Дом, намоленный одной большой семьёй

      Бум, крр…По окрестностям разносились звуки ломающегося дерева, железа, шифера. Сносили старый бесхозный дом, стоявший у дороги. Своим мрачным, заброшенным, загадочно-колдовским видом много лет дом внушал страх прохожим. Заросли высокого пырея, шиповника и акации окружали когда-то величественный дом со всех сторон. Полуразбитые окна гневно сверкали на солнце.
Дом не поддавался. С трудом разбирались стены. Груженые старыми досками и брусом машины застревали в глине, прокалывались колеса. Рабочие, чертыхаясь, с хохотом подпугивали друг друга: «Вот, подожди, сейчас вылетит оттуда привидение или ведьма с метлой, посмотрим, куда побежишь».
Раньше дом был сильным, живым, уютным и тёплым…Просто был чей-то. Точнее, хозяйский. Жил с любимой семьёй. Ох, уж эта многодетная сложная семья! Каких только слухов и сплетен не слышал, сколько ссор и криков пережил дом вместе с семьёй. Затопления, ремонты и холод выстоял.
      Не знал дом, что впереди ожидает его одиночество и запущенность. Первыми залезли, разбив окна, подростки.  С интересом прошлись по дому, заглянув в   шкафы, столы. С удовольствием ломали диваны, кресла. Раскидали письма, открытки. Старый дом помнил каждую строчку: «Здравствуй, мамочка! Ну, как ты там?». Нет!!! Беречь и не отдавать без боя!
      Дом кряхтел вздутыми половицами, скрипел заржавевшими дверными петлями, не открывал дверцы шкафов.  Вдруг хозяйка вернется? И сдался, когда в окно полетело зеркало. Большое, с позолотой. 
       Дом помнил теплые руки, бережно протирающие старинное облупленное зеркало, в котором отражалась молодость красавицы хозяйки. Крикливая, но сердобольная. «Душа нараспашку» про таких говорят. За что не возьмётся, всё получается. Детей мал мала меньше. Придёт с работы: приготовить, постирать, огород, скотина в хлеву. Как успевала?  Дом с восхищением наблюдал за расторопной хозяюшкой. Помнил довольного хозяина, кормившего внуков помидорами с сахаром. В то время дом полон детского топота, веселых праздников с толпой гостей.  Запах хозяйских пирогов и оладушек собирал большую семью за самоваром. А как они умели справлять праздники!  В такие дни дом обожал суету, беспрестанное хлопанье дверей, покрикивания хозяйки.  Приезжали дети с семьями. Приходили друзья. Музыка. Задушевные разговоры. Стол ломился от яств, приготовленными руками любимой хозяюшки. Как начинаются морозы, каждый вечер садились стряпать пельмени. Всей семьёй. И думать не моги отказаться! Ох, и строга была хозяйка!
       Дом заботливо скрывал скандалы и драки от чужих глаз и ушей. Старался быть защитой и крепостью для семьи, благодарным за уход и чистоту.  Побелка потолков и ремонт печей для дома не казались катастрофой. Наоборот, вдыхал с радостью запах извести и сырой глины. Помнил дом как хозяева взяли его недостроенной коробкой, и каждую половицу любовно прибивали.
       Нравилось дому наблюдать за этой трудолюбивой семьей. Удивлялся: откуда эта семья силы берёт?  Хозяин-добытчик, охотник и рыбак. Хозяйка прядёт и вяжет. Не сидели без дела. А как они пели... «Когда б имел златые горы и реки полные …». Конечно, дом знал много хозяйских секретов. Старался их не выдавать. Шутить любил с хозяйкой.  То сито, то заначку перепрячет ненадолго.
        За сорок пять лет дом напитался разными вкусами, бедами и радостями. Слышал откровения, знал меру страха и жадности. Однажды дом заметил воровство семейной реликвии, но не мог остановить. Причитания хозяйки разрывали стены на части: «Мамочка, мамка, не уберегла я твой подарок, распятие старинное!  Господи, пожалуйста, покажи, кто украл. Нельзя воровать иконы и кресты, нельзя! Ой, не к добру эта потеря, не к добру. Господи, прости и помоги!» Крест-распятие значил для неё больше, чем жизнь. Утро начиналось с приложения к распятию. Единственная вещь, оставшаяся от родителей в наследство. Лечила людей молитвами, да крестом серебряным старинным. Несли детей, то грыжу заговорить, то от испуга вылечить. Сильна хозяйка была в этом. Дом с гордостью   слушал слова благодарности в адрес любимой хозяюшки. Никогда не осуждал хозяев. Близких не осуждают, им помогают. Помогал, как мог. Оберегал от злых глаз и непрошеных гостей. От потерь не смог… Дом трясло от рыданий семьи, когда потеряли старшего из детей.
         Через несколько лет опять говорили шёпотом, плакали, не стыдясь, слез и осуждений. 
       Всё меньше гостей...  Холод и одиночество в стенах. Она не может жить одна? А как же я?  Уезжает? Не забрала много вещей и мебель. Может, вернётся? Смотри, ты оставила старинный шифоньер, купленный мужем. Почему ты так быстро уходишь? А куда денешь воспоминания в новом доме?  Ты пожалеешь, слышишь? Дом кидал вопросы в пустоту огромных комнат. Хозяйка ни разу не навестила. Год от года дом дряхлел и, сверкал пустыми окнами на солнце.    
        Однажды пришла хозяйская дочь. Как девочка выросла, и изменилась. Дом усмехнулся: "Марго, егоза и шалунишка, тонконогая индейка". Так девочку называли в семье старшие сёстры. Марго гладила стены, и ласково говорила: «Люди говорят, что ты - непобедимый. Дом, намоленный одной большой семьёй.  Помнишь, моё рождение? А помнишь, как хотела заболеть, чтоб в школу не идти? Мне лет девять. Вышла на улицу ночью и стояла на снегу босоногой.  Помнишь, учила стихи, орала на весь дом, больше никак не запоминалось? Как мы с братьями прыгали под дождём на сетке железной кровати, пытаясь долететь до облака, помнишь? Не знаешь куда пропал маленький пластмассовый Буратинка, которого я когда-то нашла в чулане?  Мой бедный дом, ты не знаешь новостей. Мы все понемногу уходим... Мама постоянно тебя вспоминает.  Прости её, боится увидеть тебя заброшенным. А я очень скучаю, мой намоленный дом...»