Война лейтенанта Казьмина 11. Гмелинка

В утреннем прохладном воздухе гулко раздавался звук копыт идущей по дороге лошади. Немало поработав на своём лошадином веку, она шла медленно, устало и уже не реагировала на понукания и подёргивание поводком сидящей на её спине молодой женщины.
- Ну, ну! - побыстрее, Гнедуля! Мы так с тобою и до завтрашнего утра не доберёмся до Гмелинки. Назвав лошадь Гнедулей, Клавдия Ивановна улыбнулась: вспомнились слова, сказанные ей директором совхоза.
- Нету, нету у меня лошадей! Ну, чёрт с тобой! Вон видишь пасётся гнедая кобыла? Бери её и едь! Ну, чего глядишь?  Я говорю: бери гнедую кобылу и едь!
- Да, низкий уровень культуры у директора, - подумала она. Навстречу ей шли три грузовые машины. Их кузова до отказа были заполнены красноармейцами. Может быть среди них находится и Слава? Сердце моё чувствует, что он где-то близко, - подумала она, тут же съехала на обочину дороги и внимательно стала смотреть на проходящие мимо неё машины. Красноармейцы увидели молодую женщину, сидящую верхом на лошади без седла, оживились и загалдели.
- Эй, красавица на резвом скакуне! Куда путь держишь?
- А что, может подковать  твоего ретивого коня?
- Девушка, бросай свою клячу, айда к нам, с нами казаками!
Машины прошли, обдав её едким отработанным газом. Ещё некоторое время она находилась под впечатлением страстных желаний встретить среди военных своего мужа. Но здравый смысл подсказал, что это нереально. Она успокоилась и стала смотреть в даль, надеясь своими близорукими глазами увидеть строение неизвестной ей Гмелинки. Но вскоре вместо домов, словно из-под земли, по обе стороны дороги стали вырастать мазанки. Что это за село? – спросила она идущую  по дороге женщину.
- Гмелинка.
- А где здесь Районо?
- Да вот! Заверните за угол и первая мазанка будет Районо.
Клавдия Ивановна подъехала к указанной мазанке, привязала лошадь и вошла в помещение. За столом сидел мужчина лет 30-ти, приятной наружности. Увидев её, он приветливо улыбнулся
- Это вы только что проехали верхом на лошади мимо окна?
- Да, это я. Здравствуйте! Мне нужно видеть заведующего Районо?
- Здравствуйте! Я к вашим услугам. Прошу! Он указал на стул.
- Я к вам насчёт работы. Понимаю, что обратилась очень поздно. Так уж сложились обстоятельства. В эти края приехала с совхозом «Пролеткультура». В пути мы были месяц. После прибытия сразу пошла работать в поле. Полевые работы закончились и я осталась не у дел.
- А что вам нужно от меня?
- Я учительница. В 1941 и 1942 учебном году я давала уроки русского языка и литературного чтения в 5-х классах.
- Но это совсем другое дело. Есть у меня для вас классы. Прошу ваши документы.
- У меня, их нет.
- Но на каком основании я должен отдавать приказ о вашем назначении?
- Я вам сейчас всё расскажу и думаю, что вы меня поймёте.
Клавдия Ивановна довольно подробно рассказала ему о своей работе в Иловлинской средней школе, об учёбе в институте, о последних днях работы с учениками на колхозном поле и спешной эвакуации.
- Да сколько война наделала бед. Я ведь тоже эвакуирован из Белоруссии. А в ваш совхоз мы направили учительницу начальных классов. Жаль, что вы так поздно обратились. А сейчас я вам предлагаю давать уроки литературы в восьмом классе и уроки пения в 5 – 6-х классах в НСШ совхоза «Красная звезда». Это недалеко от вашего совхоза.
- Я не преподавала в 8-х классах. Мне будет трудно.
- Ничего поможем. Ну, как согласны? – спросил он и посмотрел на неё таким доброжелательным взглядом, что она не решилась отказаться. В этом классе даёт уроки литературы  дочь директора, девушка в этом году окончила 10-ый класс. Это недопустимо: но преподавателей нет, что поделаешь. Сейчас я напишу приказ о вашем назначении. Вы этот приказ отдадите директору школы, но прежде зайдите к начальнику политотдела совхоза. Этот умный интеллигентный человек всегда вам окажет поддержку.
Заведующий районо написал приказ, отдал его Клавдии Ивановне, пожелал успехов. Она поблагодарила его и поехала домой. Никак не ожидала она, что так  быстро устроиться на работу
- Всё-таки в самое трудное время судьба посылает мне хороших людей, - думала Клавдия Ивановна, покачиваясь на широкой спине лошади, - вот сестра Славы Лара с мужем Жорой буквально подобрали меня с детьми на Иловлинской дороге и привезли в совхоз. Делятся с нами последним куском хлеба, не ропчут, что стеснили их. Теперь, наверное, с нетерпением ждут, когда я приеду. Ну, что Гнедуля, домой ножки сами бегут? – обратилась она к лошади и потрясла её по шее, - ну давай, давай побыстрее!
По тому, как стремительно вошла Клавдия Ивановна в комнату, по радостному выражению её глаз Лариса и Жора поняли, что поездка была удачной
- Ну, как, улыбаясь, спросил Георгий Степанович.
- Отлично Жора! Я снова на своей любимой работе. Восьмой класс литература и 5 – 6 классы пение в совхозе «Красная Звезда!».
- Так это ж недалеко. Поздравляю! – сказала Лара, - ты пока поезжай одна, устроишься и заберёшь детей.
- Нет, нет. Спасибо Лара! Я сразу поеду с детьми. Ты ещё не совсем выздоровела от лихорадки. Тебе нельзя переутомляться. А я сейчас пойду к директору просить на завтра лошадь.
 
Уныло поскрипывая колёса брички, ёжатся от холодного ветра дети. Небо и степь - серые, неприветливые.
- Ну, пошла, ну давай залётная! – дёргая вожжи, покрикивает возница.
- «Степь да степь кругом, путь далёк лежит» - вспомнилось Клавдии Ивановне слова из песни. Путь то, говорят, недалёк, а вот как с детьми быть? С кем оставлять? Ведь на урок их не возьмёшь. Ну да ладно, обстановка покажет, что делать.
- Вот и совхоз. Вас куда в школу или контору?
- В контору, ответила Клавдия Ивановна.
В конторе было тихо, сумрачно. По ногам зябко пробегал сквозной ветер. Клавдия Ивановна посадила детей в уголок к двери с табличкой «Политотдел». Было ещё рано, но она постучала. «Заходите» послышался хрипловатый мужской голос. Клавдия Ивановна вошла, поприветствовала сидящего за столом мужчину красивого мужчину с правильными чертами бледноватого лица и передала ему приказ. Он прочитал его и внимательно посмотрел на неё. Вновь прочитал фамилию и окинул её каким-то особым взглядом, словно ушедшим в воспоминания далёкого прошлого.
- Боже мой! Как знаком мне этот человек, этот взгляд, поворот головы! Где? Где и когда я его видела? Напряжённо думала Клавдия Ивановна, - или это мне показалось, или я его с кем-то спутала?
- Значит ошибся, - тихо сказал он.
- Нет, нет! Не ошиблись! Я вас знаю, выпалила она, ещё не вспомнив, кто он, но почти уверена, что знает его.
- В 1935 году в нашем совхозе на производственной практике была студентка из зоо-веттехникума тоже Рогожина, тоже Клава, отчества не помню. По-видимому ваша однофамилица.
- Нет, нет! Не однофамилица. Это была я! Она хотела назвать его имя и отчество, но не могла вспомнить.
- Клава, как ты изменилась! Только глаза остались прежними. Вы с Владиславом поженились?
- Да, да! Поженились. У нас уже двое детей.
- А где он сейчас? Да, что я спрашиваю. Ясно на фронте.
- Наверное. Давно от него не получала известий. Ещё в Иловле мне сказали, что на него была похоронка. Но я её не видела, и не верю.
- Не верь! Если бы даже читала похоронку и то не надо верить. На войне всякое бывает. Будем искать. А когда же ты стала учительницей?
- Не успела Клавдия Ивановна ответить, как дверь заскрипела, приоткрылась и показались два заплаканные ребёнка, укутанные с головы до ног в потёртую одежду с взрослого плеча.
- Ну-ка, ну-ка идите сюда! Откуда взялись эти пострелята?
- Да это мои дети. Устали ждать и пустились в розыск.
- Ну, подойдите ко мне поближе! Вот они, какие Казьмины. Это уж точно Казьмины. Очень похожи на Владислава. Как быстро летит время. Давно ли ты была девчонкой, учила меня играть на гитаре! Ты знаешь, у меня умерла жена?
- Да знаю. Все тогда практиканты переживали за вас.
- Вторая моя жена, младшая сестра первой, тоже как ты, учительница. Вместе будете работать. Ну, хватит соловья баснями кормить. Пойдёмте ко мне. Представлю вас своей жене, позавтракаем и в школу знакомиться с директором и учителями.
Жена Денисенко Василия Никифоровича приняла Клавдию Ивановну дружелюбно. После завтрака все пошли в школу.

- Клава, вот ты работала в «Пролеткультуре» чернорабочей, а я слышал, что совхозу требовалась учительница.
- Да. Но у меня нет документов, а директор не поверил мне.
- Ты и зоотехник, ты и учительница. И когда это ты в свои годы успела нахватать столько специальностей? А может быть, ты ещё и профессор? – усмехнувшись, сказал он, - так вот, если хочешь получить на себя и детей продовольственные карточки, то иди работай чернорабочим.
- Тебе надо было сразу обратиться в Районо. А вот и школа.
Директор школы, женщина лет сорока, высокая, худощавая, с пышными коротко постриженными волосами, глубоко сидящими глазками и тяжёлым подбородком, удивлённо посматривала на  Клавдию Ивановну и её детей.
- А вот заведующий Районо прислал вам учительницу литературы и пения. Знакомитесь. Она с детьми пока поживёт у вас в общежитие, а я, как можно быстрее, найду ей жильё. Всего доброго.
Денисенко ушёл, а директор привела Клавдию Ивановну в общежитие.
- Вот учительское общежитие. Как видите, комфорта маловато. Девочки спят на полу, кроватей нет, обещают сделать. Сегодня отдохните, а завтра приступите к работе. Будите вести уроки пения и деловодство. Преподаватель литературы у меня есть. Об этом заведующий Районо знал. Всё договорено. Странна его забывчивость. Ну да я это улажу. Она вышла из общежития, резко хлопнув дверью и, вошла в свой кабинет.  Вот кретин! Всё назло мне делает. Видите ли, дочь моя не имеет право вести 8-ой класс, а эта без документов имеет право, - думала она, нервно перекладывая бумаги со своего стола, - да что у меня здесь школа или детский сад?! Ничего, я ещё поговорю с этим преподобным заведующим.

Всю ночь не спала Клавдия Ивановна. Долго девочки шушукались, хихикались, приподнимались с пастели, смотрели на неё и детей. Утром, с больной головой она пошла принимать от директора деловодство. А на следующий день уже давала уроки пения. Директор по согласованию с рабочкомом сверх основной работы дала ей дополнительное поручение организовать в совхозе кружок художественной самодеятельности. Теперь её рабочий день начинался рано утром и кончался поздно вечером.
Денисенко упросил старика (сторожа складов) взять Клавдию Ивановну с детьми в свою землянку. Ей вместо кровати сделали широкую скамью, на которой они все трое спали и обедали. Скамья была так коротка, что при своём росте в 156 сантиметра. Клавдия Ивановна ночью  головой упиралась в подушку стариков, а ногами в подушку уборщицы конторы. Рядом с уборщицей на небольшом настиле лежала молодая беременная женщина, тело которой было покрыто чесоткой. Всего в землянке разместилось семь человек. Освещалась землянка коптилкой, отапливалась небольшой печкой, сделанной стариком. Ночью детей мучили паразиты, переползавшие от стариков. Старуха на веретене пряла пряжу и волосы от шерсти падали на постель, плавали в ведре с водой.

Клавдия Ивановна была благодарна старикам за тёплую землянку и всем жильцам за присмотр за детьми. Гулять дети не ходили: не было ни одежды, ни обуви. Лишь по крайней нужде выбегала на минутку босыми ногами на снег, а потом долго тёрли ножки и плакали.
Да пускай дети сходят в ведро-то, - сказала уборщица старухе, - сейчас же и вынесу.
- Ну да, ишо чего! Вонищу тут не нюхали. Ничего с ними не поделается, здоровше будут. Мать то их как завьётся с утра в свою школу, принесёт им обед и опять туда бегёт. Утром, значится, с детьми поёт, а ночью с бабами да казаками пляшет. Какую-то лимпияду затеяли. Тьфу-ты! Тошно слушать-то «лимпияду!» Придумали же такое! Это они посиделки так прозвали. Наша-то, слыхала я, какие-то припевки придумала про завхоза, трактористов, ну ишо так про кого-то. Ох, и достанется ж ей, намылят ей шею.  Лучше бы пряла шерсть да носки детям вязала.
- Да что вы про неё такое говорите, да ещё при детях.  Разве она по своей воле детей оставляет. Работа у неё такая. За это ей деньги платят. Чем же ей детей-то кормить?
- Ох, и жалостливая ты у нас. Во, ты за детьми и гляди. Её черёд пришёл за топкой ехать, так может за неё поедешь?
Притихшие дети сидели на своей постели и смотрели то на старуху, то на хорошую тётю. И старуха со своим веретеном им казалась бабой ягой, которая вот-вот сядет на веник и вылетит в печную трубу и тогда добрая тётя им разрешит прыгать.
В воскресенье рано утром Клавдия Ивановна пришла на конюшню. Конюх спал, закутавшись в тулуп. Она разбудила его
- Мне разрешили взять лошадь. Надо съездить за бурьяном. Знаю, знаю, - протирая сонные глаза, сказал конюх, - мне ещё вчера было говорено. Но мой совет тебе – не ехать. Видишь - поземка начинает мести. Метель может разыграться. А где ж твоя напарница?
- Нет напарницы. Стар да мал, да больные – вот все напарники.
- Тогда иди домой. В другой раз поедешь.
- Нет, нет! В другой раз нельзя. И топки нет, и времени нет. Запрягайте!
- Ну, гляди! Я бы тебе не советовал. Может беда стрястись.  Одежонка у тебя, не того. От ветра-затишка, от солнца - холодок. Куда в такой одежде ехать-то. Ведь обморозишься.
- Ничего, я быстро наберу бурьяна и вернусь.
Клавдия Ивановна села в сани и хлестнула коня вожжёй. Он потоптался на месте и стал.

Вот видишь, скотина и та понимает, что не следует тебе ехать. Иди-ка лучше домой.
- Но! Но! Но, пошёл! – крикнула она и хлестнула коня кнутом. Он дёрнул сани и они, заскрипев полозьями, покатились по дороге. Вскоре совхоз остался позади. Ветер усиливался. Стали замерзать ноги, одетые в старые дедовы ботинки, а бурьян всё не попадался. Она встала и пошла рядом с санями. Держа вожжи в руках. Конь остановился: перемело дорогу. Она взяла его под уздцы и проваливаясь в снегу, повела за собой. Идти становилось всё труднее.  Порывистый ветер бил колючими снежными хлопьями в лицо, крутил воронки. Выбившиеся из-под платка волосы обледенели и сосульками били по глазам. Вдруг небо и дорога исчезли. И всё превратилось в непроглядную мглу воющую, свистящую. Конь остановился.
Что же это такое, неужели я сбилась с дороги? Надо взять вправо. Там непременно дорога. Ну, пошёл! - дёрнув вожжи, крикнула она, но голоса своего не услышала. Она стала хлестать вожжами по занесённому снегом крупу коня. Он помотал обледенелой мордой и не сдвинулся с места. Клавдия Ивановна с трудом подошла к нему, взяла под уздцы и потянула за собой. Конь беспокойно поводил заиндевелыми, как крупная слива глазами и пошёл за ней. Она дала свободу коню, наметала вожжи на руку и пошла рядом с санями. В друг конь провалился по грудь в снег, сани накренились на бок.
- Боже мой! Да это ж, наверное, воронка от бомбы! - с ужасом подумала Клавдия Ивановна, - что же делать? Что делать?
 И в это момент в страшной пляске разбушевавшейся стихии она ясно услышала вой голодных волков.
- Так вот почему не хотел идти конь. Это ужасно! Ужасно! Тёплые слёзы, покалывая иголками, покатились по её заиндевелым щекам и солоноватой влагой застыли на губах. Ветер рвал покрытую ледяным панцирем одежду.
- Дети, что будет с ними? Они одни. Нет, нет! Нельзя расслабляться! Нельзя! Иначе погибну. Спокойно! Спокойно! Всё будет нормально, всё обойдётся. Вот сейчас, сейчас конь немного отдохнёт и выберется из ямы. Она, наверное, не так уж глубока. Надо ползти к нему, надо! И она поползла, обжигая льдинками руки.  Конь тяжело дышал широко раскрытыми ноздрями. Она подползла, ухватилась за его шею, прижалась лицом к его морде и зарыдала. Он вздрогнул и громко протяжно заржал.
- Буян милый, давай выбираться отсюда! Ведь погибнем! Ну, пойдём! Пойдём за мной! Она отползла, поднялась, натянула на себя вожжи. Конь опять протяжно заржал, заработал передними ногами и оттолкнувшись задними, сделал рывок, пробороздил снег и с санями выбрался из ямы. Клавдия Ивановна ещё немного прошла впереди него, но колени уже не сгибались. Силы оставляли её. И она свалилась в сани.

Дети проснулись от пронзительного крика старика.
- Ну что, старая чертовка, угомонилась твоя душа? Довольная!
- Хороший хозяин собаку в такой буран собаку не выгонит, а ты молодицу за топкой отправила, допекла её своим нытьём. Замёрзнет в степу то. Одёжа-то у неё на рыбьем меху. Кому малые-то будут нужны?
- Да кто ж это знал, что такая метель разыграется. Ах ты, Господи! А может быть она не поехала, а пережидает метель на конюшне?
- Да пережидает. С конюхом кадрилью пляшет. Слышишь, какую музыку бурьян заводит. Башка твоя соломой набитая. Надо в колокол бить, народ подымать.
- Погоди! Чего народ-то булгачить. Пошли на конюшню!
- И я с вами, сказала уборщица Матвеевна, - а ты, Соня, позайми детей.
- Мама, мамочка! Где наша мамочка? – закричали дети.
Старик, старуха и Матвеевна прибежали на конюшню. Конюх в тулупе, валенках и тёплой шапке спал, зарывшись в сено.
- Митрофан! А Митрофан! Да проснись ты окаянный! Как боров, завалился, не добудишься.
- Ну, чего вам тут надо?
- Ты слышь, не видал тут нашу постоялицу учительницу?
- Как не видать, видал. Поехала за топкой. Я её отговаривал, не послухала. А вы чего ж, вот сюды все трое прибегли, а за топкой её одну спровадили?
- Да чего, теперича, об этом гутарить. Опосля драки кулаками махать. Взад все умные, как моя баба. Надо народ подымать.
- Да ты чего, сдурел что ли? Кто ж в такую погоду пойдёт в степь её искать. Свету божьего не видать? Нехай стихнет малость, тогда и подымать народ.
- Да, что верно, то верно. А мы сдаётся, что ветер стал полегче. Уже не так рвёт и воет. Пойду погляжу.
Старик вышел и сквозь рассеивающую мглу увидел недалеко от конюшни что-то серое, длинное. Оно шло медленно, останавливалось и опять шло, направляясь к конюшне.
- Что же это такое, люди или волки? Людям в такую непогоду нет надобности сюда идти. Значит волки. Да целая стая!
- Митрофан, Митрофан! – крикнул он, суетливо войдя в конюшню! Слышь, Митрофан! – что будем делать? Ажник, целая стая волков обкладывает конюшню! Ружьё то у тебя есть? Пальнуть надо.
- Нет, нету! Да ты, наверное, сослепу-то не разглядел.
- Чего это не разглядел? Разглядел. След в след идут.
Конюх и старик взяли вилы и пошли. Старуха стала креститься и шептать молитву. Вдруг раздалось тревожное ржание коня.
- Так это ж мой Буян пришёл! А ты – «Стая волков!»
Все торопливо вышли во двор. У конюшни стоял Буян. На санях занесённых снегом лежала Клавдия Ивановна. Старуха запричитала. Старик дёрнул её за ворот. Конюх сгрёб с Клавдии Ивановны снег, взял её на руки и понёс в конюшню. Уборщица побежала впереди него, чтобы открыть двери.
- Ну, что живая? – спросил старик.
- Живая. Вот видишь, какая умная скотина-лошадь. Привёз домой и не опрокинул на сугробах. Умнее таких людей, как вы.

Клавдию Ивановну положили на сено, разосланное на полу. Сняли ботинки и женщины стали растирать ей снегом руки и ноги. Конюх налил в кружку немного водки из своего неприкасаемого запаса и дал ей выпить. Клавдия Ивановна отпила глоток, поперхнулась и стала кашлять.
- Ничего! Ничего! Это зараз пройдёт.  Ещё немного выпьешь и сразу согреешься, и никакая хвороба не пристанет. Ну, вот видишь, уже и откашлялась. Давай ещё отпей глоточек.
- Ну, как, Ивановна, трошки согрелась? – спросил старик.
- Да, только ломит руки и ноги.
- Да уж натворила ты делов. И как это я не слыхал, когда ты ушла. Нешто я допустил бы до этого. Ну, поехали домой!
Клавдию Ивановну привезли домой.  Дети с плачем бросились к ней. Она не могла сдержать слёз.
- Дети, погодите. Мать дюжа замёрзла. Я зараз натру её свиным нутряным салом и ей сразу полегчает. Дед, неси сюда коптилку, а сам сядь за печку. Нечего зенки пялить.
Денисенко, узнав о случившемся, пригласил  Клавдии Ивановне врача. Врач внимательно послушал лёгкие, сердце и осмотрев её:  сказал: «Да, отчаянная вы женщина! Хорошо, что всё обошлось. А мог бы быть и трагический исход. Придётся вам несколько дней побыть дома. А за лекарствами, я думаю, он посмотрел на уборщицу, - вы со мной пойдёте?»
В понедельник старик  сходил в школу и обо всём рассказал директору. Вечером директор и учителя навестили Клавдию Ивановну. Старуха подарила Клавдии Ивановне шерстяные носки. Уборщица откуда-то принесла спорок со старого суконного пальто, сшила для Клавдии Ивановны стёганые матерчатые сапоги. Старик подшил их. Клавдия Ивановна поблагодарила всех за заботу о ней.

Приближался день межсельскохозяйственной олимпиады. Клуб уже был готов к приёму гостей. Клавдия Ивановна ежедневно проводила репетиции, очень нервничала, многое не получалось. Участники самодеятельности пропускали занятия по многим причинам, а чаще без причин. В середине января был назначен предварительный смотр с участием жюри. Пришёл на смотр приехавший по делам директор совхоза Зернотреста. Они с начальником политотдела сели рядом в жюри. Участники самодеятельности волновались. Их выступления были далеко хуже, чем в обычные дни репетиций. Клавдия Ивановна от расстройства и стыда не находила себе места. Просмотр закончился. Всех участников самодеятельности отпустили домой. Председатель жюри высказал Денисенко и Клавдии Ивановне своё неудовольствие по поводу плохой готовности отдельных номеров к смотру и предложил начальнику политотдела контролировать ход подготовки. Денисенко подозвал знаком Клавдию Ивановну. Она подошла к нему.

- Знакомьтесь, товарищ Нилин, - сказал он директору совхоза Зернотреста, - это наша учительница Клавдия Ивановна Рогожина. Как вы уже догадались, она руководит самодеятельностью совхоза. У неё двое детей. Муж с первого дня войны на фронте. Сначала писал. А вот уже восемь месяцев от него ни строчки.
 - Да. Идёт страшная кровопролитная война. Гибнут люди на фронте, гибнут от бомбёжек в тылу, уходят от немцев вглубь страны, покидая обжитые места. В таком переселение народа немудрено потеряться. Месяца два назад на моё имя пришла телеграмма из Саратовского госпиталя от раненого командира, фамилию не помню. Так вот он ищет жену по профессии зоотехник. Жена другой фамилии. О чём ему и сообщили.
- Товарищ Нилин! Так это ж Клавдия Ивановна и есть тот зоотехник, кого ищет командир Казьмин. Такая у него фамилия?
- Вроде бы такая. Так она же учительница.
- Да. Она учительница. А первая профессия у неё - зоотехник.
- Хорошо, я приеду в трест, узнаю и вам сообщу. Желаю вам за оставшиеся дни хорошо подготовиться к олимпиаде. Всего доброго. Вот моя машина подошла. Не провожайте.
- Ну что, Клава! Я же сказал, что Владислав найдётся.
- Да это всё предположительно.
- А я уверен, что это Владислав. Но, а сейчас давай, засучивай рукава, браться за дело. Осталось всего пять дней.
               
Два дня длилась олимпиада. Много съехалось народу. Совхоз «Красная Звезда» получил первую премию за исполнение патриотических песен. Приехали рабочие совхоза «Пролеткультуры». Женщины увидели Клавдию Ивановну и пожаловались, что совхоз не выступает на олимпиаде: так как у них нет художественной самодеятельности и, попросили её выступить с каким-нибудь номером от «Пролеткультуры». Клавдия Ивановна взяла Полину, с которой летом работала в поле и во время короткого перерыва пели песни и частушки. Порепетировали немного и вышли на сцену.
- «Совхоз Пролеткультура!» - объявил ведущий, - Катерина! Шуточные частушки. Исполняют Рогожина Клавдия Ивановна и Метельская Полина!
Заиграла гармонь, Клавдия Ивановна запела, а Метельская мимикой, жестами и восклицаниями стала создавать образ удивлённой подруги.
      
        Рассказать те Катерина, как, надысь,  своим Петром
        На живые, на картины мы отправились вдвоём.
                Ну да?
       По дороге мы купили фунт подсолнуха с кулак,
       У театра разделили он в карман, а я - в платок.
                Само собой.
       Долго мы чего-то ждали, неуклюжий мой Петро
       Два билета приобрёл и внутро меня повёл.
                Надо же.

  Так продолжали петь подруги частушки, а когда закончили, то зал стал бурно аплодировать и вызывать на «Бис». Присутствующие в клубе из совхоза «Красная Звезда» были очень удивлены, что их руководитель художественной самодеятельности выступает от имени совхоза «Пролеткультура».
Директор «Пролеткультуры» Кивец был приятно удивлён, что номер, завоевавший зрительские симпатии, принадлежал его самодеятельности, которой не было.
- Поздравляю тебя Кивец с коронным номером, - сказал сидящий рядом с ним  Денисенко, - хотя по праву этот номер принадлежит нашей самодеятельности и, исполнила его наша учительница. Непонятно, почему так произошло?
- Она работала в моём совхозе. Вот и выступила за наш совхоз, хотя работает у вас.
- А чего же ты в своём совхозе не нашёл для неё работу по специальности. Она ведь хороший зоотехник. У меня в 1935 году проходила практику. Документов нет. Не поверил? Заставил мешки с зерном таскать, малых детей на целый день одних без присмотра оставлять. Вот они во время бомбёжки и бегали под осколками. А вот заведующий РАНО поверил, что она учительница. И в школе ею довольны и у нас на хорошем счету. Вообщем, проморгал энергичного, деятельного человека.
Василий Никифорович! Вас просят подойти к жюри, - сказал председатель рабочкома.
- Да, и правда. Промахнулся я с ней, - подумал Кивец, провожая взглядом Денисенко, - это вот тут она похорошела, у нас была замухрышка замухрышкой, ни на зоотехника, ни на учительницу не похожа.

Далее - Глава 12. Саратов.
http://www.proza.ru/2017/10/13/574