Прикладная психология. Дверь-имя прилагательное

За утренним кофе с соплями – у нас у всех тоска по лету льётся не из глаз, а из носа – наткнулась на неплохую статью.
Типа, мешок советов «как взаимодействовать с ребёнком в любви без конфликтов». Очень полезная пятьсот сорок восьмая статья на эту тему, полезные невыполнимые реальной матерью реальных детей рекомендации.
Но последний двадцать первый пункт меня зацепил: в острый момент подумайте, а будете ли вы в будущем над эти смеяться? Если да, то можно сделать уже прямо среди здесь, в эпицентре  скандала.

Когда насморк, и воздух в голову ноздрями не втягивается, легче дышится в лесу.Гуляю на четвереньках среди ёлок с ножом и размышляю, смеюсь ли я после мордобоя с детьми в будущем?
Выяснилось, что я смеюсь всегда, иногда будущего не  дожидаясь, бывает, сильно преждевременно. Ну, такая защитная рефлекторная функция организма: когда насморк – чихаю, когда жопа – смеюсь.

Когда-то попалась фраза «только над тем, над чем пролито много слёз,  уже можно смеяться.» Ну, то есть, счастье надо заслужить и юмор вырыдать. Это правда работает. То, что шесть лет назад казалось адом и концом жизни, сейчас могу рассказать без слезы в голосе, у окружающих от  фактов волос стынет, но по способу доставки информации – ржут.

Но не станем отвлекаться, речь про детей.

Стала вспоминать, когда мы с ними доводили друг друга до состояния, когда посмеяться было бы реальной альтернативой смертоубийству?

Вот, например, Мотя в третьем классе решал математику, а я рядом сидела и стимулировала его аналитический ум дополнительными примерами. Ну, типа 33-16:4+35:5.
Мой сынок приступает: так, 33 минус 16 – это 17. Стой, говорю, сначала делается всё с точками – умножение и деление, если скобок не разбросали. Давай снова!
- С какой это стати?
- По математическим правила, кстати! По ним и делай!
- Мне о таких правилах на сообщали! Нету таких правил!
- Такие правила есть, и если тебе о них пока не сообщили, то теперь самое время. Сначала умножаем и делим, а потом плюсуем и отбираем.
- Никто не стал бы придумывать такие тупые правила. А если бы были, то нас бы оповестили в школе дополнительным математическим третьеклассным меморандумом! Так что до свидания!
- Если ты, математик третьего разряда, не знаешь правил, не значит, что их можно игнорировать! Решай как велено!
- Не буду! Знаешь почему? Потому что это – полный бред! И вообще, ты не учитель математики,  я тебе не верю!!!!

Вот знаете, на «я тебе не верю» по поводу умножения/деления, меня сколбасило в такой тугой крендель, что, распружинься я моментально, я бы стала метать в ребёнка мебелью. Реально перед глазами пронеслось визуальное: цунами «Мотя» несётся по земному шару с севера, а тайфун «Катя» с юга, и встречаются в нашей гостиной в Берлине.
В бешенстве я немного растерялась, озираясь в поисках подходящего копья, но в комнате уже был разгром: книжки и тетради валялись на полу, оба наших стула перевёрнуты "вверх кармашками", мы, пунцовые и взлохмаченные, орём друг на друга через обеденный стеклянный стол.
То ли то, что стол был стеклянный итальянской работы, то ли пауза на лишний вздох окислородила мозг, короче я увидела эту ситуацию со стороны: стоит бешеная мохнатая малиновая тётка с пеной на зубах и почти убивает единственного бесценно-любимого семилетнего ребёнка из-за деления.

Сначала Мотя подумал, что я зарыдала, и немножко пообмяк, стойку распустил и принял осанку позднего хомосапиенса. Через минуту он снова испугался, потому что подумал, что мать рехнулась или у неё от напряжения голосовых связок в могу лопнул сосуд или целая вена взорвалась. Он притащил мне в стакане водички, уселся рядом на пол и мы, обнявшись, постепенно успокоились.
"Да гори эти вычислительные действия конём! Пошли навернём  по мороженому!"
До прихода папы успели собрать школьный инвентарь и мебель и оттереть плевки со стен и живописи на них.

А вот есть случай, на которым я пока смеяться не научилась, хоть прошло четыре с лишним года. Тоже про отношения, только не с детьми, а к детям, то есть, только косвенно в тему.

Десятимесячная Нина активно ползала и пыталась вставать на ножки, цепляясь за мебель под рукой: шкаф, тумбочка, стул, торшер. Активно познавала мир через свою неустойчивую физиологию – ножки были крепкие снаружи, но функционально холодец холодцом, не держали.
Однажды утром рано вставшие мы с дочкой пошли будить в школу брата.  От Нины к Моте можно проникнуть через ванную комнату, она у них одна на двоих. Вот мы распахнули дверь с одной стороны ванной, прошли четыре шага насквозь, открыли дверь к Моте и принялись его будить. Я выпустила Нину ползать по полу среди сгруженных в коробки игрушек, бумажек и проводов, а сама требовательными поцелуями и объятиями выгоняла его из-под одеяла. И вот, наконец, Матвей взошёл на унитаз, я стою рядом и над умывальником чищу зубы, а маленькая Нина ползёт к нам через комнату, добирается до диванчика, стоящего вдоль стены прямо перед открытой дверью в ванну, опирается на него, выпрямляется во все свои восемьдесят сантиметров в длину и стоя балансирует в метре от нас.
И тут вдруг открытая дверь в ванную, напротив которой пытается устоять дочка, внезапно выстреливает верхней дверной петлёй. С громким хлопком из рамы вылетает увесистая железяка и стрелой перелетает через комнату в противоположную стену. Пока мы с Мотей пытаемся сообразить, что это было, дверь пошелохнулась и   стала накреняться  вбок, против естественной дверной амплитуды - нижняя петля не выдержала тяжести дубовой двери, согнула пополам штырь, на котором болтались эти двадцать килограммов цельного дерева. И дверь медленно, как в замедленной съёмке, покадрово, стала падать на диван, держась за который стояла Нина...

Как всегда, рассказать то, что заняло три секунды, занимает десять минут. Но тогда тоже всё казалось очень медленно. Мы с Мотей опоздали на какую-то долю секунды. Он прыжком с унитаза, я от раковины – мы успели только шкрябнуть лапами по древесине, опустившейся на то место, где только что была Нинина головка. Затормозив о диван с глухим «бух», дверь лежала под углом в 30 градусов и из-под неё не раздавалось ни звука.
Мы с Матвеем четырьмя  трясущимися руками рванули  от дивана эту гробовую доску, под которой сидела удивленная, в счастливый момент защитным ангелом пригнутая за игрушкой дочь - в согнутом положении она оказалась на пару сантиметров ниже высоты дивана, который принял дверь на себя.
Естественно, я прощупала голову, руки, живот, попу, зачем-то пальцы на ногах, и только убедившись, что с человеком всё в порядке, на автомате выдала ей успокоительное молоко из меня и громко, сладко и с облегчением разрыдалась….

С тех пор у меня небольшой такой пунктик – проверять двери на прочность. В гостиницах, у друзей в гостях, везде я невзначай дёргаю и на секундочку повисаю на дверях. Так, на всякий случай. Думаю, если меня с детьми коварные злоумышленники втолкнут в вольер к голодным аллигаторам, я для начала проверю крепость дверных петель. И только потом сожру аллигаторов.

Над всеми остальными историями я смеяться научилась. Как Нина у меня в том же возрасте, буквально через неделю, пробралась в постирочную комнату, вскрыла шкаф со стиральным порошком и выпила кондиционер для белья. Судя по всему, она только пригубила, а не махнула бутылёк одним глотком – тогда, наверное, я бы тоже не смеялась…

Одним словом, очень полезная статья по воспитанию сегодня оказалась.
Про объятия, внимание, «заполнить эмоциональный энергетический бак любовью и безопасностью», «дышите глубже» - все раньше встречалось.
А вот смеяться сейчас – это важная информация.
Если смеяться вообще в любом времени теоретически возможно, можно уже начинать.

Две верхне-упомянутые истории сходятся в основной материнской точке: если пережить дверь, над которой вообще не смешно, и не свихнуться, то орать по поводу алгебраических вычислений не станешь, потому что это смехотворная фигня.
Главное, в угаре математики об этом вовремя вспомнить.

То есть, в моей жизни ничего не изменится, всё будет как было.
И это, согласно автору-эксперу по детской психологии, правильно - стабильность была под номером одиннадцать.