Домой, в Советский Союз! часть 1

Глава 1


   – Юрка, хочешь вернуться в Советский Союз?
   Вот так, со свойственной ему непосредственностью, вдруг обратился ко-мне Вовка Ярошевский. Данный вопрос он задал мне ровно год назад, на прошлой встрече одноклассников по поводу тридцатилетия нашего выпуска.
Вполне ожидаемо та июньская встреча была весьма схожа с конкурсом крутизны, фестивалем личных понтов (то есть, завышенных претензий человека на то, на что он в принципе и претендовать-то не очень может) или ярмаркой тщеславия, прекрасно описанной в классической зарубежной литературе. Потому как каждый из моих бывших школьных друзей непременно желал щегольнуть перед всеми своими личными успехами и достижениями. И если пацаны предпочли кичиться своими нынешними званиями, должностями, окладами и прочими регалиями. То девчонки вовсю красовались нарядами и с гордостью называли фамилии своих нынешних мужей, сумевших обеспечить наших бывших одноклассниц такой роскошью, а ещё машиной, годовым абонентом в крутой фитнес зал, бриллиантами, поездкой к лазурному побережью и прочим, и прочим, и прочим…
   Да, собственно, и от меня самого на той прошлогодней юбилейной вечеринке разило откровенным снобизмом. Ну, никак я не мог ударить в грязь лицом, не подчеркнуть свою высокую должность в крупной нефтяной компании, которая многих заставляла общаться со мной с некоторым придыханием и завистью.
Однако прошедший год, с резким падением мировых цен на нефть и ростом доллара, сумел-таки опустить кое-кого с небес на землю, порядком переиграв ранее полученные расклады наших жизненных судеб. Увы, но среди тех неудачников, которые были выброшены за борт океанского лайнера под названием «Успех», оказался и я, автор данных строк.
   Новый гендиректор, молодой и энергичный тип, с немецким дипломом крутого топ-менеджера (и уж очень «волосатой» рукой в Кремле), предпочёл расставить на ключевые должности нашей компании, своих людей. Данные руководители обладали западным мышлением. В связи с чем, вне офиса осталась едва ли не вся «старая гвардия». За бортом остались те самые люди, которые на протяжении последних двадцати лет не только поднимали, но и тянула в гору нефтяной бизнес области. Остались лишь единицы, в том числе и мой бывший шеф Дмитрий Иванович Теплюк, который бился за меня до последнего, однако все его усилия оказались тщетны.
В общем, я оказался по иную сторону баррикад и теперь могу наблюдать за окружающим меня миром под совершенно иным ракурсом. Потому и наша прошлогодняя встреча школьных друзей, по тем временам вполне милая и романтичная, в моих новых реалиях вдруг превратилась в слащаво-приторную тусовку, переполненную верхом цинизма по отношению к менее удачливым друзьям-одноклассникам.
Возможно, сейчас я покажусь кому-то из читателей несколько озлобленным...  Собственно, так оно и есть. Во мне действительно накопилось чересчур много желчи.
   Ну, а как иначе? Достаточно вспомнить всем известного почтальона Печкина, у которого не было велосипеда... Так и у меня, лишённого работы... Впрочем, дело тут даже не в том, что я в одночасье лишился «тёплого места», а в том, что лишили меня этой самой должности как-то неправильно, нечестно, подло ударив ниже пояса. Отсюда и моё нынешнее раздражение, неприятие абсолютно всего, что меня ныне окружает.
   Не собираюсь спорить и с тем, что во мне ныне преобладала не только обида, но и  отчаяние за своё ближайшее будущее. Потому как кроме своего стабильного места в нефтяной компании, рухнуло и всё остальное. Весь тот мир, к которому я уж давно успел привыкнуть.
   Кое-какие накопления от прежней жизни у меня, конечно же, остались. Однако с моими прежними запросами, этой суммы едва ли хватит на пару ближайших лет. После чего, я буду вынужден расстаться с кое-какой недвижимостью, пересмотреть сложившийся годами образ жизни, забыть о заграничных отпусках, дорогих шмотках, новых автомобилях... В общем, цену того что имеешь, понимаешь лишь тогда, когда это потеряешь.
   Быть может, кто-то удивиться: дескать, что за идиот? Не уж-то отработав на нефти едва ли не половину своей жизни, он ничего не отложил на так называемый «чёрный день»? Куда могли улетучиться не слабые зарплаты, доходы и прочие дивиденды?
   Да, не отложил. Жил текущим днём: здесь и сейчас, наслаждаясь каждой прожитой минутой. Не отложил, потому, как был абсолютно уверен в своей, что ли, непотопляемости. А так же в том, что мои прежние заслуги перед фирмой уж точно обеспечат мне не только благополучное настоящее, но и безбедную старость. И вот, в один момент всё это исчезло словно мираж в пустыне. Как не крути, а таковыми были реалии дикого капитализма, в который загнали нашу державу махинаторы-реформаторы эпохи Горбачёва-Ельцина. Быть может, именно поэтому я вспомнил о том самом вопросе, заданном мне год назад Вовкой Тереховым: имеется ли у меня желание вновь вернуться в СССР?
   Уверяю вас, именно сейчас, я не задумываясь, ответил бы ему: «Да! Да! Да!». В то время как двенадцать месяцев тому назад, со свойственным мне былом снобизмом и деловитостью крупного руководителя, я попытался уточнить:
   – Ты имеешь в виду, вернуться в наше детство?
   – Нет, Юрка. Именно в Советский Союз... – ответил мне Володя. Выдержав короткую паузу и не получив от меня, бесспорно ожидаемого всплеска положительных эмоций, он грустно добавил. – …Я там работаю.
   После чего я и послать Ярика куда подальше.
   Ну, скажите, о чём вообще, можно говорить с полным неудачником, в своё время мечтавшем стать гинекологом лишь с одной единственной целью: свободно и беспрепятственно созерцать женские прелести. Пять лет Вовка безуспешно подавал документы в мединститут, но так в него и не попал. Ко всему прочему, на нашу прошлогоднюю встречу одноклассников, о которой я только-только вспомнил, он и вовсе заявился как клоун, одетый в одежду, которую вряд ли отыщешь в самом отстойном секонд-хенде. Подобный фасон, свойственный прошлому веку, если и возможно было где-то отыскать, то не иначе как в деревенской комиссионке или того хуже на мусорной площадке.
   Вообще-то, Вовчик безобидный и вовсе не пакостный мужичок, правда, с некоторым прибабахом. Чудаковатый и сам себе на уме, словно живущий в ином мире. А впрочем, как в последствие выяснится, он действительно, был не от мира сего. Точнее, вовсе не из нашей реальности. Но об этом несколько позже...
   «Твою ж мать... Я вновь вспомнил о Ярошевском. Об этом грёбаном рекламном агенте или... Вот бы ещё узнать, чем он ныне занимается? Да вы сами посудите, что за бред?.. Он, видите ли, работает в СССР?
   Тема Советского Союза для меня, в некотором роде закрытая... Если хотите,  заповедная, тщательно охраняемая и предназначенная лишь для внутреннего пользования. Здесь и моё комсомольское прошлое и тот же тесть, заслуженный и почётный член партии... Да, и супруга с шурином, названные в честь вождя... В определённой степени, это весьма значимая часть моей былой биографии, нечто живое и близкое. Тут целая эпоха, которую нам, увы, но никогда более не вернуть. При этом какой-то псих вдруг заявляет мне о том, что он там, видите ли, работает...
   Это даже ни шутка, а какое-то кощунство, пригоршня соли на открытую рану.
Допускаю, что Вовка имел в виду нечто иное. Возможно созвучную аббревиатуру некой компании по распространению каких-нибудь там бесполезных вещей. К примеру, Супер Современная Сковорода Российская или Революционная. Отсюда и СССР...
   Эх, чёрт. Я вновь думаю совсем не о том, о чём мне следует сейчас думать. Быть может, данные размышления – это не что иное, как своеобразная внутренняя защита моего разума. Защита от того, чтоб я случайно не сошёл с ума, ломая голову над одним единственным вопросом: идти ли мне сегодня, двадцать седьмого июня, на очередную встречу одноклассников?
   Нет, не пойду. Чего я там не видел?.. Ладно, если б я нынче отправился на какой-то юбилей... Двадцать или тридцать со дня нашего выпуска, как это было в прошлом году...
   Тогда как сегодня, ничего примечательного. Обычное мероприятие, с небольшим количеством участником, которое наверняка выльется в обычную, ничем не примечательную пьянка.
   Пару недель назад, я действительно получил приглашение на очередную, тридцать первую годовщину нашего выпуска. Пусть и ответил я на то приглашение согласием и даже успел внести первоначальный взнос на предстоящее торжество – это ещё вовсе ничего не значило. Я имею полное право вовсе никуда не ходить. Быть может, у меня внезапно появились срочные и неотложные дела, авария, катастрофа, серьёзное ДТП... Со мной могло приключиться всё что угодно.
   Попробуем представить, что может произойти на предстоящей тусовке, если я её тупо проигнорирую. Моё отсутствие могут попросту не заметить... Либо вскользь вспомнив, подметить: дескать, жаль, что с нами сегодня нет Юрки Михайлова... Впрочем, могут вспомнить и с совершенно иными акцентами. Кто-то обмолвиться о моём увольнении. И понеслось... Смешки, хихиканья, приколы и как итог, моя персона превратиться в центральную тему для обсасывания в течение всей нынешней вечеринки...
   Если ж я буду присутствовать на том сабантуе, этого уж точно не произойдёт. Мужики побояться, бабы постесняются... – ещё раз, глянув на часы, я решительно встал с кресла. – …Да, чего тут думать. Свой былой лоск я вовсе не успел растерять. От меня всё ещё веет разумным риском, уверенностью и непокорностью. Мой BMW премиум класса, по-прежнему в гараже... Как не крути, а я ещё многим сумею утереть нос. Стоит лишь немного приврать, о чём-то умолчать, кое-что сгладить или приукрасить... Короче, прорвёмся. И не из таких переделок выбирались...»
   – Вилена, я уезжаю! Вернусь ближе к полуночи... – обращаясь к супруге, я выкрикнул уже из прихожей.
   Обычно я называю её Леной. Так же к ней обращается большинство её подруг и наших общих знакомых. Однако когда ситуация требует некоего официоза, я предпочитаю называть жену полным именем.
Вилена. Да-да, именно это имя значиться в её паспорте. Производное от Владимир Ильич Ленин. Повторюсь, отец Виленки был весьма известным партийным функционером сталинской закалки, участником и ветераном Великой Отечественной... Невзирая на то, что моя супруга родилась во времена Брежнева, тем не менее, своими юношескими революционными идеалами, Борис Ефимович так и не поступился. Его старший сын, мой шурин, был назван Владиленом (всё от того же Владимира Ильича Ленина), а младшая дочь, соответственно, Виленой.
Именно с протекции тестя, того самого Бориса Ефимовича я, секретарь комитета комсомола крупного предприятия, после развала Советского Союза и попал в нефтяной бизнес.
   Отец Вилены чуть-чуть не дотянул до своего девяностолетия. Как вы, наверное, и сами успели догадаться, после его смерти (приключившейся около года назад) я и потерял всякое покровительство, свою былую непотопляемость, о которой ранее уже успел упомянуть.
   Что же касаемо супруги, то она была младше меня на четыре года. В детстве и юности мы жили с ней в одном дворе и учились в одной и той же школе. Она прекрасно знает всех моих школьных друзей и бывших одноклассников, которые когда-то казались Вилене едва ли не дядями и тётями. В отличие от меня, супруга никогда не была сторонницей встреч с былыми школьными друзьями, считая подобные посиделки лишь дополнительным акцентированием своего нынешнего возраста, что могло весьма вредно сказаться на женской психике.
   При этом моя суженная вовсе не препятствовала уже моим аналогичным встречам. Быть может, данный либерализм был связан с тем, что Виленка вовсе не видела среди моих бывших одноклассниц более и менее конкурентоспособных ей барышень. Ну, а в сегодняшнем школьном мероприятии, кроме всего прочего, Вилены видела для меня, ещё и прекрасную возможность немного отвлечься от навалившихся проблем, отчасти сменить обстановку и, чем чёрт не шутит, найти хоть что-то способное вернуть меня к жизни, вывести из растянувшейся на несколько месяцев депрессии.
В целом, мне было грех жаловаться на свою судьбу. По крайней мере, с супругой я точно угадал. У моей Лены был вполне покладистый и вовсе не скандальный характер. Возможно, по этой самой причине мы и прожили с ней более двадцати лет, душа в душу.
   Поверили?
   А зря. Я соврал. Соврал, что называется: по привычке. Если у бюджетников или там пенсионеров принято плакаться по поводу нищеты, низких зарплат и пенсий, то у менеджеров среднего звена (коим я до последнего времени являлся) и уж тем более у менеджеров нефтяного сектора, напротив, принято пускать пыль в глаза. Данная привычка из профессиональной сферы, постепенно переходит и в бытовую плоскость, становиться даже не привычкой, а образом мышления, и отчасти образом жизни. Когда что-то приврать считается едва ли не нормой, сравнимой с утренней чашечкой кофе.
   Когда, отвечая на вопрос «где ты работаешь?», кто-то отвечает в Газпроме или Сибнефти, это уже круто. И вовсе не важно, что работает он в нефтяном бизнесе обычным слесарем или мастером, получая на пару тысяч больше, чем тот же самый слесарь в иной сфере; что миллионные зарплаты получают здесь лишь топ-менеджеры и владельцы компаний. Одно лишь слово «Газпром» или «Сибнефть» отчасти завораживает, говорит о некоей стабильности, уверенности в будущем. Данную легенду необходимо поддерживать, чем-то подкреплять, дескать, всё у меня на мази, как на работе, так и в личной жизни, ведь я работаю ни где-нибудь, а в нефтяном бизнесе.
   Вот и о наших семейных отношениях я обмолвился мимоходом, отчасти выдав желаемое за действительное.
   На самом деле, наша совместная жизнь ничем не отличалась от тысяч российских семейных пар. Существует такое понятие, как «ровные отношения». Именно такие отношения, без каких-либо всплесков, безумных эмоций или взаимных претензий на протяжении последнего времени установились между мной и Виленой. Как меня, так и супругу подобное положение вещей вполне устраивало. В последние лет пять, наш брак и вовсе перерос в некую привычку, тогда как интим в строго нормированный, подчас и вовсе не в обязательный ритуал. Однако данное обстоятельство вовсе не могло поколебать многолетний статус нашей семейной пары, как образцово-показательной.
   – Юра, но ведь ты, кажется, собирался провести вечер дома... – Лена поспешила выйти в прихожую, дабы успеть застать меня в домашних стенах.
   – Передумал. Посчитал необходимым встретиться с Фофанон... – соврал я, чуть потупив свой взгляд. – …Собираюсь кое-что с ним обсудить. В лёгкой, неофициальной обстановке договориться с ним будет гораздо проще.
   – Быть может, тебе следует попробовать вернуться на прежнюю работу? Давай, я поговорю с твоим бывшим шефом, с Димой. То есть, с Дмитрием Ивановичем.
   – Нет-нет. Ни в коем случае... – ответил я в несколько резкой форме.
   – Михайлов, а может, ты отбросишь свои амбиции?..
   – По-моему, мы ранее обсуждали данную тему... – я уж было собрался вспылить, однако Виленка поспешила опередить мою жёсткую аргументацию.
   – Ну, ладно-ладно. Делай, как знаешь. Ты, кстати, машину брать будешь?
   – Нет. Мне наверняка придётся выпить. Уж лучше, я вызову такси.



                (Продолжение следует)