12. Торговый остров, дает или забирает?

В этот день мы еще раз причаливали к берегу, чтобы пообедать. Я с сестрой собирал дрова, Ирбрус отправился на охоту, а мама тем временем снова и снова пыталась сама забраться на лодку по веревке. У нее мало что получалось, но она не бросала попыток.
Обед был вкуснейшим, хотя его приготовление заняло весь остаток дня до вечера. Ирбрус принес что-то очень большое и сказал, что это коза. В этот раз он взял меня с собой разделывать добычу. Зрелище было не из приятных, но каждый раз, когда Ирбрус говорил, что я мужчина и должен уметь заботиться о семье, я был готов сам резать эту козу на части. Мясо пожарили ближе к вечеру, а этот ужин, как я считал, был по-настоящему вкусным и роскошным. Ирбрус поделил не все мясо, много оставив на следующий день. Он не хотел завтра делать привалов и останавливать лодку, поэтому заранее решил охотиться на более крупную добычу. Как он ее ловил, мне было непонятно. Не голыми же руками? Идя к лодке, я спросил:
– А как ты ловишь дичь?
– Я возьму тебя с собой на следующую охоту, — сказал он, приближаясь к лодке. Эти слова были лучше любых объяснений по технологии поимки дичи. Я ликовал — наконец я это увижу. Мы поднялись на палубу так же, как и в прошлый раз, в той же очередности. Но в этот раз Ирбрус ничего не сказал маме. День клонился к вечеру, и я сытый и довольный залез под одеяло, мама и Маар лежали со мной рядом. Я светился за всех в лодке, буря вопросов разжигала жажду знаний. Где будут делаться покупки хозяином лодки и вопрос охоты не оставляли мое сознание ни на секунду.
Теперь я знал, я — мужчина, и это моя обязанность защищать свою семью. Ирбрус стоял у руля лодки, не боясь ни Искателей, ни ловцов душ, ведь с ним был его бергер, защищавший этого странного человека от опасностей огромного мира. 
Следующий день прошел без особых приключений, мы ели козлятину и мерзли на нижней палубе. Мама ничего не могла делать, потому что кожу на ладонях она содрала до крови во время вчерашних попыток забраться самой на лодку.
– Зачем ты сама пытаешься залезть на лодку? — спросил я. — Ведь Ирбрус тебя все равно не бросит и поможет подняться. Ему это не тяжело, он сильный человек.
– Я не хочу, чтобы этот человек делал больше для меня, чем необходимо. Я не хочу во всем быть зависимой от него и должной за помощь. Эта помощь не столь велика, сколь высокую цену он может за нее назначить, — ответила мне мама.
Скажу честно, я понял не все. Но это дела взрослых, например, когда я ношу Маар Ра на руках, она только весело смеется и, довольная такими переездами, всегда благодарит меня.   
За этот день изменился пейзаж вокруг нашего плывущего дома. Теперь и до того широкая река, пересечь которую было крайне затруднительно даже на лодке, стала бескрайней — мы не видели второго берега. Ирбрус держал лодку недалеко от берега, но его пологий склон постепенно превращался в отвесную стену, на которую было бы трудно забраться. Предусмотрительность Ирбруса в заготовке еды на этот день давала мне понять, что он заранее знал о том, что прибрежная линия не подпустит нас к пище, не даст поохотиться, потому что для выхода на берег нужно покорить отвесные скалы, выросшие на берегу. Значит, он тут бывал раньше. Я вышел к нему на палубу и спросил:
– Ты здесь бывал раньше?
– Да, — просто ответил он. — Я с торговцами вашей деревни занимался в этих местах продажей рыбы и закупкой необходимых вещей для жизни в деревне.
– Где здесь? — спросил я — Вы так далеко приходили, чтобы продать рыбу?
– Скоро ты увидишь главное место торга на этой реке.
– А как же мы поднимемся на такой крутой берег? — спросил я, меряя взглядом отвесные скалы на берегу.
– Этого не потребуется, на этот берег нам и не нужно. — Ирбрус замолчал, а я не понимал, где же я увижу торговлю, на воде, что ли?
– А когда я это увижу? — спросил я тихо, но настойчиво.
– Я же сказал скоро, очень скоро, — настоял на прежнем ответе «хозяин», но было понятно, что это последние капли его спокойствия. И не нужно больше задавать вопросов. Ответы он давать не хотел, мне иногда казалось, что я их вырывал с корнем из него.
Еще немного постояв на холодном ветру и раздумывая над этим коротким разговором, я вернулся внутрь к сестре и маме. Сел на перину, теперь мы их не сматывали, ведь места хватало всем, даже при не сложенном спальном месте. Ко мне подошла Маар и подергала за рукав моей старенькой куртки, она хотела поиграть и протягивала мне водоросли, предназначавшиеся для новой куклы, которую еще раньше обещала сплести ей Ида. Но они так и остались сохнуть без дела. Я усадил сестру рядом и, взяв пучок водорослей, начал плести из них косичку, потом вторую, потом еще одну, переплетать их вместе — вот так у нас получился человечек. Маар взяла его в ручки и, очень обрадованная обновке, прижала поделку к себе.
– Илблус, — сказала она протяжно, не выговаривая букв «р» в имени хозяина лодки.
– Может, назовем его по-другому? — спросил я. — Может, назовем ее именем мамы? Мне кажется, она похожа на Гею Ра. Ты так не думаешь? — настаивал я на переименовании новенькой игрушки сестры. Но она была непоколебима:
– Неть, это Илблус, а это мама, — и она показала на свою старую, потрепанную куколку. На всю эту картину смотрела мама. И ничего не сказав, просто грустно вздохнула. Я встал и подошел к окну, чтобы увидеть какие-то изменения в картинке вокруг лодки, о которых мне сказал малоразговорчивый великан. Но ничего пока не менялось. Вернувшись обратно к сестре, я предложил ей порычать. Она всегда так забавно это делала:
– Ррррр, — сказал я.
– Ллллллы, — повторила она. Я заулыбался.
– Нет, рррррр, — сказал я.
– Ллллы, я ж так и говолю, — возмутилась рыжая сестренка.
Мы еще несколько раз повторили эти звуки, как меня перебил голос Ирбруса.
– Тан, — позвал он сверху, — иди, посмотри.
Я быстро оставил баловство с сестрой и вышел на свежий воздух. Вечерело и холодало, срывался снежок, и я поежился. Хозяин лодки показал мне на что-то светящееся впереди. Это был поселок торговцев.
– Тан, — сказал Ирбрус, — иди на нос лодки, как только увидишь торчащую из воды большую палку, сразу же кричи мне, нам нужно пришвартоваться у одного из таких бревен. Чем толще ты найдешь палку, тем лучше. Лодка у нас тяжелая, ее тростинка не выдержит.
Я послушно исполнил указание, и уже через несколько минут увидел подходящее бревно. Только мне было непонятно, зачем их тут вставили в дно. Да и какой же длины должны быть эти бревна. Они, должно быть, гигантские. Ирбрус помог мне привязать нос лодки веревкою к толстой палке и сказал:
– А теперь иди спать, уже поздно, скоро твое свечение будет видно. Пора тебе его спрятать.
– А мы сегодня не можем подплыть к берегу? — спросил я, не готовый еще одну ночь сгорать от любопытства и выдумывать, что же там дальше нас ждет.
– Это одно из не безопаснейших мест. Там, где торговля, там и воровство, разбой, алчность, мошенничество. Торговцы, приходящие по воде к берегам этого места, не зря вколотили в дно эти палки. Таким образом они обезопасили себя. Ночевать у берега здесь захочет либо глупец, либо тот, кому нечего терять, — с видом знатока, поведал мне Ирбрус.
Я спустился к себе вниз, а он пошел на свою вторую палубу, вход на которую нам был запрещен. Ночь прошла спокойно, правда, мама постоянно ворочалась, боль в руках не давала ей заснуть.
С первыми лучами солнца я выскочил на палубу и увидел наконец-то все то, что скрывала от меня ночь. Это было удивительно! Посередине реки Сома находился огромный остров. Его берега в отличие от основных берегов реки были пологими, он напоминал плоскую круглую доску для разделки рыбы. Скалы были очень далеки от этого острова. Видимо, торговля здесь не прекращалась никогда. Издалека я видел, как от берега отчаливает плот, перевозящий на себе торговцев с товаром и всех желающих к острову. В скалах были выдолблены ступени, по ним и спускались торговцы, пришедшие с земли. Но были также те, кто, как и мы, приплыли на лодках. И лодок, и людей в этом месте находилось очень много. Все, как и мы, провели ночь у таких же толстых бревен, вколоченных в дно реки Сома. Но, как и торговцы с земли, те, кто приплыл по воде, уже не спали, а отшвартовывали лодки и направлялись к острову. Жизнь вокруг острова кипела и шумела. В это время Ирбрус уже встал и отвязывал нашу лодку от бревна. Течение подвинуло нас ближе к острову, и «хозяин» взялся за руль.
Мы медленно скользили по волнам, приближаясь к диковинному месту, где можно было увидеть столько невероятного, нового, завораживающего. Вопросы, казалось, обжигали меня изнутри, и, если бы я мог, я бы подталкивал лодку сзади. Прошло немного времени, и мы остановились. Легкий удар о берег пологого острова — и я спускаюсь вниз по веревке, чтобы привязать наш плавучий дом к тяжелому железному кольцу, закрепленному в земле. Ирбрус позвал маму и Маар на палубу и сказал:
– Вы можете остаться на лодке, но будет правильнее пойти на остров. Если ты, Гея Ра, мне гарантируешь, что ни ты, ни девочка не будете мешать мне вести свои дела.
Мама, конечно, согласилась идти. Ей было любопытно, как живут другие люди. Маар была счастлива от начинающихся приключений.
Спустившись на землю, мы шли за Ирбрусом и вертели по сторонам головами, изумляясь каждую секунду. Все лодки, пришвартованные к берегу, были разными по форме и размерам, все люди одеты в различные наряды. Кто-то нес товар в руках, кто-то вез на телеге, а были и такие, кто тащил за собой огромных быков (это нам потом Ирбрус сказал, как называется этот зверь), а уже быки везли на повозках товар. Все говорили на разных языках. В голове моей шумело, я ничего не понимал. Никто не был похож на нас. Одежда у людей была добротная, и все ходили в обуви и с покрытыми головами. Мы с изумлением рассматривали окружающих. Они нас тоже рассматривали, в глазах проходящих людей читался один вопрос: «Что они тут делают?». Да, мы понимали, как отличаемся худобой и серыми ветхими одеждами от торговцев. У нас не было денег и одеты мы были как оборванцы, но с нами шел Ирбрус, и это меня очень успокаивало. Он точно знает, зачем мы здесь.
Все торговцы тянулись к центру острова, располагаясь поудобнее, каждый разворачивал свой товар, и вот уже было понятно, что перед нами торговец меда, а чуть дальше от него продаются свечи и лучины. Я не знал название многих товаров, поэтому поспешил к Ирбрусу за пояснениями. Мама и сестра остались немного сзади, не успевая за быстрыми шагами Ирбруса.
– Это что такое? — показал я на непонятный мне товар в мешках торговца в яркой одежде и странном головном уборе.
– Это мука, из нее пекут хлеб, который ты ел у себя в поселке.
– А это? — снова спросил я, указывая рукой на маленького человека, кожа которого была разноцветной.
– Это продавец красок, — спокойно ответил Ирбрус.
– Каких красок? — не понял я.
– Мир не серый, Тан Ра, — сказал мне наш проводник. — Люди его раскрашивают. Посуду, ткани, стены домов, игрушки, оружие... Для всего этого есть краски, их производят жители далекого поселка Медей. Они не только занимаются их изготовлением, но и продают разноцветный товар.
– А жители этого поселка все разноцветные? — рассматривая взрослого человека ниже меня ростом, спросил я.
– Я никогда не был в том поселке, но судя по торговцам, в кожу жителей Медей въедается краска, которую они добывают. Чем они и гордятся. Это как гарантия того, что краска, произведенная ими, держится очень долго, и ты не пожалеешь о ее покупке.
– Я б купил, да мне нечем расплачиваться, — тихо сказал я. — Мама говорила, что видела в лодке Уда из рода Шин посуду с узорами, она сказала, что это очень красиво.
Ирбрус посмотрел на меня внимательно и, изменив направление движения, подошел к торговцу краской.
Наш проводник долго говорил с цветным человеком на непонятном мне языке, повышал голос, показывал пальцем на мешки, брал горсть из мешка и тер ее в руках, после чего его ладони становились то синими, то оранжевыми, то красными. Краска была как порошок и хранилась в мешках. Ничего не понимая, я смотрел на этот процесс, вспоминая свой далекий поселок Гай. Общение Ирбруса с торговцем красками напоминало торговлю рыбой на наших пристанях. Но тут все происходит более честно, никто не занижает цену товара и не обижает друг друга. Ирбрус выяснял качество товара и узнавал цену, не желая ее понижать, чем мог унизить производителя краски. Пока Ирбрус говорил, нас догнали мама и сестра. Они шли медленно, мама не могла нести дочку, у нее болели ладони. А малышка разгуливала не торопясь, рассматривая незнакомые и странные для нее предметы, продаваемые торговцами.
Людей на острове становилось все больше и больше. Уже было трудно ориентироваться, откуда мы пришли. Ирбрус, понимая, что мне многое непонятно, начал просто перечислять весь товар, встречающийся нам на пути, чтобы я не задавал много вопросов.
– Это лоток торговца овощами, дальше фрукты и орехи, это торговец из деревни мыловаров, вот представитель поселения пасечников, а вот и рыба, которую из вашей деревни привозят торговцы. — И Ирбрус подошел к знакомому ему торговцу из поселения Гай. Дальше были лотки с тканями, украшениями, бочками, веревками, посудой. Головные уборы продавались отдельно вместе с перинами и одеялами, одеждою, посудой, сумками, сеном. Мои глаза разбегались, я никогда не мог подумать, что человеку столько всего нужно в жизни. Ирбрус подходил ко всем торговцам, говорил на непонятных языках о чем-то и уходил, ничего не покупая. Перед торговцем одеждой он остановился и посмотрел на меня:
– Тебе нужна одежда, — сказал он.
А я посмотрел на маму и сестру, стоящих сзади, и сказал Ирбрусу:
– Мне не холодно, а они мерзнут. — После этого наш проводник подошел к продавцу одежды и о чем-то долго говорил. Я не понимал, о чем шла речь. Но торговец понимающе кивал, поглядывая в нашу сторону. Нас и так разглядывали все, кто встречался нам на пути, мы успели привыкнуть к тому, что на нас постоянно тычут пальцами. Долго гуляя по острову, мы изрядно устали, я уже не сопровождал Ирбруса, он был занят разговорами с продавцами. Мама шла рядом со мной, а я нес на плечах Маар, которая то и дело говорила, что хочет есть. Сегодня вместо еды нам были приготовлены впечатления. Но сестренке это было трудно объяснить. Она хандрила и плакала, сидя у меня на шее.
– Ирбрус, — позвала мама, — мы больше не можем идти, нам нужно отдохнуть. Маар хочет есть. Лучше нам вернуться на лодку.
– На лодке нет еды, — сказал он. — Скорее всего, ее уже сто раз облазили воришки.
– А как же наши вещи? — спросила мама.
– Мы же не могли их взять с собой на остров? — без эмоций пожал плечами проводник.
– Но я могла остаться на лодке и беречь их, — возмутилась мама такому равнодушию к ее имуществу.
– Ты бы ничего не уберегла, тебя бы в лучшем случае выкинули за борт, а в худшем задушили бы. Тут никто не посмотрит на правила, их здесь не существует.
– А как же твои вещи? — спросил я Ирбруса. — Они тоже будут украдены?
– Нет, мои вещи охраняет бергер. Он делает их невидимыми.
– Но это же нечестно! — громко сказал я.
– Послушайте, — не обращая внимания на мое замечание, ответил наш хозяин, — у меня нет времени на капризы и болтовню. До вечера мало времени. Нам нужно успеть вернуться в лодку, закончив все дела. После этого мы отплывем от берега, а поедим только завтра.
Маар на моих плечах разрыдалась, мама опустила голову, а я, ничего не сказав, подчинился воле «хозяина». До вечера мы ходили по острову. Пестрые наряды торговцев и их забавные товары уже не радовали и не развлекали меня. Я, как привязанный, шел за Ирбрусом, а он, в свою очередь, подходил к каждому продавцу и о чем-то беседовал. Торговец тканями был, видимо, очень рад нашему визиту, когда мы уходили от него, он махал нам рукой и улыбался. Ближе к вечеру мы вернулись на лодку. Ирбрус был прав, в ней не было ни перин, ни посуды, ни рыбы. Голая, как до нашего заселения в нее — вот такою нас встретила лодка. Мама тихо заплакала. Маар уставшая и захныканная за весь день заснула на ее руках. А я не находил себе места. «Как же так? Как он мог с нами так поступить? Сам сохранил все, что хотел, а нам ничего не сказал. И я ведь знал, что у него не один бергер. Мог бы и с нами поделиться. И мы бы тогда не голодали вечером».
От злости на Ирбруса я хотел кричать. Находиться с плачущей мамой под одной крышей оказалось нестерпимо больно, и я вышел на палубу. Вечерело, но еще было отчетливо видно все, что происходит на берегу и на палубе. Ирбрус отталкивал лодку от берега с помощью огромной палки, и мы снова качались на волнах. Он встал у руля, и лодка начала огибать остров справа, течение нас несло быстро, и скоро мы уже не видели того места, где нас сегодня обобрали воришки.
– Как ты можешь так поступать? — неожиданно для себя спросил я.
– В каком смысле? — удивленно посмотрел на меня хозяин лодки.
– Они там внизу, замерзшие и голодные, а ты так просто отплываешь, даже ничего не купив. Мы целый день ходили за тобой, а ты только и делал, что болтал с торговцами, ты, видимо, хочешь просто общаться со своими знакомыми, а мы хотим есть. Тебе нужны сны мамы, но ты ничего не даешь взамен. Мы и без тебя могли голодать на нашей маленькой лодке. Зачем ты нас забрал? Чтобы мучить неизвестностью?! — неожиданно для себя я повысил голос, а Ирбрус посмотрел на меня с удивлением, приподняв бровь. Он молчал, надеясь, что разговор окончен, ожидая, когда же я пойду вниз к маме и сестре, но я не уходил. Там плакала мама. Куда мне было идти?
– Ты мне сам сказал, что я мужчина, и мой долг заботиться о моей семье. Но я не могу сам ничего купить или предпринять, я не вор снов, как ты, я не умею красть. Если бы мог, они бы не сидели голодными.
Было видно, что Ирбрус занервничал. Я еще не знал, хорошо это или плохо, бояться мне или нет, но то, что я заставил его не быть равнодушным, меня радовало.
– Тан, — сказал он, — если ты хочешь, чтобы они были сыты, они будут сыты, но цена этому наша жизнь, ты это понимаешь? Мы можем обойти остров и пристать к берегу, я куплю жареного цыпленка, но за это время нас могут ограбить или убить.
– А почему ты не мог об этом подумать днем? — выпалил я.
– Я думал о более важных вещах, — сказал Ирбрус.
– Что может быть важнее беседы со старыми знакомыми торговцами! Да?! — я злился, сжимая кулаки.
– Нет. Тан, не заставляй меня делать глупости. Иди к маме и дождись завтрашнего дня. Быстро!
И на этом терпение негостеприимного хозяина лодки лопнуло, он взорвался на последнем слове и так громко и неожиданно заорал слово «быстро», что меня при всем моем десятизимнем мужестве сдуло с палубы в одну секунду. Когда я спустился вниз, мама и сестра уже спали. Я подполз к ним и обнял. Светился я в ту ночь тускло, но как мог старался разжигать свет, то и дело задавая себе разные вопросы об этом острове и о завтрашнем дне. Спали на полу без покрывала, у нас ничего не осталось после посещения торгового острова, на нем кто-то все приобретает, а мы все потеряли.
Хорошо, что любая ночь заканчивается рассветом. И я снова вышел на обледеневшую палубу босыми ногами.