Создатель любит тебя и заботится о тебе».