Глава двенадцатая

Особняк семьи Эль-Тэ Ниалет выгодно отличался от обители госпожи Лефрансы: он был окружен роскошными старыми дубами, раскинувшими ветки над крышей, и небольшим, но изысканным садом, поросшим мелкими звездчатыми соцветиями.
Неуместной деталью выглядел только трехуровневый зомби, застывший столбом перед выходом из беседки. Шейн критически его разглядывал и брезгливо принюхивался, после чего заключил:
— Вероятно, он поспорил с кем-то из наших слуг. Причем недавно, иначе успел бы нормально разложиться. Я три дня себе голову ломал: почему возле конюшен воняет? Видно, убийца решил, что запах навоза перебьет запах мертвечины. Подожди здесь, я распоряжусь насчет общего сбора.
— Хорошо, — жизнерадостно отозвался Эльва. И, когда повелитель уже пересек порог, добавил: — Я могу сразу назвать причину его смерти. Смотри. — Он подошел к ожившему трупу и раздвинул пальцами дыру во влажной рубахе. Собственно, эта дыра продолжалась и дальше: уходила под кожу жутким багровым рубцом, а сквозь него просматривалась розовая полоса ребра и черные ошметки легких.
— Значит, нож соскользнул? — Шейн так увлекся, что вернулся и наклонился, чтобы лучше видеть чужое увечье. — Ничего не понимаю. У этого парня были прекрасные шансы выжить.
— Нет, — возразил некромант. — Он явно выпил незадолго до смерти. Причем выпил довольно много, иначе на лице не сохранилось бы столь явных следов.
— Н-да? — Повелитель снова критически уставился на труп. — Может, ты и прав, но мне показалось, что это следы не опьянения, а усталости.
— Но-но! — фальшиво возмутился Эльва. — Верь мне! Уж в чем, в чем, а в мертвецах я отлично разбираюсь. 
Седой тихо рассмеялся и отправился за слугами, оставив некроманта наедине с убитым. Зомби стоял смирно и мог бы показаться обычным человеком, если бы не яркая пятиконечная звезда, зависшая перед ним в пространстве. Эльва начертил ее быстро, не заморачиваясь красотой, и символ получился ужасно кривым — никого не удивит, если развалится. Однако влитая в него энергия держала труп крепче, чем тысяча стальных цепей.
Поднятием мертвецов маг не занимался уже несколько лет — с тех пор, как перестарался с заклятием и вогнал себя в беспамятство на долгие месяцы. Но Шейн со страдальческим стоном пожаловался, что в его имениях кто-то кого-то закопал, а выкапывать вручную не хочется — к чему, если некромант заставит покойника вылезти из почвы самостоятельно? Эльва похмыкал, похохотал и согласился провести маленькое расследование, присовокупив к нему психологическую атаку на возможных убийц.
Поднять зомби удалось без особого труда, но с потоками удержания что-то было не так. Обычно восставшие мертвецы более агрессивны, а этот не проявлял никакого интереса к происходящему.
Скорректировать потоки некромант не успел: Шейн, разглагольствуя о самых страшных грехах, уже подгонял к беседке многочисленных кухарок, конюхов, дворецких, уборщиц, стражников и прочих, прочих, прочих. Почти все они сдавленно ойкали, заметив в тени беседки труп, и лишь один человек — мужчина лет сорока, с пронзительными черными глазами, — сдержал эмоции. Он покосился на зомби с отвращением, но без страха, и этим заслужил легкий призрак уважения.
— Итак, господа, — повелитель остановился и похлопал покойника по плечу, показывая, что он не опасен. Эльва как раз в этом сомневался, но предупреждать седого не стал: в конце концов, Шейн состоял в Братстве Отверженных, а туда вряд ли принимали неудачников. — Сегодня мы с милордом Тиезом обнаружили во внутреннем дворе труп. Выражаясь мягко, мы не очень обрадовались. И у нас есть все причины полагать, что убийца — это кто-то из вас.
Ответом ему послужило недовольное бормотание:
— Да что вы такое говорите?!
— Совсем с ума посходили...
— Меньше надо с некромантами якшаться!
— Ни стыда, ни совести — собственных слуг винит!..
— Я потрясен: они действительно тебя не любят, — произнес Эльва, выбираясь из-за стола. — А я надеялся, что ты просто пошутил. Эй, ребята! Чем вам не угодил господин Эль-Тэ Ниалет?
Ближайшая кухарка бросила на мага преисполненный ненависти взгляд:
— Чем не угодил? Вы смеетесь?! Да из-за него погибли наши хозяева, господин Лидвен и госпожа Намар! С какой стати мы должны уважать убийцу родителей?!
Шейн побледнел так, что стал походить на привидение.
— Я их не убивал!
— А как же! — продолжала вопить кухарка. — Не убивали! Это сделала злая инквизиция, ай-яй-яй! Вы бесконечно оправдываетесь, бежите от истины и не желаете признать...
— ХВАТИТ! — заорал Эльва. Женщина заткнулась, но по-прежнему смотрела на магов с ледяной неприязнью. — Вы идиоты? Или у вас мозги отказали? Ну да, в Айл-Минорские графства инквизиция почти не совалась, и у вас тут не горели костры, где дровами служили люди! Вы, черт побери, понятия не имеете, как действовали святые отцы!
Холодная ладонь повелителя сомкнулась на его запястье и дернула назад:
— Эльва, стой! Ты теряешь над собой контроль!
— Ничего я не теряю! — бесился парень. — В спокойном расположении духа я ненавижу людей ничуть не меньше, чем сейчас. Можно, я оторву этой проклятой бабе голову? Или нет, — он хищно улыбнулся, вынудив кухарку попятиться и испуганно прижаться к мужу. — Я вырву ей ногти! По одному, как вырывали их тебе, а потом заставлю сожрать! И если после этого она все еще будет в сознании, я поджарю ей пятки, переломаю все кости и выбью зубы, посажу на кол и выставлю на...
— Эльва! — умоляюще воскликнул Шейн. — Пожалуйста, прекрати!
Некромант выругался и отступил, но было поздно: зомби, уловивший настроение своего создателя, метнулся вперед и схватил женщину за воротник. Усиленные колдовством челюсти клацнули на расстоянии пылинки от ее носа, и кухарка, передернувшись всем телом, обмякла. По толстым ногам потекло.
— Ве-е, — скривился маг. — До чего же мерзкая тетка! Не могла, что ли, перед походом сюда заглянуть в уборную? — он демонстративно прикрыл нос платком, сделал восемь шагов в глубину сада и обратился к трупу: — А ты чего встал? Отпусти ее и давай за мной, нечего пугать людей!
Зомби послушно уронил кухарку, оскалился в адрес ее благоверного супруга и удалился, шаркая босыми ногами по земле.
— Итак, — Шейн прокашлялся, — давайте вновь поразмыслим о нашей небольшой проблеме. Кто его убил? — он указал на вполне бодрого покойника.
— Да никто не убивал! — тоненько возмутился кухаркин муж.
— Ага, никто, — подтвердил тот мужчина, что изначально не испугался. — Но я его знаю. Это Микта из деревушки на окраинах Города Живых. Он приходил к вашей личной швее, клянчил еду в кухне и резался в кости со старшим конюхом. Если рассуждать логически, то, пожалуй, старший конюх его угробил — проигрался по-крупному, а заплатить не сумел... ну или жадность не позволила.
— Да как ты смеешь! — конюх даже на месте подпрыгнул, чтобы быстрее броситься на обидчика.
— Стоп! — Шейн, не мудрствуя лукаво, ударил его подошвой по ноге. Парень рухнул, схватился за ушибленное и принялся причитать:
— Средь бела дня родные хозяева избивают! Что за...
Он запнулся, потому что глаза повелителя на миг полыхнули красным. Эльве почудилось, будто за этот миг многое изменилось.
— Ясно, — очень тихо и очень выразительно произнес Шейн. — Стража, будьте добры запереть его в подвале. Я постараюсь обсудить все с дядей, а потом решу, каким будет наказание.
— Вы не имеете права! — запищал предполагаемый убийца. — У вас нет никаких доказательств моей вины! Вы хоть представляете себе, что...
Он запнулся повторно.
— Я, — по-прежнему едва слышно сказал повелитель, — представитель Гильдии Магов. И если ты не совсем уж тупой, то знаешь, каким даром я обладаю.
На лице конюха отразился сложный мыслительный процесс.
— Предсказатель будущего, вроде бы?
— Нет. — Шейн присел на краешек лавки, потянулся и сообщил: — Я провидец. А провидцы немножко, самую малость, — в его голосе прозвенела издевка, — умеют слышать, что творится в чужих головах. И про себя ты сейчас кричал, что не хочешь вылететь из особняка и что Боги обязательно должны тебе помочь, потому что ты каждый вечер ходишь в минорский храм на исповедь, и священник отпустил тебе грех убийства. Любопытно, сколько ты ему заплатил? Десять монет? Двадцать?
— Пятьдесят, — простонал мужчина. Затем поднялся, попытался дотянуться до повелителя и, обвиснув в крепком захвате четырех стражников, принялся кричать: — Будьте вы прокляты! Уж вам-то какое дело до моих грехов?!
— Не люблю, когда во дворе воняет, — честно ответил Шейн. И приказал: — Уведите его. Всем, кто был тут во время разбирательства, к ближайшему ежемесячному гонорару добавят по пятьдесят золотых — в качестве извинений за подозрения. Всем, кроме вас, — он кивнул сперва на кухарку, а затем — на ее мужа, — и вас. Сегодня вы навсегда покинете мой особняк.
— Да кто вы такой, чтобы нам приказывать?! — женщина, едва очнувшись, побагровела от ярости.
— Я — его хозяин, — любезно донес до нее повелитель. — Дядя ведет здесь дела, потому что я, как официальный наследник семьи Эль-Тэ Ниалет, дал на это свое согласие. И если меня не устраивают нанятые им слуги, я могу их выгнать и заменить кем-то более дружелюбным. Да и сам дядя в любой момент покинет Айл-Минорские графства, если я наконец-то решу жить, как полноправный граф, и отвергну титул виконта.
Столь высокие материи для кухарки были недостижимо трудны. Она наморщила лоб, пытаясь осмыслить полученную информацию, и была вежливо спроважена остальными, не желающими терять работу, слугами.
— Убийца заплатил храмовнику пятьдесят монет, и по пятьдесят монет ты добавил к гонорару этих людей, — пробормотал Эльва. — Не многовато, а? Они же работают спустя рукава.
— Я довольно-таки богат, — пожал плечами Шейн. — И прекрасно представляю, что они чувствовали, когда я потребовал выдать мне продажную крысу. За такое действительно стоит извиниться.
— Ну, если ты так считаешь... — протянул некромант, сообразив, что некоторая часть надбавки будет компенсацией и за его собственную вспышку гнева. — Дай лопату, что ли. Пойду закопаю господина Микту где-нибудь на равнине.
— Это можно поручить кому-нибудь другому.
— Можно, — мрачно улыбнулся Эльва. — Но у меня, кажется, приступ нелюдимости.
— Тогда сходи попроси у садовников, — посоветовал повелитель. — У них найдется все необходимое.
Парень коротко кивнул и убрался. В невысокой, увитой плющом пристройке ему выдали и лопату, и простенький, но аккуратно сбитый гроб. Для некроманта он был тяжеловат, а вот зомби без труда вынес свое будущее вместилище за пределы особняка.
Пределы были красивой кованой оградой, изображающей переплетение виноградных лоз. На первый взгляд она выглядела несуразной, не способной ни от чего защитить, а на второй из толщи железа проступали магические символы, причудливо удвоенные, утроенные и удесятеренные. Эльва подозревал, что незадачливых воришек поджарит, едва они прикоснутся к собственности семьи Ниалет.
— Господин Тиез! — из поместья выбежал Сэтлео, осмотрелся и бросился за некромантом. — Господин Тиез, подождите!
Парень остановился. После встречи на празднике в доме Лефрансы ландарский наследник прицепился  к нему, словно репей. Загадочные отношения Эльвы и графа Тинхарта поразили его в самое сердце: до этого он ни разу не видел, чтобы Тинхарт пытался кого-то задушить, а потом невозмутимо пояснял, что не видел свою жертву уже много лет и ужасно соскучился. Кстати говоря, граф целиком и полностью поддержал идею препоручить заботы о благополучии Сэта некроманту: ведь он уже связывался с Леашви и точно знает, что в Ландаре подростка примут с распростертыми объятиями. Но, поскольку вещи мальчика оставались в поместье Шейна, пришлось на пару дней отложить визит в Леден.
— Ну чего тебе? — рыкнул Эльва, когда расстояние между ним и подростком сократилось до трех шагов.
— Ничего, — выдохнул тот. — Я с вами! Господин Тинхарт не умеет поднимать зомби, и я до сих пор не... — он отшатнулся, когда труп по желанию некроманта лязгнул зубами прямо над его ухом, и воскликнул: — Аларна забери, как же здорово! А разговаривать он умеет? А как он наблюдает за миром? То есть у него обычное зрение или какое-нибудь особенное? А...
— Заткнись, — прошипел парень. — Я не в настроении.
— Почему? — искренне огорчился Сэтлео. — Вам плохо? Если хотите, давайте я сам его закопаю, а вы пока отдохнете...
— Сэт, — сердито перебил его Эльва. — Перестань. Ты же не собачка, чтобы вот так передо мной распинаться. Веди себя нормально, пожалуйста.
— Я же просто помочь хочу!
— Вот! Предлагать помощь следует другими способами, а не фразой «давайте, я сделаю все за вас», понимаешь?
Подросток виновато почесал нос:
— Понимаю. Извините, господин Эльва.
— Вот и отлично.
Некромант по кругу обошел холм, за которым простиралась маленькая, но красивая деревня: двенадцать домиков, корчма, огороды, ровная полоса тракта и два колодца. Над трубами вился сизый дымок, кое-где воевали с сорняками женщины, а в тени молодой акации расположилась компания детей: один мальчик принес книгу и с восторгом показывал друзьям гравюры. Кряхтение ожившего трупа привлекло их внимание, но парень накинул на зомби морок, и теперь для людей без дара он стал огромной черной собакой, волочившей на спине гроб.
— Эй, дядя маг! — весело окликнула Эльву девочка в синем платье. — А кого вы убили?
— Заклятого врага, — брякнул парень в ответ.
Дети восторженно переглянулись, а Сэтлео с укоризной отметил:
— Может, не стоило их обманывать? Признались бы честно, мол, конюх милорда Ниалета убил господина Микту. Его же, наверное, родители дома ждут, волнуются...
— И? По-твоему, я должен привести им зомби? Мол, вот ваш любимый сыночек — не особо живой, но двигается и прежнюю личность сохраняет. Правда, где-то в глубине души, так глубоко, что черта с два ее кто-нибудь оттуда вытащит. Ну, кроме ритуалов поднятия уровня. Если они будут мне платить в течение месяца — а ровно столько я ритуал и продержу, призову духа-покровителя, — то... кхм, — Эльва осознал, что увлекся, и недружелюбно добавил: — В общем, ты догадался.
— Догадался, — ехидно произнес Сэтлео.
Когда деревня осталась далеко позади, а поместье Шейна вообще скрылось из виду, начался лес. Небольшой и неубедительный — заблудиться не получится даже у отпетых пьянчуг, — но все-таки способный обеспечить некроманта необходимым укрытием.
Он снял с трупа морок, вручил ему лопату и приказал:
— Выкопай такую яму, чтобы было удобно опустить в нее гроб.
Зомби послушно ухватился за черенок и принялся за работу. Эльва постоял рядом, убедился, что он справляется, и уселся под раскидистой березой. Сэтлео, чуть помедлив, плюхнулся рядом.

Вблизи Паулдайм оказался не таким уж несносным спутником, как успел представить себе Саг. Во-первых, он не читал заклинателю морали. Это было огромной добродетелью, ведь в Ордене ни один чертов человек не мог воздержаться от красочных поучений в адрес восставшего. Во-вторых, он не расстраивался, если к вечеру не получалось найти достойное место для ночлега, и без лишнего ворчания делился с юношей факелами. В-третьих, он прекрасно умел ориентироваться на местности и выбирал самые легкие и безопасные из покинутых путей. А в-четвертых, он разбирался в классификации местной нежити и знал, кого можно оставить в покое, а кого лучше зарубить, пока тварь не одумалась и не сожрала своих потенциальных врагов.
Единственное, что настораживало Сага — это несоответствие между поведением и манерой речи Паулдайма. При разговоре рыцарь вел себя подчеркнуто бесшабашно, словно пытался создать определенный образ, не имеющий ничего общего с реальностью. Но когда он считал, что юноша его не видит, улыбка тут же пропадала, брови хмурились, а выражение лица становилось холодным и расчетливым. В такие моменты Саг прикидывал, не сбежать ли от него вообще — но потом осознавал, что Паулдайм наверняка отыщет глупого спутника и спросит, почему он так поступил. Причем спросит так, что придется отвечать — вне зависимости от своего желания.
Определенно, рыцарь из Гро-Марны умел производить впечатление.
Когда подошвы сапог наконец-то застучали по мосту, ведущему в Айл-Минорские графства, Саг вздохнул с облегчением. До сих пор ему удавалось скрыть истинные причины похода, а значит, и сейчас это будет достаточно легко. Несмотря на всю подозрительность Паулдайма, он вовсе не тот, кому подвластно отличать правду от убедительной лжи. К тому же Старое Герцогство находилось ниже и южнее, чем особняк господина Тинхарта, и заклинатель до последнего надеялся, что рыцарь свернет туда.
Не повезло. Памятуя о недавнем споре, рыцарь решил сопроводить юношу до обители семьи Ивель, а затем проследить, выживет ли он после общения с маркизом де Лайном. Отнекиваться было поздно, и Саг поплелся следом за ним, размышляя о безысходности существования.
Айл-Минорские Графства раскинулись вокруг, будто ловчая сеть — зеленая равнина, редкие скопления домиков, рощи и небольшие, светлые, явно молодые леса. Красиво, по-домашнему тихо — идеальное место для сел и деревень. Не нужно объясняться со стражниками, не нужно платить пошлину за землю — только делиться с правящей семьей одной четвертью от торгового дохода. Паулдайм рассказывал Сагу, что в Айл-Миноре всегда превосходный урожай, и люди на нем хорошо зарабатывают. А если кому-то лень возиться с зерном, картофелем, морковью, свеклой и тому подобными вещами, можно разбогатеть за счет рыболовства: между графствами и королевством Шаэл проходило богатое рыбой ответвление Волнистых Рек, где, несмотря на общее сумасшедшее течение, было множество спокойных уголков.
На словах все это выглядело чудесно, но на деле... Заклинатель каждой частичкой своего тела чувствовал разлитую под поверхностью мощь и понимал, что Айл-Минорские графства — это не столько богатая урожайная земля, сколько пристанище для свободной энергии. Разумеется, энергетические жилы прячутся под любыми участками суши — слабые, сильные, изобильные и не очень, — но здесь их влияние было сокрушительным. Превосходное место для ведьм и колдунов, превосходная опора для самых страшных заклятий. Любопытно, почему ее не используют? Ведь благодаря этим жилам маги Заморья могут получить бесконечный запас силы.
— Вон, гляди, — показал Паулдайм, когда путники развели костер и доверили ему остатки мяса. В пока еще бледных сумерках, как в молоке, проступало темное пятно с иголками шпилей. — Это особняк графа Тинхарта. Завтра в полдень мы до него уже доберемся.
— Чудесно, — буркнул Саг.
— Ты не рад?
— Рад. Просто слегка устал. — Заклинатель улегся на походное одеяло, скрестил руки на груди и зевнул. — Скажи, Паул. По какому принципу Айл-Минорские графства поделили? Я читал, что раньше они принадлежали одному роду, кажется, прародителю семьи Ивель — а теперь разбиты на три части.
— Как, ты не в курсе? — удивился рыцарь.
Юноша прикусил язык: он не предполагал, что причины изменения здешних земель известны всем и каждому. В библиотеке крепости Сокол говорилось лишь о самих изменениях.
— Ах да! — Паулдайм хлопнул себя по лбу, и в этом жесте Сагу почудилось что-то неправильное, наигранное. — Ты же из Хасатинии. У вас, должно быть, не принято обсуждать ближайших соседей.
— Ну, не такие уж мы и ближайшие, — возразил Саг. В селе, где путники раздобыли мясо, он успел купить еще и карту близлежащих королевств — жителям она была без надобности, а заклинателю следовало разобраться в устройстве этого фрагмента мира. — Чтобы добраться до Хасатинии, нужно пройти через Бертасль или Шаэл — прямого моста не существует. Да и я раньше не интересовался историей чужаков.
— Как грубо, — поморщился Паулдайм. И попробовал пояснить: — Ты, наверное, успел заметить, что прямо под нами пролегают четыре жилы чистой энергии. Под Айл-Минорскими графствами они складываются в крест — поэтому еще пару месяцев назад все, что привозили из Айл-Миноре в подверженные инквизиции государства, считалось проклятым. Глупости, конечно: здешние торговцы начали продавать свое зерно под видом гро-марнского, шаэлского и, кстати, хасатинского. Но и тогда, и сейчас любой, кто бывал тут и не хлопал глазами впустую, знает: пока энергетические жилы контролируются потомками прежних графов, все в порядке. Одну жилу берет на себя наследница рода Эгшер, вторую — наследник семьи Эль-Тэ Ниалет, а третью и четвертую разом удерживает господин Тинхарт. Все трое пристально наблюдают за колебаниями свободного колдовства — и все трое мигом почувствуют, если его попытается поглотить какой-нибудь идиот. А мне-то пришлось верить на слово — я магическим даром не владею. — В голосе рыцаря прозвучала тоска.
Побледневший заклинатель кивнул, ожидая, что Паулдайм вот-вот посмотрит на него и задаст вопрос: «А разве господин Тинхарт не поделился с тобой этой информацией?» Но рыцарь, к счастью, отвлекся на скопление светлячков чуть дальше по равнине, а потом снял с огня мясо и принялся его уплетать.
У Сага аппетит пропал, но он безропотно расправился со своей порцией и лег спать, утешая себя мыслью, что завтра все закончится.
Утро выдалось теплое, даже душное, и переполненное облаками. На Айл-Миноре то и дело ложилась тень, накрывая путников пушистыми боками и пряча солнце. На западе величественно, словно стяг личной гвардии императора, маячила выцветшая, не дающая света Дайра. Заклинатель не понимал, почему она осталась на небе, но боялся вызвать у Паулдайма новые подозрения. И молчал, перебирая в памяти картины из Ильно: там ни одна из Лун не задерживалась над миром дольше, чем на ночь.
К полудню, миновав очередную рощицу, путники очутились перед высокими коваными воротами. Рыцарь постучал по ним рукоятью меча, а Саг тем временем разглядывал двор — или сад, потому что он полностью скрывался за розами. Расторопный слуга выбежал из-за них, как из леса, и застыл по ту сторону створок.
— Ваше имя?
— Паулдайм из Гро-Марны, — представился рыцарь. — И мой товарищ, господин Дейра. Он пришел побеседовать с господином де Лайном.
— Вот как? — вежливо отозвался слуга. — Подождите, пожалуйста. Я доложу о вашем прибытии милорду Тинхарту. Не хотите что-нибудь передать?
— Нет, спасибо, — отказался Паулдайм.
— Еще как хотим! — вмешался Саг. — Скажите господину де Лайну, что речь пойдет о его сыне.
— О котором из них? — уточнил слуга.
— Об Эльве.
— Хорошо, но милорда Эльвы нет в особняке, — виновато улыбнулся он. — Насколько мне известно, милорд Эльва вообще не любит встречаться с родителями.
— Не страшно, — покривил душой заклинатель. — Если бы я нуждался в милорде Эльве, я бы связался с ним напрямую. Но мне нужен его отец. Будьте добры, сообщите, что это срочно.
— Сделаю в лучшем виде, — пообещал слуга и скрылся.
Паулдайм побродил туда-сюда, покосился на Сага и заявил:
— Ты опять не рад.
— Нет, почему? — уже привычно солгал три-один-шесть. — Рад. Но нервничаю, ведь обмен сведениями с господином де Лайном всегда напоминает допрос. Причем в роли дознавателя выступает он.
— Раньше ты так не думал.
Заклинатель внутренне похолодел, но внешне остался беспристрастным.
Рыцарь отвернулся, якобы любуясь оградой — воистину превосходной работой гномов, призванной изображать гротескных небесных ящеров. Стилизованные драконы распахнули крылья, оскалили пасти, напрягли спины и хвосты, приготовились к атаке... в общем, всячески намекали, что особняк графа Тинхарта стоит обходить десятой дорогой, а не нагло соваться в гости.
А вот Сага больше пугали не они, а розы. В империи Ильно таких цветов не было, но здесь, на землях врагов, розы часто попадались на кладбищах. Скорбящие родственники сажали цветы у могил, будто пытаясь извиниться перед погибшими за то, что сами до сих пор живы. Подобное почтение к тем, кого уже не вернуть, здорово тяготило заклинателя. Он привык, что мертвые — это мертвые, и они никогда не вернутся, не посмеют потревожить живых. А тут, получается, смерть — вовсе не причина забыть о человеке, как о страшном сне? Странно.
Юноша прикинул, а не может ли на территории графа Тинхарта покоиться какой-нибудь памятный ему отряд бойцов, погибших в сражении. Но быстро прервался, потому что к воротам снова подошел слуга. Осторожно приоткрыл одну створку и пригласил:
— Входите.
— Благодарю, — с облегчением вздохнул Саг.
Слуга проводил его к высокому двустороннему крыльцу, лишенному ступеней — сплошная скользкая горка, без поручней не залезть. Заклинатель вцепился в стальные прутья — и ошарашенно пронаблюдал, как провожатый невозмутимо поднимается к тяжелым деревянным дверям, не прилагая никаких усилий для удержания равновесия. Паулдайм тоже вытаращился на слугу с благоговейным ужасом, и тот, склонив голову, спросил:
— Что-то не так?
— Да нет, — нервно хихикнул рыцарь. — Все в порядке. Скажите, как вы по этой штуке ходите?
— Я долго тренировался.
За дверьми незваных гостей ожидало страшное разочарование: холл был абсолютно пуст. Ни мебели, ни ковров, ни картин, ни изысканной люстры  — сплошные голые стены, высокий сводчатый потолок и холодный, будто ледяная глыба, пол. Саг испытал трусливое желание развернуться и убежать.
— Маркиз де Лайн скоро спустится, — заверил слуга. — И лично проводит вас в приемные залы.
— Ага, — буркнул Паулдайм. — Чудесно.
Провожатый одарил его сочувственным взглядом и ушел, насвистывая себе под нос. Рыцарь передернул плечами и затянул шнуровку на вороте куртки.
— Холодно здесь, — невесть кому пожаловался он.
Заклинатель хмыкнул. По его мнению, холод был не единственным недостатком особняка Тинхарта. Куда больше пугала абсолютная пустота, не разбавленная даже светом.
Отец Эльвы — невысокий, рано поседевший мужчина с выцветшими, что-то между серым и голубым, глазами, — выглянул из пасти близлежащего коридора. Он был совсем не похож на сына — толстый, круглолицый, побагровевший от усилий — поди дойди до внешнего холла, с таким-то телосложением! — и страшно недовольный жизнью. На Сага и Паулдайма этот мужчина посмотрел так, словно они ему крупно задолжали.
— Ваше Сиятельство! — рыцарь преклонил колено, излучая невероятную — и слегка фальшивую, — радость. — Я счастлив вас лицезреть!
— Угу, — буркнул маркиз. — Пойдемте наверх.
Парень вскочил, готовый исполнять приказ, и метнулся в указанном направлении — держась, впрочем, на три шага позади отца некроманта. Саг поплелся следом, пытаясь отыскать в маркизе де Лайне хоть одну общую черту с Эльвой.
Лиайга, отдуваясь и пыхтя, поднялся по винтовой лестнице и вывел гостей в просторную комнату с открытыми окнами. Заклинателю пришлось сощуриться, а Паулдайму — закрыться локтем, чтобы привыкнуть к яркому освещению.
Маркиз тем временем уселся за стол, подвинул к себе чистый кусок пергамента и окунул перо в чернильницу. Подождал, пока лишние капли упадут обратно, и аккуратным, пусть и нелепым, почерком что-то написал. Незнакомые Сагу руны соединялись так причудливо, будто каждая новая их часть была ключом и замком к следующей.
— Так о чем вы хотели поговорить? — обратился де Лайн к заклинателю.
— О вашем сыне, — рассеянно отозвался тот, рассматривая зал. Дорогие ковры, шкафы, три мягких, глубоких кресла... все они были заняты — у окна сидела изящная, стройная женщина с льняными волосами, собранными в высокую прическу, по правую руку от стола — мужчина с заметной горбинкой на носу, а в тени книжных полок — парень в потрепанной военной форме с нашивками лейтенанта.
— Об Эльве, — констатировал господин Лиайга. — Слышишь, Грайз? Твой младший братик опять что-то натворил.
— От него сплошные проблемы, — поморщился мужчина. — Какую гадость он устроил на этот раз? Скормил корову дакарагу? Убил невиновных людей за то, что они посмели обидеть девушку-проститутку? Напутал с заклинаниями, и вместо изгнания воплотил призыв?
— Грайз, — ледяным тоном окликнул лейтенант. — Умолкни.
Мужчина вспыхнул:
— Не смей вмешиваться, Кайта!
— Увы, но твои приказы меня нисколечко не волнуют, — огрызнулся парень. — Ты — всего лишь подставная фишка в игре более умных людей. Так что сиди молча, а мы с отцом сами разберемся, кто прав: Эльва или этот мрачный господин. — И, не давая старшему брату опомниться, попросил: — Расскажите нам о своей беде, пожалуйста.
— Да, конечно, — торопливо заговорил Саг. — Меня зовут Дейра, я из Хасатинии. И... видите ли, — он замялся. — Я пришел, чтобы поделиться с вами информацией с глазу на глаз, а не в компании вашей жены и сыновей — хотя они, вне всякого сомнения, достойны доверия.
Кайта сдвинул светлые брови, а Грайз презрительно фыркнул. Госпожа де Лайн осталась равнодушной.
— Что ж, давайте выйдем, — согласился Лиайга. Выбрался из-за стола, задел объемным животом кипу свитков, которая тут же радостно обрушилась на ковер, и поморщился: — Грайз, убери.
— Хорошо, отец, — с неожиданной покорностью ответил старший сын Тиезов.
Маркиз вывел Сага на балкон, схватился за ажурные, вряд ли способные удержать человека перила, и произнес:
— Поведайте мне, наконец, в чем дело.
Заклинатель усмехнулся и вытащил из рукава нож.
— Дело, — любезно пояснил он, — в том, что ваш сын сбежал из империи Ильно, а значит, представляет для нас угрозу. Ему известно немного, но... сами понимаете: тайна превыше всего. И я должен, — Саг прервался, чтобы убедиться в отсутствии чужих любопытных ушей, — обязательно должен убить и его самого, и всех, кто его сопровождал. Ответьте на пару вопросов, и вы не пострадаете, господин Лиайга.
Маркиз тяжело вздохнул. Юноша с удивлением осознал, что он абсолютно не испугался.
— Я давно не связывался с Эльвой и не могу удовлетворить ваши требования. Но позвольте сказать одну вещь... перед тем, как вы меня убьете.
— Ладно, — разрешил заклинатель. — Валяйте, но поскорее.
— Было очень глупо угрожать мне в особняке Тинхарта.  Мы с ним не друзья, но граф — благородное существо, пусть и полукровка. Мне часто приходится внимать глупым нареканиям, что, мол, я работаю с тем, у кого нет ни капли человеческой крови. Но война объединяет еще и не таких тварей, поэтому... — Лиайга бросил полный печали взгляд в пустоту над плечом заклинателя, — простите, господин Дейра. Умереть я тоже не в силах. Мой старший сын недостаточно хорош для титула маркиза, и я, как вы недавно выразились, просто обязан дать ему все необходимые знания. Простите меня еще раз...
Присутствие кого-то сильного и сердитого Саг ощутил за мгновение до того, как раздался шелест эльфийской стали. Лезвие меча промелькнуло в ногте от уха заклинателя.
— Превосходная реакция, — похвалил Тинхарт. — Если не ошибаюсь, вы — восставший? Наслышан, наслышан. Как поживает ваш драгоценный император?
Саг молча вытаращился на него. Лиайга был прав — обычного человека граф совсем не напоминал. Золотистые, вьющиеся, явно нечесаные пряди падали на глаза, но не могли их скрыть: вокруг зрачков, причудливо мерцая, пламенела яркая карминовая кайма. Она тонула в расплавленном золоте радужек, закаляла его и снова проявлялась, заставая врасплох случайных собеседников Тинхарта. Потрясающее зрелище, но любезничать с имперским заклинателем полукровка не собирался.
— Не люблю, когда моих товарищей считают мусором, — сказал он. — Где ваше оружие, господин Дейра?
Саг оскалился, странно вытянул шею — и изменился. Сквозь спину, будто сквозь плодородную землю, проросли белые шипы, а пальцы распустились темными лезвиями. Особняк утонул в синих, голубых и темно-серых тонах, а силуэт графа, наоборот, окрасился в пронзительный желтый.
— Вот, так лучше, — заметил он и атаковал, не давая юноше опомниться.
На принятие облика нежити всегда уходило около трех минут, но сейчас у Сага не было времени. Дико завопив, заклинатель вывернулся из захвата полукровки и едва не наткнулся на услужливо подставленный меч. Тинхарт язвительно расхохотался, а маркиз де Лайн тоскливо вздохнул:
— Мне жаль, господин Дейра, но Эльва предупредил меня о возможном вмешательстве с вашей стороны сразу же после того, как получил вестника от Валгиара Хилмера — командира крепости Сокол. Вы, кажется, обращались к нему за помощью? Сочувствую. Валг скорее откусит себе голову, чем предаст любимого ученика — хотя за какие заслуги он его любит, ума не приложу. Ну, Тинхарт, удачи тебе, — Лиайга повернулся к полукровке и поклонился. — Несомненно, против твоих сил у этого мальчика нет шансов. А я пойду. Моя дорогая жена немного нетерпелива.
— Иди, — согласился граф. И перехватил руку заклинателя, занесенную для удара: — Но-но, господин Дейра, у нас с вами еще есть неотложные дела. По мне, так будет гораздо лучше, если в них не будут участвовать простые смертные.
Саг хотел было вырваться, но почти сразу потерпел поражение. Сухая, шероховатая ладонь Тинхарта сомкнулась на его горле, сжалась, закрывая путь дыханию — к счастью, нежить в нем не нуждалась, — и дернула юношу на себя. Тот с ужасом ощутил, как исчезают острые лезвия, как втягиваются обратно шипы... потом померкло зрение, а потом — вернулись прежние цвета, но откровенно злой Тинхарт никуда не делся.
— Я почему-то был уверен, что облик полумертвой твари держится дольше, — разочарованно буркнул он. — Ну да и черт с ним.
Ладонь напряглась, и заклинателя швырнули спиной на перила. Что-то хрустнуло, и Саг со стоном повалился на пол, давясь горячей, густой, отвратительной на вкус кровью. Часть ему удалось выплюнуть, а часть осела во рту, прилипнув к языку и нёбу.
— Ты, — выдавил из себя заклинатель, — тварь!
— Протестую, — возмутился полукровка. — Я нахожусь в своем доме, а вы ввалились сюда без приглашения и попытались убить моего гостя. Почему я должен с вами церемониться?
Юноша приподнялся, желая смотреть на врага прямо — и взвыл от боли, вспыхнувшей в груди. Как-то само по себе оказалось, что он снова валяется на полу, нелепо раскинув руки, а все вокруг дрожит, колеблется и подпрыгивает.
— Неприятно, правда? — поинтересовался Тинхарт, присаживаясь на корточки рядом. Справа от него, азартно принюхиваясь, опустился невысокий парень с кошачьими ушами. Граф покосился на него, улыбнулся и представил: — Знакомьтесь, господин Дейра — это Фасалетрэ Эштаралье. Именно он принес нам новости об имперском заклинателе, мечтающем уничтожить семью господина Эльвы, самого господина Эльву и всех, кто посмел нарушить границы Ильно. И я вынужден вас огорчить — ничего не получится. Во-первых, потому, что мага сопровождали слишком своеобразные люди, и найти их будет непосильно трудно для одного-единственного восставшего. А во-вторых, потому, что из моего особняка вы не выйдете. Вы так рвались внутрь, что теперь у меня нет ни малейшего желания вас выгонять. Вставайте, я провожу вас до подземелий и выделю самую сухую из тамошних комнат.
Он взвалил Сага к себе на спину и окунулся в глубину коридоров, лестниц и старых, обитых сталью дверей. За одной из них проступило нечто вроде тюрьмы: огороженные решетками камеры, факелы в чистых, аккуратно вымытых скобах, несколько стульев и смена стражников.
Фасалетрэ Эштаралье помог Тинхарту сгрузить заклинателя на деревянный лежак, после чего вышел и предложил:
— Может, принести ему одеяло? А то как бы он не сдох к утру.
— Не сдохнет, — с безразличием куклы возразил граф. — Восставшие быстро регенерируют. На твоем месте я бы беспокоился о другом: как бы он к утру не очнулся и не разнес особняк на тысячи ошметков.
— Пока вы здесь, у него не выйдет, — беззаботно ответил демон. — Мне пора домой. Развлекайтесь.
— Погодите! — отчетливо прозвучал третий, независимый, голос. — Что значит «развлекайтесь»? И по какому праву вы упекли невинного человека в подземелье? Между прочим, он мой товарищ, и я за него ручаюсь. Если он действительно кого-то возненавидел, то возненавидел по делу. Такие люди на мелкую месть не размениваются!
— Потрясающе наивно, — оценил Фасалетрэ Эштаралье. — И потрясающе достоверно. Кто вы, господин Паулдайм, и ради чего вы столь талантливо лжете? Этот мальчик вам что-то пообещал?
— Нет, — фыркнул рыцарь. — Напротив. Но мы с ним поспорили, и, пока результат нашего спора не решится, я не могу оставить его на растерзание. Даже вам, хотя вас, милорд, я действительно уважаю.
— Эй, мальчик, — обратился к заклинателю граф. — О чем вы спорили?
Саг открыл было рот, но не сумел произнести ни слова. Боль прошла, и позвоночник заколола запертая в теле энергия, пытаясь исправить нанесенный ему ущерб.
— Я обещал, что оплачу Дейре ужин в самой дорогой корчме Хасатинии, если он выживет после беседы с милордом де Лайном, — признался Паулдайм. — И он выжил. А если бы не вы, он бы не только выжил, но и довел задание до конца, выяснив, где сейчас находится господин Эльва. Что это, кстати, за господин? Его имя однажды упоминала моя знакомая.
— Господин Эльва — это третий, самый младший, сын маркиза Лиайги, — невозмутимо пояснил Тинхарт. — И, по совместительству — очень сильный некромант, считай — проводник для материи потустороннего мира. Следует полагать, что Эльве удалось скрутить господина Дейру в бараний рог... или, во всяком случае, обеспечить его проблемами. Мы дружим достаточно давно, чтобы я не сомневался в разрушительных талантах этого парня.
Заклинатель скрипнул зубами, а рыцарь заявил:
— Вот видите! Господин Эльва сам виноват. Не стоит из-за его ошибок причинять боль разумному существу, будь оно хоть тысячу раз наделено способностью к исцелению. Боль остается болью, даже если спустя пару часов рана исчезает.
— Ну, — граф с большим сомнением покосился на Сага, — ваш приятель атаковал первым. Допустим, я закрою на это действие глаза и попробую успокоить его мирно, однако он сам не допустит подобного окончания своего пути. Верно, господин Дейра?
— Верно, — пробормотал заклинатель. И, чуть поразмыслив, добавил: — Убирайся, Паул. Мне твоя помощь не нужна.
Рыцарь поглядел на него с обидной жалостью.
И послушно убрался.

Рунами перехода Шейн занялся лично — чтобы убедиться, что некроманту и ландарскому наследнику ничего не угрожает. Во избежание опасных ситуаций он настроил не только точку входа и выхода, но и центральную, зависшую между двумя измерениями плоскость: на случай, если в Ландаре приятелям все-таки не повезет, и возникнет необходимость в срочном отступлении.
Эльва собрал вещи, закинул на плечо сумку, подхватил меч и вытолкал Сэтлео на пылающие символы. Подросток испуганно пошатнулся, вздрогнул, когда маг схватил его за локоть, и натянуто улыбнулся повелителю:
— До встречи, Ваше Сиятельство!
— Пока, — помахал ему тот.
Руны дернулись, твердая поверхность под ногами пропала. Сэтлео что-то тоненько пропищал, но Эльва не обратил внимания: переход закончился, символы разлома погасли, и прямо перед путниками возникла недовольная рожа караульного. Неохотно отдав честь, он смерил подростка полным отвращения взглядом и сказал:
— Дорогу до дворца вы знаете. Леашви ожидает  в тронном зале.
— Отлично, — скептически отметил некромант. — Огромное вам спасибо за отзывчивость.
И вышел, ни на миг не отпуская Сэтлео.
— Не нравится мне все это.
— А? — уточнил подросток.
— Я рассчитывал, что тебя встретят несколько... кхм... теплее, — проворчал парень. — Но выбирать, к сожалению, не приходится.
Игнорируя стражников, изваяниями застывших по краям лестницы, он направился к массивным двустворчатым дверям. Сэтлео шагал следом, то и дело настороженно встряхиваясь — ему чудилось, что ландарский город замер в предвкушении кровавой бойни. Даже погода стояла соответствующая: за темными тучами солнце казалось красным.
Холл, галерея, тронный зал... арбалетчики на балконах. У Эльвы в груди тревожно екнуло, и он аккуратно, чтобы никто не заметил, окружил себя и подростка плотным магическим щитом.
Леашви стоял у распахнутого окна, любуясь густой кленовой листвой, и отвлекся от этого занятия с большой неохотой. Бегло покосился на кровного наследника, двинулся навстречу... и упал.
А в его затылке, зловеще багровея краями и розовея раздавленными костями, осталась зиять глубокая рана.
Сэтлео словно превратился в ледяную статую, но Эльва опомнился мгновенно. Закрыл подростка собой, позабыв о щите, и спокойно велел:
— Не двигайся.