13. Дары острова торговли

Пейзаж вокруг лодки поменялся. Теперь мы, обогнув остров, стояли, как и вчера, пришвартованные к бревну вдалеке от острова. Но вот что было удивительным: я видел только лодки с какой-то странной надстройкой и тканью на ней. Не было больше лодок, привычных моему взгляду. Ирбрус, спустился со своей территории, а у меня назрели новые вопросы. Не имея желания продолжать вчерашний разговор, хотя пустой желудок не давал мне забыть эгоизм нашего мучителя, я спросил:
– Как же мы теперь вернемся к берегу, если только стоит нам отвязать лодку, как течение понесет ее дальше от острова, а там только скалы по обе стороны реки? Охота тут невозможна, да и удочки больше нет, чтобы хоть как-то прокормиться…
На что Ирбрус спокойно, без тени вчерашнего гнева мне ответил:
– Сегодня будет особенный день. Я обещаю, вы поедите. Посмотри на эти лодки, они стоят под парусом. Благодаря этой надстройке с тканью, их владельцы могут плыть против течения. У нас будет такой же сегодня.
Да, не скрою, меня порадовало это. Но если бы Ирбрус сообщил, когда мы поедим, мне было бы спокойней. Он продолжал:
– Пока мы не будем отшвартовываться. Но на берег сойдем. Буди маму и Маар. Скоро все начнется.
Ничего не понятно, как обычно. Слова Ирбруса часто заносили в мою голову больше вопросов, чем ответов. Но я позвал Гею и Маар. Ирбрус посмотрел на нас и как-то скривился. Если бы я не знал этого человека, я б подумал, что ему нас жалко.
Ирбрус засвистел, и к нашей огромной лодке подплыл лодочник, перевозивших желающих не отшвартовывать свои лодки на берег. Его новенькая маленькая лодочка, предназначенная для перевозки людей, но не грузов, буквально блестела солнечным морозным днем. Аккуратно спустившись в нее, мы поплыли к берегу. Мама и сестра ничего не понимали. Причалив и сойдя на берег, Ирбрус расплатился с хозяином чем-то странным. Из одного мешочка, привязанного к поясу, он достал порошок розового цвета и отсыпал немного в ладонь лодочника. Тот, в свою очередь, оценив количество порошка, пересыпал его в мешочек у себя на поясе. Берег переполняли покупатели и торговцы, то и дело толкавшие маму и меня, неся свой товар то к лодкам, то от них. Мы направились к лачуге на берегу, от нее вкусно пахло, видимо, там что-то готовили.
– Это место, где вы поедите, — сказал Ирбрус. Зайдя в лачугу, мы увидели внутри много столиков и скамеек. Ирбрус сел за один из столов, а мы нерешительно столпились у входа.
– Вы голодны или нет?! — спросил громко он. — Если да, прошу к столу.
В это время подошла хозяйка в фартуке и о чем-то спросила Ирбруса.
– Все, что угодно, только не рыбу. Нас четверо, и все хотят есть, даже та малышка готова кушать за двоих взрослых, — громко сказал он, указывая пальцем на Маар. Мы подошли к столу, который выбрал Ирбрус, и уселись рядом с ним. Больше никого не было за столами — слишком ранним было утро. Пока еще все возможные клиенты этого заведения занимались торговлей, им было не до еды.
Через некоторое время нам на стол поставили несколько блюд и каждому по тарелке. От еды так пахло, что сводило желудок, но мы все ждали, когда Ирбрус поделит пищу, ведь он за нее платил и только он знал, сколько и кому положено. Он встал над столом и громко сказал, показывая на блюда:
– Это — птица, это — кабан, это — баранина, это — какие-то мыши, я не знаю, честно, что это. Берите то, что вам хочется. Если этого будет мало, мы позовем хозяйку снова. — И, поняв по нашим обездвиженным телам, что мы ничего сами не возьмем, он поделил сначала баранину на всех, сказав, что ее едет горячей, потом курицу.
Мы наедались как будто про запас. Маар уплетала все, что видела, она тянулась к курице и к свинине одновременно и все съедала. Мама не хотела много есть, хотя и была голодна, она все время, как мне казалось, отказывала себе в лишнем куске, чтобы не съесть больше, чем она могла оплатить Ирбрусу. Меня ее мысли не волновали, я тянул со стола все, что мог. Ирбрус насытился быстрее, чем мы, и наблюдал за этой картиной со стороны. Не нужно было больше звать хозяйку, к тому времени, как мы наелись, на столе оставалась еще половина принесенных блюд. Маар Ра икала от удовольствия и насыщения, чем очень радовала Ирбруса.
– Вот это я понимаю аппетит, она бы могла съесть целого бергера! — сказал он, улыбаясь. 
– А что, их едят? — удивился я.
– Конечно нет! Есть эту птицу то же самое, что бросать драгоценности в реку, чтобы посмотреть, какие пойдут круги по воде, — ответил Ирбрус, веселый и добрый, но этот ответ ничего мне не дал, кроме новых вопросов.
– Гея и Маар останутся тут до тех пор, пока я за вами не приду, — сказал нам позже Ирбрус. — Если вы захотите чего-либо, зовите Мистер — это хозяйка этого заведения. Тана я возьму с собой, мне нужен помощник.
С этими словами он встал и пошел к выходу, я поплелся за ним. Мама и сестра остались за столом, и я заметил, как мамина рука тянулась к еде, кода Ирбрус шел к выходу — как же она не хотела, чтобы он видел ее зависимость от него!
Мы вышли на берег реки Сома и направились в какой-то дом на острове. Он был чуть крепче того, в котором мы завтракали.
– Это лесопилка, — объяснил Ирбрус. — Нам нужна мачта.
– Почему хозяин лесопилки не построит себе отличный дом? — спросил я.
– А зачем? Каждый год весною река становится более полноводной, и остров уходит под воду до середины весны, а потом он сохнет до лета. Сейчас начинается самая активная торговля, тот торговец, который не успеет распродать или поменять товар до весны, будет вынужден отдавать его почти даром перед паводком. Помнишь, как вы весной ничего не ели в своем поселке, кроме рыбы, а щедрость рыбаков иссякала? Это потому, что торговцы за мешок рыбы давали черствую хлебину, выменянную еще зимой на этом острове. А женские украшения вообще не продавали.   
– Но почему наш поселок не затапливало? — удивился я. — Ведь река везде одна, и воды ее наполняют реку равномерно.
– Ты прав, но отчасти. Поселение Гай находится у самого начала реки, и вы не видели наводнений потому, что уровень воды в ней зависит только от количества осадков. А в этом месте сходятся множество притоков реки Сома. Они и повышают уровень реки настолько, чтобы смыть остров.
– Но почему тогда не перенести торговлю в другое место? Зачем же голодать всю весну, если можно сменить место торговли.
– Ну, во-первых, торговый остров удобен своим расположением. Как сердце реки. Сюда удобно добираться. А во-вторых, существующий дефицит товара заставляет покупателей не требовать улучшения его качества, а наоборот радоваться тому, что дают.
Мы зашли в утлый дом-лесопилку. Пробыв там некоторое время, мы отправились обратно. Во время пути я не переставал задавать вопросы «хозяину».
– Неужели это честно? — продолжал я рассуждать на тему нехватки продуктов весной. — Не могут же торговцы жить только для себя? Неужели им не стыдно?
– Да, Тан, им не стыдно. Но не потому, что они плохие люди, нет, а потому, что они выполняют волю тех, кто нами правит. Это место выдумали не торговцы и не им его переносить. Пока нехватка товаров и сложность его обмена существует, тем, кто нами правит, легче следить за порядком. Голодный и запуганный человек никогда не будет думать о чем-либо, кроме как о куске хлеба. Взамен всем этим тяготам те, кто нами правят, даруют людям своеобразную стабильность. Все голодающие знают, что летом снова начнутся поступления продуктов. И ждут этого момента. Боясь изменить уже имеющееся хрупкое постоянство.
– Я не пойму, — продолжал я пока мы шли обратно, — те, кто нами правит, заинтересованы в покорных или непокорных людях? Они собирают души тех, кто не готов мириться с установленными порядками, нехваткой продуктов и безвыходностью своего положения или им нужны неропщущие рабы?
– Им нужен баланс, пойми. И с тех, и с других людей те, кто нами правит, получают одну только выгоду. Они не живут для того, чтобы улучшать жизнь обычных людей, они следят за стабильным наполнением своих карманов и соблюдением правил во имя своих интересов. Если им понадобится больше светящихся душ, они введут еще какой-то запрет. И недовольных станет больше. Вплоть до того, что они могут даже регулировать количество душ нужного цвета. Вот представь, понадобился им, например, цвет розовый — это цвет влюбленности, они введут такое правило, чтобы мужчины и женщины не имели права общаться. И недовольные именно с этим цветом начнут нарушать правила и встречаться ночами, при этом светясь. Вот их-то и принесут ловцы.
– Но ведь они могут принимать лекарства перед встречами и не светиться?
– Могут, но тогда это не любовь, это во-первых, а во-вторых, их без труда найдут Искатели. Или вот, например, им понадобится такой свет, как твой. Да они просто людям запретят разговаривать, чтобы не получать ответы на вопросы. Тот, кто не соблюдает запрет, будет пойман. А если тем, кто нами правит, понадобится укротить нравы людей, они им предложат еще два месяца голода, но при этом увеличат дозу черного лекарства. Ты меня понимаешь?
– Кажется, да! Но как уйти от этой системы?
– Стать вне закона, как я, — понизив голос до шепота, сказал Ирбрус и усмехнулся в усы. — Хотя и с меня они получают определенные выгоды.
– Какие? — выдохнул я, замирая от любопытства.
– Я продаю сны на Артере, а этот рынок принадлежит только тем, кто нами правит. Хотя сама продажа снов является делом незаконным, — очень тихо, почти на ухо мне сказал Ирбрус.
Тут я вообще ничего не понял и поднял на него затуманенные от непонимания глаза.
– Что?
– Заморочил я тебя. Поймешь чуть позже, это только начало нашего путешествия. У тебя все впереди, ты смышленый мужчина, хоть и ростом мал, — он потрепал меня за белые волосы и зашагал быстрее вперед.
Зайдя внутрь дома, где нас ожидали мама и Маар, мы увидели такую картину: сытые и счастливые они спали, прислонившись к стенке дома. Ирбрус подозвал Мистер и что-то ей сказал, она быстро собрала все, что мы не доели, в тряпичную сумку. В это время мама и сестра проснулись. Все мы пошли к выходу, а Ирбрус в это время что-то отсыпал хозяйке заведения в руку. Мистер его очень благодарила и, кланяясь в пол, провожала до дверей. Выйдя, мы направились к берегу. Я увидел человека, с которым мы договаривались о мачте. Он стоял около длинной лодки и командовал погрузкой. Подойдя к нему, Ирбрус сделал какой-то знак, хозяин лесопилки кивнул, мы залезли в эту лодку и ожидали отправления. В ней пахло свежими опилками и смолою дерева. Этот запах был нов для меня, Маар и мама снова уснули, несмотря на холодный зимний ветер.
Через какое-то время погрузку закончили, и несколько длинных стволов огромных деревьев лежали вдоль всей лодки. С трудом отчалив под таким весом, лодка стала тяжелой и глубоко врезалась носом в берег. Мы направились к нашему плавучему дому.
Несколько веревок были сброшены с бортов нашей лодки, а к их концам привязаны стволы деревьев. Мы все тянули будущую мачту вверх: и даже мама с больными руками, и хозяин лесопилки, и Ирбрус, и несколько нанятых работников. После того как будущую мачту затащили на палубу, маму и Маар Ирбрус попросил перестать помогать в установке мачты. На их возражения он тихо сказал:
– Не женское это дело — строить!
А рабочие не покладая рук строгали, пилили и сверлили. К полудню мачта красовалась по центру лодки. Это было что-то великолепное, только вот не было паруса. На мой немой вопрос о нем, Ирбрус указал кивком в сторону приближавшихся к нам двух лодок. На первой из них стоял торговец тканями и махал нам рукой. Я помахал в ответ. После того как хозяин лесопилки удалился, мы приняли на лодке торговца тканями. Он привез много мешков, которые Ирбрус велел мне занести к нам. В одной из подплывших к нам лодок находились мешки с чем-то мягким, а в другой парус. Мы его привязали к веревке и тащили вверх, мне казалось, он никогда не закончится. После этого Ирбрус спустился к счастливому торговцу тканями и отдал ему полный мешочек со странным порошком, которому все были так рады. До этого хозяин лесопилки получил такой мешочек. Потом к нашей лодке подплыл торговец веревками, с ним был такой же расчет, и он был рад оплате. Дело двигалось к ночи, и Ирбрус отправил меня спать. Я устал и начинал светиться в темноте. Ночью до меня доносились звуки с верхней палубы. Это хозяин лодки что-то мастерил у себя.
Утром я выскочил наружу, споткнувшись о большое количество мешков у входа, я про них успел забыть за ночь, но руки до сих пор дрожали с непривычки, так много вчера пришлось носить в руках. Пока мама и сестра крепко спали, в надежде чем-то помочь Ирбрусу я ходил по лодке, но его нигде не было. Я даже поднялся к нему на вторую палубу, но и там его не оказалось. Множество вещей лежало на его территории: веревки, палки, доски, молотки, гвозди — все это было мне незнакомо. И я вернулся обратно к себе. Мешки, привезенные торговцем тканью, меня интересовали не меньше, чем вопрос, куда пропал хозяин лодки. Я раскрыл один. В нем были какие-то тряпки. Я потянул за самую яркую красную — это было платье, потом я вытащил маленькую куртку без рукавов, похожую на одежду Ирбруса, потом обувь и что-то еще. Передо мной стоял целый мешок каких-то мне непонятных вещей, о предназначении которых я не догадывался. Я открыл второй мешок, оттуда посыпались ракушки и бусы вперемешку с чем-то ярким и мягким, предназначение и этих вещей мне было неизвестно. Третий мешок оказался еще более странным: в нем я обнаружил рулоны ткани разных цветов. До четвертого мешка так дело и не дошло, потому что я услышал всплески воды возле лодки и выскочил наружу. Это был хозяин лодки и всех тех сокровищ, которые находились на ней теперь. Он приплыл не один, с ним было еще шесть человек. Они ловко поднялись к нам на борт по веревке и на непонятном мне языке начали что-то выкрикивать, занимаясь мачтой без паруса.
– Эти люди закрепят парус и отрегулируют мачту, — сказал Ирбрус. — Ты уже разобрал вещи?
– Нет, — ответил я. — Только начал, но там столько всего непонятного.
– Пойдем, разберемся, самому интересно, что мне продал этот хитрец.
С этими словами Ирбрус спустился в нашу часть лодки, где Гея и Маар еще дремали.
– Вот, — показал я на мешки, — тут много ткани в свертках, что с нею делать?
– Это не просто ткань, это то, что позволит нам быть согретыми на лодке и чувствовать себя в безопасности. Дорогое удовольствие, хочу тебе сказать, нужно использовать его с умом. Эта ткань теплая, сотканная из нити, которую пряли из подшерстка бергера. Эта птица под пером имеет мех, и достать его очень непросто. Эта ткань не даст проникнуть в наш дом ни ловцам, ни Искателям. Защитит и согреет вас от непогоды. Натянем ее с помощью гвоздей чуть позже по всей лодке.
– А это что? — и я указал на мешок, набитый ракушками и чем-то мягким.
– Это старый мошенник приготовил для Маар Ра. Это ее одежда и игрушки, за игрушки я не платил, видимо, это уловка торговца, чтобы я снова пришел к нему, если захочу порадовать девочку.
– Но ведь ракушки стоят очень дорого! — воскликнул я. — Их нельзя дарить просто так.
– Тан, — снисходительно заговорил Ирбрус, — ракушки стоят копейки для тех, кто умеет плавать, но вам запретили плавать, и вот ракушки возросли в цене. Продавец хлеба рад рыбе и готов за нее отдать весь хлеб, потому что в его селении запрещено ходить к воде. Тот, кто владеет лесопилкой, покупает расписную посуду втридорога только потому, что добыча глины запрещена в его поселке, а вырубка леса запрещена в поселке глиноискателя, поэтому для него посуда из дерева считается самой дорогой. Главное — создать дефицит. Вот видишь, в вашем поселке можно было купить все за бусы из жемчуга: женщину, имя, отметку на спине, а тут тебе дарят жемчуг как только ты покупаешь одежду для ребенка.
– Я подумаю над этим, — сказал я, ничего не понимая. И указал на мешок с платьем.
– Это вещи для твоей мамы. Ей нужно греться, она не видит снов в холоде, а значит, мне нечем будет платить в следующий раз, когда мы решим что-то приобрести, — сказал Ирбрус.
– Что это за порошок, которым ты платишь? Почему ему все так рады? — спросил я, если уж речь пошла об оплате.
– Это сны, перетертые в порошок. Тут о таком щедром расчете слышали давно. Все в основном отдают рыбу за хлеб, ракушки за веревки, свечи за соль и так далее. Натуральный обмен и никаких излишеств. Все только меняют, но не торгуют.
– А что делают с этим порошком?
– Его превращают в лекарства от старости от недугов. Оно исцеляет от многих болезней. Вспомни старика Уда из рода Шин. Он меня оставил при себе только из-за того, что я владею порошком из снов и рецептом мази. Когда мы с ним встретились, за ним уже начали приходить Искатели. Он потерял интерес к жизни и перестал выходить из лодки. Мои мази продлили ему жизнь, и еще десять рыб украсили его спину.
– А он сможет без этих мазей жить дальше? — спросил я.
– Думаю, нет.
Решив сменить тему, я указал на оставшейся мешок:
– А этот мешок для меня?
– Наверное, давай посмотрим, — пожал плечами Ирбрус. Там было много всего, но если это все для меня, я не умею этого носить. Ирбрус достал несколько вещей и протянул мне.
– Это — на ноги, это — штаны, это — рубашка, это — жилет. Быстро переодевайся, я жду тебя наверху. Мне еще нужно проконтролировать, как работники поставят парус. — И он вышел из нашей половины лодки, а я остался с вещами в руках. Недолго думая, я сбросил с себя старые вещи и надел новые. Пока еще не совсем удобные и сковывающие движения, но очень яркие и сохраняющие тепло тела, особенно обувь. Она была теплой, такая же, как у Ирбруса, черная и закрывавшая половину икры. Я поднялся на палубу в новой одежде и увидел его высоко на мачте. Он что-то проверял на прочность, а после спустился вниз.
– Ну вот, — сказал он, потрепав меня за плечо в новой куртке без рукавов,— совсем другое дело. Сейчас мы причалим к берегу и до вечера закончим все дела, а потом доедим все, что нам дала с собой Мистер, а завтра отправимся в путь.
Рассчитавшись с рабочими, устанавливавшими парус, тем же порошком, Ирбрус отвязал веревку от бревна, к которому мы были пришвартованы, и, расправив парус на лодке, мы двинулись против течения. Это было необыкновенное ощущение, будто бы мы покорили ветер и реку и можем бежать куда захотим. Я чувствовал себя веселым и радостным, даже смеялся, когда ветер надувал парус. Мы быстро причалили к берегу, а там, как выяснилось, нас уже ждали торговцы бочек, красок, Мистер с запасом еды на несколько недель, торговец овощей и меда, орехов и фруктов. Ведра, тазы, свечи, глиняную посуду — все это несли к нашей лодке. Ирбрус стоял внизу и оценивал товар, торговцы привязывали его к веревке, я же поднимал его наверх. Так час за часом шла загрузка. Мама и сестра тоже помогали мне, они откатывали и относили все обновки и покупки, которые были закружены в лодку, для того, чтобы освободить место новому товару.
Сестра мне сказала, что я красивый в новой одежде и похож теперь на «Илблуса», мама же промолчала. Поздним вечером прием товара закончился, Ирбрус, расплатившись с последним продавцом, забрался на лодку и повернул парус обратно к бревну, подальше от острова. Мы закончили день, поедая на нашей половине вкуснейшие остатки завтрака, приготовленные Мистер — хозяйкой дома у берега. И оставив все дела до утра, легли спать. Все-таки, Ирбрус, не доверяя даже удалению от этого поселения, попросил бергера скрыть нас на эту ночь.