От средневекового воеводства к наместничеству

Когда левобережная Украина присоединилась к государству, южные границы отодвинулись далеко на юг, и Тула утратила свой важный оборонительный статус крепостного города. На первый план теперь выходит торговля и ремесло, чему снова способствует географическое расположение на пересечении крупных дорог. Вместо воевод и солдат постепенно город заполняет другой слой населения – купцы и ремесленники. Наличие большого количества железной руды позволяет активно развиваться и железному производству, и кузнечному делу.

Индустриальное развитие края началось в XVII веке. В 1696 г. тульский кузнец Никита Демидов  у устья реки Тулицы построил первые домны и молотовые мастерские, которые явились началом развития кузнечного дела в Туле. Город стал одним из центров русской металлургии и металлообработки. В 1712 г. по указу Петра Первого в Туле был основан Государственный оружейный завод, производивший первоклассное оружие для русской армии.

Областная реформа Петра I проводилась одновременно с устройством коллегий. Осуществление этой реформы диктовалось необходимостью совершенствования системы административного деления, которое во многом устарело к началу XVIII века. В XVII веке территория Московского государства делилась на уезды — округа, имевшие с городом тесные хозяйственные связи. Во главе уезда стоял воевода, присланный из Москвы. Уезды по своему размеру были чрезвычайно неравномерны — иногда очень крупные, иногда очень маленькие.

В 1625 г. число уездов составляло 146, помимо которых существовали волости в качестве самоуправляющихся единиц. К XVIII веку отношения между центром и провинцией стали крайне сложными и запутанными, а само управление уездами из центра — крайне громоздким. Другой важной причиной проведения областной реформы Петра I была необходимость создания новой системы финансирования и материального обеспечения армии и флота для успешного ведения Северной войны 1700 – 1721 гг.
В результате реформы 1708 г. административная территория края заметно уменьшилась, была создана Тульская провинция, вошедшая в состав Московской губернии. Указ от 29 мая 1719 г. «Обустройстве губерний и определении в оные правителей» определил и еще несколько сузил границы провинции, в которых она просуществовала до новой реформы по указу 1775 г.

В 1719 г. Тульская провинция, оставшаяся в составе Московской губернии, объединяла шесть городов с их уездами и один уезд дворцового ведомства: Тулу, Алексин, «Богородицкой» (уезд), Венев, Дедилов, Епифань и Крапивну, с общим количеством дворов 13263. Старинный город Гремячев, находившийся на территории края, уезда не имел и причислялся к Веневу. Другие «тульские» города входили в соседние провинции: Белев, Новосиль и Чернь были отнесены к Орловской провинции, Белгородской губернии – города Чернь и Белев. Указом от 22 апреля 1725 г. Азовская губерния была переименована в Воронежскую.

Московская губерния включала в себя кроме Тульской еще восемь провинций. Все они по количеству городов и населения превосходили Тульскую провинцию.
Новое перераспределение городов по провинциям, произошедшее в начале правления Екатерины II, не просуществовало долго. По «росписанию о приписных городах и о всех уездах» от 11 октября 1764 г. к Тульской провинции относились города Тула, Крапивна, Алексин, Дедилов, Епифань и Венев. В Гремячеве повелевалось «воеводе не быть», что означало, что он по-прежнему не имел уезда.

Во главе провинции стоял воевода, функции Тульского провинциального воеводы, и его канцелярии были определены «Наказом губернаторам, воеводам и их товарищам, по которому они должны поступать». Канцелярия разделялась на повытья (отделение учреждения), так что судебные дела, дела о розыске, дела «денежного прихода» производством отделялись друг от друга.

Тульское наместническое правление создано на основании положения «Учреждения для управления губерний Всероссийской империи» от 7 ноября 1775 г. и именного, данного Правительствующему Сенату, указа Екатерины II от 19 сентября 1777 г. Тульское наместническое правление начало свою работу  26 декабря 1777 г. Оно представляло собой коллегиальный орган, состоящий из наместника, губернатора и двух советников. Правление управляло вверенной территорией от имени верховной власти. На правлении лежали обязанности по обнародованию законов и указов верховной власти, Правительствующего Сената, коллегий и своих собственных, наблюдению за их выполнением.

Эта реформа государственного управления, начатая Петром I и продолженная его приемниками в течение всего XVIII века, позволило создать прототип современного государства. Губерния - область; уезд - район и т.п.
Говоря о реформах, проведенных Петром I, необходимо сказать и о реформе государственной службы, в том числе о чинопроизводстве в Российской империи, определяющем государственное и общественное положение того или иного чиновника.
Новый принцип, отраженный в Табели о рангах 1722 г. усилил дворянство за счет притока выходцев из других сословий. С помощью принципа личной выслуги, строго оговоренных условий повышения по лестнице чинов, Петр превратил массу служилых в военно-бюрократический корпус, полностью ему подчиненный и зависимый только от него.

Учреждение табели и последующие издания соответствующих нормативно-правовых актов оказали существенное влияние и на служебный распорядок, и на исторические судьбы дворянского сословия. Важным регулятором продвижения по службе стала личная выслуга; «отеческая честь», «порода» утратили прежнее большое значение. Это привело к увеличению социальной мобильности.

24 января 1722 г. Петр I утвердил Закон о порядке государственной службы в Российской империи (чины по старшинству и последовательность чинопроизводства). Подготовка этого закона – «Табели о рангах» была начата еще в 1719 г. и была естественным продолжением реформаторской деятельности Петра I, в результате которой возросло количество должностей в армии и государственном аппарате.
В основу «Табели о рангах» были положены аналогичные акты, уже существовавшие в западноевропейских странах, особенно в Дании и Пруссии. При разработке закона были также приняты во внимание чины, уже существовавшие в России. «Табель о рангах» помимо самой таблицы имела еще восемнадцать пунктов поясняющего текста и устанавливающих штрафы за ее нарушение.

Все чины «Табели о рангах» подразделялись на три типа: военные, статские (гражданские) и придворные и делились на четырнадцать классов. Интересно, что закон никак не разъяснял само понятие «чин», в силу чего одни историки последний рассматривали буквально и лишь в системе чинопроизводства, другие же - как ту или иную должность.

Постепенно должности из «Табели» исключаются и в конце XVIII века исчезают вовсе (Петровская «Табель о рангах» насчитывала 262 должности). Петровская «Табель», определяя место в иерархии государственной службы, в некоторой степени давала возможность выдвинуться талантливым людям из низших сословий. «Дабы тем охоту подать к службе и оным честь, а не нахалам и тунеядцам получать»- гласила одна из описательных статей закона.

Военные чины объявлялись выше соответствующих им гражданских и даже придворных чинов. Такое старшинство давало преимущества военным чинам в главном - переходе в высшее дворянское сословие. Уже 14-й класс (фендрик, с 1730 г. - прапорщик) давал право на потомственное дворянство (в гражданской службе потомственное дворянство приобреталось чином 8-го класса - коллежский асессор, а чин коллежского регистратора - 14-й класс, давал право лишь на личное дворянство). По Манифесту 11 июня 1845 г. потомственное дворянство приобреталось с производством в штаб-офицерский чин (8-й класс). Дети, рожденные до получения отцом потомственного дворянства, составляли особую категорию обер-офицерских детей, причем одному из них по ходатайству отца могло быть дано потомственное дворянство.

Александр II  указом от 9 декабря 1856 г. право получения потомственного дворянства ограничил получением чина полковника (6-й класс), а по гражданскому ведомству - получением чина 4-го класса (действительный статский советник). Таблицы чинов показывают, что Петровская «Табель о рангах» менялась в течение почти двух веков в результате основных реформ.

При введении в действие табели о рангах древние русские чины — бояре, окольничьи и т.п. — не были формально упразднены, но пожалование этими чинами прекратилось.

 
(Рисунок) Гражданские чиновники военного ведомства
Артиллерийский чиновник штаб-офицерского звания, топограф обер-офицерского звания, чиновник учебно-воспитательной службы военно-учебных заведений, не имеющий военного чина. 1883 г. (Худ. Пиратский К.К.)

В течение двух лет (1754 – 1756) сведения с мест поступали в Сенат, где они подвергались тщательной проверке. Всего в 16 губерниях Российской империи, делившихся в 1750-х годах на 45 провинций, разделенных, в свою очередь, на уезды (более 250), на государственной гражданской службе состояло свыше 9000 человек.
 
(Рисунок) Чиновники Военного министерства 5-го и 8-го классов.
1863 г. (Худ. Пиратский К. К.)

Социальная ситуация в канцеляриях Тульской провинции, с чрезвычайно высокой концентрацией дворянского землевладения, в 1750-е гг. была даже более благоприятной для дворян, чем в целом по стране. На 1754 - 1756 гг. известны сведения об администрации 10 уездов, в которых числилось 27 чиновников.

Все они принадлежали к «канцелярской элите», то есть представителям местной администрации с классными чинами штаб- и обер-офицеров, к которым было положено обращаться «ваше высокоблагородие» и «ваше благородие». На момент переписи дворяне составляли 100 % в их рядах; правда, у одного чиновника было личное дворянство, а у двоих выслуженное, военное. Таким образом, среди чиновников тульских канцелярий в середине  1750-х гг. потомственные дворяне составляли 89 % и все 100 % воевод происходили из потомственных дворян. Сословный принцип местного управления проявлялся в Тульском крае очень сильно.

На верхней ступени административной лестницы стоял провинциальный воевода. Благодаря восстановлению воеводского правления в России в 1726 г. в руках воевод были сосредоточены все ветви власти и управления в провинции — административная, судебная, фискальная, розыскная (включая розыск иностранных шпионов), санитарно-полицейская и, отчасти, военная. Наделенный огромными полномочиями в собственной провинции, провинциальный воевода подчинялся губернатору и был ответственен перед ним.

В Тульской провинции власть провинциального воеводы была ограничена значительно больше: половина жителей центрального города была вообще выведена из его подчинения. По указу Сената 1741 г. тульские оружейники относились к ведомству Оружейной канцелярии, подчиненной напрямую Военной коллегии, а с 1749 г. они изымались из подчинения воеводе и по полицейским и уголовным делам.

В случае возникавших конфликтов в городе или противоречий между оружейниками и городскими или провинциальными властями в разбирательство немедленно включалась Военная коллегия и вслед за ней Сенат. В таких условиях отсутствие следственных дел над воеводами Тульского края может положительно свидетельствовать в пользу их «беспорочной службы», что подтверждалось и соответствующими отметками в их «сказках». О человеческой порядочности воевод мы можем судить лишь косвенно, так как всегда остается вероятность того, что тульские воеводы были ловкими управленцами, умело использовавшими неформальные связи в Москве и выходившими сухими из воды. Но об их способности управлять регионом мы можем хотя бы частично судить по их служебным «историям» и обстоятельствам их жизни.
Изданный в 1728 г. «Наказ губернаторам и воеводам и их товарищам» возрождал строгую вертикаль управления в стране, подчиняя губернаторов центральным органам управления, провинциальных воевод — губернатору, городовых или уездных воевод — воеводе провинциальному.

Однако губернатор не назначал подведомственных ему воевод (это была прерогатива Сената), как не мог он своей властью и отрешить провинциального воеводу от должности. Провинциальный воевода в свою очередь не назначал и не мог отстранить воеводу уездного.
Для большинства назначаемых на губернаторские посты членов аристократических семей должность губернатора не являлась повышением, а была в лучшем случае сохранением ранга, заслуженного на предыдущем посту. В реальности же, несмотря на высокий престиж должности по намерению законодателя, для многих данное назначение означало опалу и удаление от двора.

Исключение составляла лишь должность губернатора Московской губернии, которая отражала доверие самодержца и правящей группировки. Особое положение губернатора Москвы — второй столицы государства, где находились многие центральные органы власти — способствовало возникновению особых взаимоотношений с провинциальными воеводами, находившимися в его подчинении, по сравнению с предписываемой законом или стихийно складывавшейся моделью таких отношений в провинции.

Для тульских воевод эти отношения могли быть двоякими: с одной стороны, близкое расположение Тульской провинции к Москве и особый статус Московской губернии делали назначение на должность воеводы в Тульскую провинцию более престижным и даже более выгодным для дворян, чем в другие регионы страны. Центральное расположение региона и развитая структура коммуникаций позволяла воеводам часто, по нуждам службы или собственным, ездить в Москву, легко добираться до провинций, где были расположены их собственные имения, на недолгую отлучку в которые они нередко не спрашивали разрешения начальства.

Можно предположить также, что исключительность задач по управлению Москвой и Московской губернией, в частности колоссальные работы по подготовке переезда императрицы Елизаветы  в Москву, составлявшие главную заботу князя Сергея Алексеевича Голицына , стоявшего во главе губернии в             1753 – 1756 гг., хотя бы в некоторой степени лимитировали его возможность контролировать деятельность провинциального тульского воеводы Осипа Тимофеевича Квашнина-Самарина.

С другой стороны, те же удобства расположения Тульской провинции делали контроль за действиями местных воевод со стороны центральных ведомств гораздо более легким, чем в отдаленных губерниях. Принято считать, однако, что сосредоточение в руках воеводы всех ветвей власти и управления, а также обширность Российской империи и недостаток средств, выделяемых государством на нужды местной администрации, создавали ситуацию, в которой воеводы обладали почти безграничной властью и чувствовали себя полноценными хозяевами региона, чему способствовало также редкое посещение провинций ревизорами из центра.

Тем не менее, в  период с 1725 по 1762 гг. известны примеры, многочисленных комиссий, посылаемых из Петербурга для расследования злоупотреблений на местах. Сенатские следственные комиссии были не редкостью даже в отдаленных регионах Сибири. Это, безусловно, не отменяет в целом факта недостаточного контроля сверху за деятельностью местных властных органов.

Привлекает, однако, внимание отсутствие крупных судебных разбирательств над воеводами Тульского края. В отличие от громких судебных процессов по управителям других регионов,  воеводы Тульской провинции не были замечены в серьезных нарушениях или преступлениях. Причины этого могли быть опять-таки двоякими: либо в силу особых забот московского губернатора они не находились в орбите его постоянного контроля, либо тульские воеводы представляли собой верных служак, хороших управителей и порядочных людей.

Первое обстоятельство не подтверждается фактами: в делопроизводственных бумагах канцелярии Тульской провинции видны постоянные запросы канцелярий как московского губернатора, так и центральных властей о предоставлении отчетов по тому или иному поводу и сведений о деятельности местных воевод. Следовательно, тульские высшие чиновники в основном, были просто порядочные люди.

Уездные воеводы были также под контролем, причем двойным: с одной стороны ; воеводы провинциального, а с другой  - губернских властей. 
Такой пристальный надзор за деятельностью воевод со стороны центральных органов серьезно ограничивал полноту власти как провинциального, так и уездных правителей, вынуждая их ответственнее относиться к исполнению законов. Полномочия воевод во вверенном им регионе ограничивались также и снизу, в силу фактических пределов их власти на местах, в первую очередь в отношениях с городским населением провинции.

К началу XVIII века город располагался уже по обеим сторонам Упы, русло которой разделяло Тулу на две основные части — городскую, или посадскую, и Заречье, возле которого находилась присоединённая позже к Туле Чулковская слобода, ставшая третьей городской частью. В это время начинает застраиваться набережная Упы в Заречье. Там появляются дома богатых оружейников и сооружённые на их средства храмы, такие как Николы Зарецкого и Вознесенский. В то же время крепостные сооружения старого города утратили своё былое значение, постепенно стали ветшать и разрушаться. В 1740-х годах были разобраны стены дубовой крепости, а вскоре был срыт и Земляной вал. В городе к этому времени почти не осталось деревянных церквей. Они были заменены выстроенными на купеческие средства каменными храмами, которые резко выделялись на фоне деревянной жилой зоны.

Тула в то время густо разрасталась городскими районами и предместьями.
В XVIII веке Тула стала известна как крупный промышленный центр железного и чугунного производства. Она стала славиться искусством своих мастеров, изготовлявших не только оружие, но и точные измерительные и физические приборы, различные механизмы, художественные металлические изделия.

Тульский краевед И.Ф. Афремов характеризует это время так ; «цветущее состояние фабрикации» он же перечисляет основных тульских промышленников того времени: Баташовых, Мосоловых, Лугининых, Ливенцевых, Красильниковых, считая, что после строительства оружейного завода «Тула и жизнь завода слились в одну жизнь».
Во второй половине XVIII века в Туле появляются народное училище, общественная библиотека, постоянная типография, организуется театр. Началась просветительская деятельность А.Т. Болотова . Историк А.П. Рудаков назвал Тулу этого периода «центром труда и технической ловкости», благодаря «естественному отбору и упражнениям внутри касты, где сын наследовал отцу».
Современники отмечали, что Тула - не «тихое дворянское гнездо». Уже зародилась и быстро развивалась провинциальная дворянская культура.

Тульский краевед Н.Е. Северный  отмечал в связи с этим, что «на тульской почве усиленно прививалось европейское образование в среде местного дворянства».
Считалось, что Тула была в это время была посредницей Украины в московской и петербургский торговле.

Были все основания считать период 1740 - 1777 гг. «начальной новорусской историей Тульского края». Это утверждение заключалось в том, что «Тульский край, оставаясь верным древнерусской старине, мало-помалу, а иногда довольно быстро усваивал внешние формы, а иногда и внутреннюю суть западноевропейской жизни в политическом, административном, общественном, экономическом отношениях, а отчасти и в сфере образования».

В 1777 г. из провинциального города Московской губернии Тула преобразуется сначала в наместничество с рядом уездных городов и самостоятельным гражданским управлением, а в 1797 г. становится центром Тульской губернии, оставаясь центром Тульского уезда.

Кто же они - эти исторические личности, способствовавшие превращению небольшой крепости-городка, когда-то стоявшей на окраине Московского княжества и охранявший его от набега татар в индустриальный город оружейников всей России?
Вот их имена.

В годы правления Петра I Ивашкины - верные слуги императора. Праправнук Семена Ковылы Ивашка Тутыхин был воеводою в Туле в 1520 г., когда было завершено строительство каменного кремля. В ХVI - ХVIII веках Ивашкины служили полковыми и городовыми воеводами, стряпчими, стольниками.
Данила Кириллович Ивашкин был воеводою в Дедилове в 1700 и 1702 гг. и в Туле с 1704 по 1709 гг.

В 1705 г. Петр I прислал в Тулу дьяка Оружейной палаты Андрея Беляева  с задачей построить в Зареченской слободе Оружейный двор и сосредоточить на нем всех тульских мастеров так, чтобы можно было контролировать все работы. Дьяк постарался доверие царя оправдать.

С помощью богатого кузнецкого старосты Андрея Владимирова он организовал строительство пятидесяти горнов для заварки стволов, нескольких больших одноэтажных изб для изготовления лож, замков и сборки оружия и амбаров — складов для хранения готовых изделий.
Во всех этих работах непосредственное участие принимал и тульский воевода Данила Кириллович Ивашкин.
 
(Рисунок) Герб рода Ивашкиных

 Петр I все организационные новшества подкрепил специальным «Наказом» тульским кузнецам. Указ о строительстве оружейного двора увидел свет 26 июля 1705 г., а «Наказ» появился уже 29 июля того же года. Петр I сроком на один год назначил старостой надо всеми оружейниками богатого фабриканта Максима Мосолова, а ему «для помоществования и у приему ружья, стволов, замков, станков, приборов нескольких помощников — ствольного дела старост Никифора Орехова и Михаила Севостьянова, замочников Ивана Иванова и Ивана Маркова, станочника Бориса Голосова и промышленника плавильных кузниц Ивана Попова». Дальше в «Наказе» шли статьи, серьезно ограничивающие кузнецкие вольности.

Но, несмотря на все строгости «Наказа», Андрею Беляеву удалось только построить Оружейный двор. Наладить же производство он так и не смог. Судя по всему, программу в 15000 ружей не удалось выполнить ни в 1706, ни в 1707 г. Поэтому   Петр I отзывает дьяка Андрея Беляева, а вместо него назначает капитана Якова Жеребцова, помещика Тульского уезда, определив ему новую должность начальника кузнечной слободы.

К сожалению, капитан не добился успеха и недовольный действиями Жеребцова, в 1709 г. царь заменил его стольником Клементием Чулковым , а главным начальником всего оружейного дела назначает князя и сенатора Г. И. Волконского .
 Прошло еще несколько лет и лишь только весной 1718 г. были получены качественные фузеи и пистолеты в заданном объеме.
Оружие, сделанное на Тульском оружейном заводе, было признано за эталон, так как в одном из указов Петр I писал: «Делать ружья против прежнего, как деланы на тульских заводах».

Усилия Петра I, его сподвижников, лучших представителей тульского оружейного сословия не пропали даром ; в XVIII веке оружейный завод становится ведущим предприятием России по выпуску стрелкового оружия.
Несомненно, что определенная заслуга в становлении и развитии тульского оружейного завода принадлежит и Даниле Кирилловичу Ивашкину, проработавшему пять лет в должности тульского воеводы.

Князь Иван Матвеевич Вадбольский - стольник (1654 – 1711).
В Туле был первым провинциальным воеводой (комендантом) с 1709 по 1711 гг.
Родоначальник князей Вадбольских — князь Андрей Иванович — жил при Иване III и царе Василии, отце Ивана Грозного. Все четыре сына его водили в качестве воевод полки Грозного в походах: казанском (1544), шведском (1549) и полоцком (1550).
Его брат ; Вадбольский, князь Никита Матвеевич — строитель оружейного двора в Туле (род. в 1666 г.).

 (Рисунок) Герб князей Вадбольских

В 1715 г. стал главным начальником всего оружейного производства в России. Затем был назначен на место сенатора князя Г.И. Волконского, ближайший соратник Петра I граф Яков Брюс  писал, «…а князю Вадбольскому  предписано быть у него под командой (комиссаром) и ведать оружейное дело в Туле непосредственно».
На князя Вадбольского было возложено особое попечение об окончании постройки вододействующих заводов и оружейного двора. Тогда же завод поступил в ведение артиллерийского приказа.

Вадбольский окончил строительство оружейного двора в  1718 г. используя шведских пленных. В 1721 г. Вадбольского заменил князь В.Г. Волконский.

Данилин Иван Тимофеевич - думский дворянин, воевода в Туле в 1711 – 1722 гг.
Именно на эти годы приходится энергетическое обеспечение оружейного завода с помощью гидротехнических сооружений: плотин, водяных колес для привода станков и пр.
Проектирование водяных колес и станочного оборудования было поручено талантливейшему инженеру, механику-самоучке, кузнецу палашного дела Марку Сидорову. В помощники ему были определены старосты оружейной слободы Мосолов, Шелашников и Кириллов.

Начальник завода князь Волконский предложил откупить в казну завод Н. Демидова и на его базе строить казенный завод. Этому воспротивился Сидоров, справедливо считавший, что покупка будет пустой тратой казенных денег, так как ограниченный запас воды в Тулице не давал возможности в перспективе расширять это предприятие. Сидоров настоял на том, чтобы казенный завод был возведен на месте старого городища, потому что там можно было использовать полноводную реку Упу и имевшиеся гидросооружения. Он предлагал для начала построить два завода - Нижний и Верхний, а в них установить молоты для «битья» досок, вертельные станки и точила. С большим трудом Сидорову удалось доказать правильность своего плана и получить разрешение на начало строительства.

Еще в 1697 г., когда по замыслу Петра I была сделана попытка соединить верховья Дона через реки Шат и Упу с Окой, на Упе была возведена плотина и устроены шлюзы, а Тулицу тогдашние гидротехники направили по новому руслу так, что она стала впадать в Упу ниже шлюза. Во времена Сидорова старое осушенное русло реки представляло собой идеальное место для установки водяных колес. Это он с блеском и использовал при строительстве Нижнего завода. В нескольких десятках саженей от плотины со шлюзом сухое дно старого ложа Тулицы было углублено настолько, чтобы поставить там крепчайшие дубовые срубы «лари» ; четырехгранные сооружения, в которых устанавливались водяные колеса. Над ларем было срублено 3-этажное здание - «вертельный анбар о трех жильях».

Размеры первого заводского цеха были по понятиям того времени достаточно внушительными - 17 м в длину и 6 м в ширину. На первом этаже были установлены пять точил для обработки ружейного штыка и один «вертельный» станок для сверления штыковой трубки. Здесь же были устроены три горна с пятнадцатиметровыми вытяжными деревянными трубами. Горны предназначались для закалки готовых изделий и для ковки мелких деталей. На втором этаже были смонтированы 12 «вертельных» станков для высверливания стволов. Третий этаж предназначался для хранения различных припасов, готовых изделий и полуфабрикатов, часть его была отведена под караульное помещение.
23 января 1714 г. первая очередь завода была запущена и стала давать продукцию.

Тургенев Иван Миронович (Большой) — бригадир и воевода Тулы в  1737 г.
Тургеневы - русский дворянский род, происходящий от мурзы Льва Тургенева, в крещении Ивана, выехавшего из Золотой Орды к великому князю Василию Темному (1425 - 1462).

Петр Дмитриевич Тургенев, боярский сын, был послан в  1551 г. к ногайским мурзам уговаривать их не идти на помощь казанскому царю и потерпел в Орде «великое поругание» от татарского князя Юсуфа . В 1554 - 1555 гг. он был, с полком, в Астрахани, при царе Дербыше, а потом воеводой в Рыльске (1559) и Дедилове (1563).
В давнее время родовая ветвь Тургеневых коренилась в Калужской земле, в Мещовском, Воротынском, Козельском и других уездах. Позднее переместилась, по разным причинам в Тульскую, Орловскую и иные губернии. Влиятельны были Тургеневы в провинциях. Старая русская фамилия, но не знатная и не принадлежащая к аристократии.

Первое упоминание Тургеневых в связи с Калужским краем относится к 1550 г. В «Древней вивлиофике» сказано, что царь Иван Васильевич Грозный жаловал тогда тысяче своих лучших слуг поместья вокруг Москвы. В их числе Тургеневу, «сыну боярскому из Козельска». Им был Петр Дмитриевич, праправнук Льва-Ивана 1-го. Впоследствии воевода в Рыльске (1556 г.) и Дедилове (1563 г.).

(Рисунок) Герб рода Тургеневых

Иван Васильевич Тургенев был ясельничим у Ивана Грозного (1550 - 1556); Дмитрий Васильевич Тургенев воеводой в Каргополе в 1589 г., Петр Никитич Тургенев был казнен за обличение Лжедимитрия в 1606 г.; Денис Петрович Тургенев был воеводой в Торжке (1636 - 1638) и осадным воеводой в Тамбове (1643); Василий Борисович Тургенев был воеводой в Орле (1657), Федор Васильевич Тургенев - воеводой в Серпейске (1635); Иван Юрьевич Меньшой Тургенев был воеводой в Муроме (1625), Саратове и Тюмени (1647 - 1649). Тимофей Васильевич Тургенев был воеводой в Царицыне, где и был убит по приказу Степана Разина (1670); Акинфий Андреевич Тургенев был воеводой в Рыльске (1698).

Иван Миронович Большой Тургенев служил бригадиром и воеводой в Туле (1737). До этого в 1735 г. он был назначен обер-кригс комиссаром в походный комиссариат. В это время шла война с Турцией, его вторично ранили в одном из сражений, после чего он и был назначен воеводой в Тулу.

 В те же годы попал к туркам в плен сын его Алексей. Старший Тургенев стал хлопотать о полном увольнении от службы. В 1739 г. он просил, «чтобы его за старостью, ранами и многими болезнями от службы отставить». К тому времени ему исполнилось 56 лет. Генерал-фельдмаршал Миних  дал отзыв, что «за дряхлостью и трясением рук Тургенев быть по службе неспособен».

Увольнение вышло 29 октября 1739 г.. По свидетельству лекарей, «за слабым здоровьем и меланхолиею и в правой руке от бывшего паралича трясением» он признан негодным ни к какой службе и отпущен с пожалованием бригадирского чина.

Новосильским воеводой дважды, в 1738 – 1741 гг. и с 1744 г. до 1755 г., был Михаил Степанович Адоевцов (1688 - 1757).
Не имея знатных родственников, он начал службу в 1713 г. в армейских полках солдатом, дослужился до поручика, в 1738 г. был отставлен к статским делам без награждения рангом и назначен воеводой в Новосиль, где прослужил три года, потом после трехлетнего перерыва был произведен в коллежские асессоры и вновь отправлен воеводствовать в Новосиль, без жалованья. Крепостных крестьян за ним было 100 душ в Алексинском уезде.

Крапивенским воеводой в 1743 году был назначен Андрей Яковлевич Игнатьев (1698 - ?), начавший службу в лейб-гвардии Преображенском полку в 1714 г.
 
(Рисунок) Герб рода Игнатьевых

Один из графских родов — ветвь рода Плещеевых, в котором потомки прапраправнука Фёдора Бяконта.
Фёдор Иванович Игнатьев был постельничим  царя Михаила Фёдоровича; один из Игнатьевых убит под Смоленском (1634 г.), а другой — в бою под Конотопом.
Степан Лукич Игнатьев был генерал-поручиком, Санкт-Петербургским обер-комендантом и вице-президентом военной коллегии.

 Андрей Яковлевич Игнатьев, переведенный в 1725 г. в Копорский пехотный полк поручиком, где вскоре стал капитаном, после чего был отставлен к статским делам и назначен в 1738 г. воеводой в Епифань.
В Епифани Игнатьев прослужил три года, был награжден рангом коллежского асессора и затем переведен в город Крапивну, за службу в котором он получил в 1752 г. следующий ранг надворного советника. У него имелось 120 крепостных в Тверском уезде.

Провинциальный воевода Осип Тимофеевич Квашнин-Самарин (1699 - 1759) принадлежал к старинному дворянскому роду. Среди его родственников были занимавшие в 1750-х гг. высокие должности: член Вотчинной комиссии Федор Петрович Квашнин-Самарин, член Юстиц-коллегии Петр Тимофеевич Квашнин-Самарин; последний, был братом тульского воеводы.

Осип Тимофеевич, однако, блестящей карьеры не сделал. Полученное им неплохое образование позволило ему начать службу еще при Петре I в Инженерном корпусе в 1713 г., во время которой он продемонстрировал заметные профессиональные качества инженера: был командирован в разные города для «починки и строения крепостей, снятия планов и сочинения проектов», состоял при Главной канцелярии артиллерии и фортификации в должности инженер-поручика.

С началом Русско-турецкой войны (1735 – 1739 ) Квашнин-Самарин был отправлен в полк капитаном, где участвовал «во многих походах и партиях», из-за чего по окончании военных действий получил отставку по болезни, с награждением коллежским асессором. Однако отдохнуть от ратных подвигов Квашнину-Самарину не пришлось, так как он сразу же был отправлен на Выгу, возглавлять следственную комиссию «об олонецких раскольниках» , а затем назначен уездным воеводой в Архангельскую губернию. Там он прослужил три года, с 1741-го по 1743-й.
 
(Рисунок) Герб рода Квашниных-Сариных

В 1747 г. его брат стал членом Юстиц-коллегии, и, вероятно, благодаря этому 48-летний Осип Квашнин-Самарин был переведен воеводой в Тулу. Правда, награждения следующим рангом он не получил, как не получил и жалованья, но последнее обстоятельство сглаживалось тем, что он владел 300 душами в Новгородском уезде. Должность тульского провинциального воеводы Квашнин-Самарин исполнял почти 12 лет с 1747 по   1758 г., выслужив ранг надворного советника.

Из древнего дворянского рода происходил и назначенный в 1749 г. воеводой в Ефремов Василий Кондратьевич Хитрово (1719 - ?).

Хитрово; — старинный дворянский род, ведущий своё происхождение от Эду-хана (Едуган) по прозвищу Сильно-Хитр, выехавшего в конце XIV века из Золотой Орды в Рязанское княжество и принявшего крещение под именем Андрей.

Хотя семья не принадлежала к древней знати, а ее члены возвысились до боярских чинов лишь при царе Алексее Михайловиче. При Елизавете Петровне несколько представителей рода Хитрово занимали высокие посты: Яков Лукич в 1748 г. стал генерал-майором и «получил повеление присутствовать в сенаторской конторе», в 1753 г. был назначен президентом Вотчинной коллегии; Петр Никитич служил при дворе в чине обер-егермейстера; Василий Андреевич — в чине действительного камергера.

Семья имела связи в самых высоких кругах административной системы, что предопределило и серьезные проблемы для некоторых ее членов. Анна Федоровна Хитрово вышла в 1710 г. замуж за Павла Ивановича Ягужинского , принеся ему в приданое имения, которые сделали его одним из богатейших людей своего времени.
Ставший в 1722 г. генерал-прокурором Ягужинский развелся с женой, чтобы жениться на дочери канцлера Гавриила Ивановича Головкина . Анна была сослана в монастырь, где вскоре и умерла.

Между Хитрово и Ягужинским начался многолетний процесс по поводу обширных тульских имений. Семья, однако, сумела сохранить и преумножить богатство. В 1762 г. Хитрово владели более чем 4000 душ мужского пола только в Центрально-Черноземном регионе.
 
(Рисунок) Герб рода Хитрово

Начавший службу солдатом в лейб-гвардии Семеновском полку в 1736 г., будущий ефремовский воевода Василий Кондратьевич Хитрово обладал небольшим, но вполне «достаточным имением» в 273 души мужского пола в Калужском, Ярославском, Суздальском и Вологодском уездах.

В 1741 г. он получил отставку, а в 1744 г. был награжден прапорщиком и определен в Белгородскую губернию в город Мирополье воеводой. В 1749 г. 30-летний прапорщик был назначен, правда без нового ранга и без жалованья, воеводой в Ефремов, где он прослужил до 1755 г. Его карьера дальше не развивалась, он был отставлен все тем же прапорщиком.

Возможно, арест и высылка в имение Ф.А. Хитрово в 1763 г. наложили тень и на ефремовского воеводу.

В 1747 г. воеводой в Алексин был назначен Фома Федосеевич Хрущёв (1709 – 1766).
Родоначальник, Иван Иванович Хрущ, якобы выехал из Литвы в Россию в 1493 г. и, приняв православие, стал именоваться Хрущёвым. Великий князь Иван Васильевич пожаловал его волостями в Туле и Веркуше и оставил его на службе при себе в Москве; дети же Ивана Ивановича, получив поместья, служили сначала «по городу Туле», а позднее и в других городах.
 
(Рисунок) Герб рода Хрущёвых

Хрущовы также принадлежали к старинному дворянскому роду, в числе общих предков Андрея и Фомы были стольники и воеводы, получившие богатые вотчины в Тульском, Веневском и Каширском уездах.

Фома Федосеевич начал службу в 1722 г. солдатом в пехотном полку, дослужился до квартирмейстера и в 1740 г. был отставлен, без награждения рангом. При Елизавете Петровне, в 1744 г. Фома Хрущёв был вновь призван на службу, пожалован капитаном, определен к статским делам и в 1747 г. назначен в Алексин воеводой, в ранге все того же капитана и опять без жалованья. Там он задержался на 12 лет и выслужил себе повышение — ранг коллежского асессора. Его имение было более значительным: в 1755 г. он имел 237 душ мужского пода в Каширском, Епифанском, Крапивенском и Елецком уездах.

Уездным воеводой в Кашире Тульской провинции был с 1742 года Яков Иванович Лопухин (1704 - 1762), принадлежавший к старинному и знаменитому роду первой жены Петра I Евдокии Лопухиной. В детстве Якова Ивановича его семья находилась при дворе, отец и старший брат, Степан Иванович, были личными стольниками у молодого царя Петра, еще один брат — дворцовым комиссаром.

За время существования Боярской думы из Лопухиных было 7 бояр, 6 окольничих, 3 думных дворянина. Лопухины дали Отечеству 11 воевод, 9 генерал-губернаторов и губернаторов, управлявших 15 губерниями, 13 генералов, 2 адмиралов, служили министрами и сенаторами, возглавляли Кабинет министров и Государственный Совет.
В 1719 г. вся семья попала в опалу, так как многие ее члены проходили по делу царевича Алексея . Авраама Федоровича Лопухина, младшего брата царицы Евдокии, колесовали, брат будущего каширского воеводы Степан Иванович был сослан на вечное житье в Кольский острог. Яков Иванович начал службу только после смерти Петра, в марте 1725 г., в Петербургском драгунском полку драгуном, затем ротным писарем.

(Рисунок) Герб рода Лопухиных

В 1733 г. он был произведен в том же полку в прапорщики, на следующий год в поручики. Но в 1736 г., раненный в крымских степях в походе армии против Турции, Лопухин попал в плен, был увезен в Турцию, где через два года был выкуплен греком. Еще год заняло путешествие этого грека вместе с Лопухиным через Голландию в Россию. Попав в Санкт-Петербург в 1739 г., Лопухин явился в Сенат и был направлен в Военную коллегию, которая отставила его от военной службы «за ранами и за глухотою». О нем было представлено в кабинет Анны Иоанновны, и пострадавший поручик был пожалован сразу в коллежские асессоры. Вероятно, родство с царицей Евдокией сыграло тут положительную роль. Лопухин был отправлен во Владимир товарищем воеводы.

В 1742 г., при Елизавете, он был назначен уездным воеводой в Каширу. Награждения рангом при новом назначении 38-летнему коллежскому асессору не последовало, жалованья ему также не положили. Несмотря на очевидные трудности материального порядка — Лопухин в 1755 г. владел лишь 88 душами во Владимирском, Переславль-Залесском и Каширском уездах, — наличие имения в уезде, где он воеводствовал, несомненно, облегчало его ситуацию. «Лопухинское дело» 1743 г., по которому главным участником проходил Степан Васильевич Лопухин, двоюродный брат царицы Евдокии, приговоренный к казни колесованием, но по «монаршей милости» сосланный с женой и детьми в Сибирь, вероятно, задержало карьеру каширского воеводы, который пробыл на этом посту по крайней мере 14 лет. С 1760 г. он, однако, уже служил в Московской конторе Главной дворцовой канцелярии в ранге надворного советника.

Воеводой старинного города Дедилова был назначен в 1751 г. Алексей Иванович Макаров (1720 - ?).
Родоначальником одного из них был вологодский посадский Василий Макаров, живший в конце XVII века; один из сыновей его Алексей был сподвижником Петра Великого.
Среди государственных деятелей, пострадавших при Анне Иоанновне, мы видим «секретного кабинет-секретаря» Петра I и, с 1727 г., президента Камерколлегии Алексея Васильевича Макарова, ложно обвиненного во взяточничестве и утайке секретных бумаг. Хотя следствию не удалось доказать его вины, бывший доверенный Петра провел вместе с женой и детьми несколько лет в тюрьме и затем остаток своих дней под домашним арестом.
 
(Рисунок) Герб рода Макаровых

Его дальний родственник Алексей Макаров получил образование в кадетском корпусе, но из-за болезни по окончании курса был отставлен в 1737 г. сержантом, в 1743 г. награжден прапорщиком и определен к статским делам — с 1746 г. в Калугу воеводским товарищем, а с 1751 г. в Дедилов воеводой, с тем же рангом прапорщика и без жалованья, имея всего лишь 153 души мужского пола. Там он прослужил до 1757 г.

Воевода города Венева Дмитрий Кириллович Данилов (1696 - ?) также принадлежал к старинному боярскому роду, записанному позже в VI часть дворянских родословных книг Тульской и Орловской губерний.
В Российской империи наиболее известны были Даниловы (графский род с 1823 г.), представлявшие собой, как и Васильчиковы, ветвь рода Дурново, который, в свою очередь, отделился в XV веке от разветвлённого рода Толстых. Общим предком всех этих родов считается некий Индрис .
При царе Иване IV Васильевиче Даниловы были пожалованы имением под Астраханью, за участие в походе против Астраханского ханства. Секунд-майор Михаил Васильевич Данилов оставил «Записки».

(Рисунок) Герб рода Даниловых

К середине XVIII века бояре Даниловы входили в состав верхушки крупновотчинных провинциальных родов Центрального Черноземья. Дмитрий Кириллович начал службу в 1727 г. и до 1747 г., когда был отставлен «за болезнями» к статским делам, прошел путь от солдата до прапорщика, получив при отставке ранг титулярного советника.
В 1748 г. он был отправлен в Епифань для окончания переписи мужского населения по II ревизии, после чего был назначен воеводой в Венев, где прослужил более десяти лет. За ним числилось 117 душ в Тульском и Крапивинском уездах.

Семен Евстигнеевич Мусин-Пушкин (1701 - ?), воевода Белева, самого крупного после Тулы города провинции, также принадлежал к старинному и знатному роду, сильно возвысившемуся при Петре I.

Происходит, по родословным сказкам, от «семиградского выходца знатного прусского рода» в XII веке Радши . Его потомок в десятом колене Михаил Тимофеевич Пушкин, по прозванию Муса, был (в XV веке) родоначальником Мусиных-Пушкиных.

 (Рисунок) Герб рода Мусиных-Пушкиных

В первой половине XVII века некоторые Мусины-Пушкины были воеводами в небольших городах. Лишь в конце этого века род Мусиных-Пушкиных возвысился в лице Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина, который был родоначальником первой графской отрасли Мусиных-Пушкиных, угасшей в 1836 г.  в лице обер-шенка  графа Василия Валентиновича Мусина-Пушкина, женатого на последней графине Брюс и принявшего фамилию Мусин-Пушкин-Брюс.

Платон Мусин-Пушкин был замешан в деле Волынского в 1740 г., в результате чего был приговорен к ссылке в Сибирь. Трудно сказать, насколько близким было родство белевского воеводы с вышеперечисленными вельможами, но, вероятно, оно не было сильно отдаленным, так как Семен Евстигнеевич получил при Петре образование в Морской академии, где обучался 10 лет (с 1716 г.), потом был переведен солдатом в лейб-гвардии Преображенский полк, выпущен в армию капитаном, а в 1740 г. получил отставку от военной службы «на свою экономию» с награждением рангом секунд-майора.

В 1743 г., возможно в связи с возвращением императрицей Елизаветой «пострадавших в прежнее царствование», он был вызван именным указом императрицы в Правительствующий сенат и определен уездным воеводой в Старую Руссу Новгородской провинции, где пробыл шесть лет. После этого он «находился под счетом в Ревизион-комиссии», откуда был «выслан» в Санкт-Петербург на год, не сумев, вероятно, вовремя отчитаться за время воеводства.

Назначение воеводой в Белев он получил до истечения года «ссылки» в Петербург, в августе 1752 г. Определение было сделано, однако, без награждения новым рангом и без жалованья. Собственные доходы Мусина-Пушкина от имения в 130 душ во Владимирском и Новгородском уездах были невелики.

В Епифани с 1750 по 1759 год воеводой служил прапорщик Иван Саввич Чоглоков (1710 - ?).
По «родословной сказке» ведёт своё происхождение от выехавшего к великому князю Александру Ярославичу из Пруссии «храброго и честного мужа» по имени Михаил.

 (Рисунок) Герб рода Чоглоковых

У него был правнук Иван Филимонович Чеглок, от которого и пошли Чеглоковы. По некоторым данным, фамилия происходит от тюркского прозвища, означающего «забияка, человек с хохолком».
 Воевода Чоглоков был в родстве с камергером Николаем Наумовичем Чоглоковым и его женой, известной обер-гофмейстериной  Марией Симоновной Чоглоковой, урожденной Гендриковой, двоюродной сестрой императрицы Елизаветы Петровны. Супруги Чоглоковы пользовались большой властью при дворе. Мария Чоглокова была приставлена императрицей к молодой Екатерине в первые годы ее замужества для наставничества и слежки.

После смерти мужа в 1754 г., не сумев оправдать ожиданий императрицы, она была отстранена от должности и вскоре умерла. Будущий епифанский воевода Иван Чоглоков, начав службу в лейб-гвардии Преображенском полку в 1726 г., получил отставку в 1740-м с рангом лейб-гвардии капрала, в 1743 г., находясь по-прежнему в отставке, был пожалован прапорщиком, а в 1745 г. направлен в Новую Ладогу воеводой, откуда в 1749 г. был переведен в Епифань и вступил в должность воеводы 21 января 1750 г.

Скобельцын Егор Дементьевич (1723 - 1781) - полковник, храмоздатель , представитель древнего рода новгородских дворян. Службу  начал в 1733 г. солдатом в Лейб-гвардии Измайловском полку и «происходил чинами по старшинству»: сержант, прапорщик, подпоручик, поручик, капитан-поручик. В документах сохранилась краткая, но, в то же время, очень емкая запись, характеризующая его с самой лучшей стороны: «…служа, поступал и себя содержал как верному и честному офицеру надлежит».

С именем Егора Дементьевича связано появление так называемой «Тульской ветви дворян Скобельцыных», родовым гнездом которых на долгие годы станет усадьба, расположенная в с. Нижний Суходол Алексинского уезда, а пять поколений Скобельцыных навечно найдут упокоение на церковном кладбище у стен Казанского храма. Рано овдовев, Егор Дементьевич в конце 1740 г. второй раз женился на Екатерине Ивановне Огалиной, за которой в приданом помимо многочисленных деревень было и село Нижний Суходол.
 
(Рисунок) Герб рода Скобельциных

В апр. 1762 г. указом императора Петра III, Лейб-гвардии Измайловского полка капитан Егор Дементьевич Скобельцын по болезни был уволен с военной службы. А уже в августе того же года указом императрицы Екатерины II, «за ревностную и бескорыстную службу пожалован чином армии полковника», и назначен провинциальным воеводой в Тулу. В этой должности он прослужит без малого 15 лет до учреждения в 1777 г. Тульской губернии, став последним Тульским провинциальным воеводой.
Место погребения Егора Дементьевича не установлено. Екатерина Ивановна пережила своего мужа и умерла между 1803 и 1807 гг., дожив до глубокой старости. Похоронена на церковном кладбище при Казанском храме.

                * * *

Несмотря на многоликость воеводского корпуса Тульского края XVII века можно отметить и общие тенденции развития государственной службы Российской империи.
Главной причиной отставки от военной службы для большинства тульских воевод было массовое увольнение дворян из армии по окончании той или иной войны. Большинство из них было призвано на службу новой властью при императрице Елизавете, через три-четыре года после увольнения, и назначено на руководящие должности. До назначения в Тульскую провинцию почти все воеводы имели управленческий опыт в роли воевод или товарищей воеводы.

Опыт управления был не единственным источником знаний для местных управителей — двое из них получили формальное образование в Морской академии и кадетском корпусе, двое других также получили, очевидно, образование, позволившее одному из них заниматься инженерными работами, а второму стать ротным писарем. Четверо прошли через лейб-гвардейские полки, специально предназначенные Петром I для обучения дворян и подготовки их к офицерской службе.

Высокое доверие властей к образованности и профессионализму гвардейцев доказывалось их постоянной посылкой к следственным комиссиям по разбору правонарушений губернаторов и воевод в провинции. Таким образом, на должностях воевод в Тульской провинции мы видим относительно молодых и здоровых людей, в большинстве своем принадлежавших к аристократическим семьям и обладавших образованием и предыдущим опытом управленческой работы.

Назначения воевод Тульской провинции на должности в определенные уезды кажутся также не лишенными некоторой логики. Так, определение провинциальным воеводой в Тулу именно О.Т. Квашнина-Самарина могло иметь для правительства стратегический смысл: не обладая реальной властью над расположенным в городе оружейным заводом и над казенными оружейниками, он как опытный инженер мог лучше понимать нужды производства, следить за исправным исполнением казенных заказов и пользоваться большим, чем другой статский воевода, авторитетом среди оружейников и их сословных властей.

В 1753 г. при возникновении в городе конфликта между оружейниками и купцами — последние были недовольны незаконным размножением лавок кузнецов, от которого происходило, по их словам, «тульскому купечеству в торгах помешательство и разорение» — тульский магистрат решился исполнить полученные ранее указы Сената о сломе лавок оружейников только после консультации с провинциальным воеводой и действуя вместе с ним. Вмешавшаяся в дело Оружейная канцелярия донесла о случившемся в Военную коллегию, последняя рапортовала в Сенат, который предписал «для целости всей империи дела» и своевременности выполнения оружейниками казенных заказов их лавки в городе сломать, но разрешить иметь в Оружейной слободе, поручив надзор за этим воеводе Квашнину-Самарину.

Если проанализировать состав воевод в России за 1720 – 1770-е гг., можно отметить, что должности городских или уездных воевод создавались для среднего провинциального дворянства и именно представители этого слоя дворянства обычно занимали их в провинции, хотя назначения людей недворянского происхождения на воеводские должности также случались.

В Тульской провинции середины XVIII века мы видим иную картину — не просто все 100 процентов воевод принадлежали к потомственному дворянству, но большинство из них (восемь человек из десяти) вели свое происхождение от древних и знатных родов, члены которых входили в ближайшее окружение царской семьи или занимали высокие посты в центральных органах власти. Хотя городовые или уездные воеводы Тульского края и принадлежали к боковым ветвям знатных родов, наличие родственников, пусть дальних, на высших должностях в государстве способствовало, их направлению в центральные уезды страны, с преобладавшим дворянским землевладением.

Второй особенностью, привлекающей внимание, является наличие среди руководителей уездного уровня представителей «опальных», но «прощенных» в начале царствования Елизаветы аристократических семейств. Четверо из девяти уездных воевод принадлежали именно к таким родам. Назначение на должности уездных воевод членов «опальных» родов (Лопухин, Мусин-Пушкин, Хрущов, Макаров) демонстрировало либеральную политику императрицы, провозглашавшую, что родственники не несут ответственности за неправедные деяния членов их семей, и для назначаемых людей означало царскую милость и заботу, — хотя оно и происходило без повышения ранга и без жалованья, но все-таки включало представителя опального семейства в систему власти.

С другой стороны, назначения были незначительными, в уезды, но уезды не отдаленные, а в соседней с Москвой провинции, что позволяло держать этих людей на виду, под контролем. Одновременное нахождение на подобных должностях в соседних уездах представителей провинциальных дворянских семейств (Игнатьев, Адоевцов) уравнивало тех и других. Более того, в случаях с представителями, как аристократических родов, так и провинциальных дворян прослеживалась тенденция назначения на должность людей с более низкими предыдущими рангами, что должно было восприниматься ими как награда. Сохранение же не соответствующих должности более низких рангов позволяло центральным властям стимулировать стремление воевод выслужить положенный им по должности ранг, что в некоторых случаях и происходило.