Неупокоенные души. 67 глава

     Я смотрела на Макса, с ужасом думая, что может произойти. Вдруг старуха сжала ему горло и он стал задыхаться.
     - Нет! Прошу Вас, нет! Я всё поняла, я всё сделаю, как Вы хотите. Только отпустите его, прошу Вас. Побойтесь Бога! Умоляю! - вскричала я, бросаясь на помощь Максу.
     Из комнаты выскочили девушки и не только из нашей, но из-за моего крика, открылись и соседние двери. Снизу прибежала Татьяна Викторовна. Все с ужасом наблюдали, как я пыталась оторвать невидимые руки от горла Макса. А он уже просто хрипел и закатывал глаза. Со стороны можно было конечно подумать, что это я его душу, хотя к шее Макса я не прикасалась, а наоборот, тянула его из рук старухи. Лицо у неё было злое и страшное. Никогда не видела таких душ.
     - Софья! Что ты делаешь? Отпусти! Ты же убьешь его, - кричала Татьяна Викторовна.
     Я упала перед старухой на колени, не обращая ни на кого внимания, понимая, что дорогА  каждая минута.
     - Прошу Вас! Не знаю, как Вас зовут, я всё поняла. Да отпусти же ты его, старая карга! - вскочив с колен, просто заорала я.
     К моему удивлению, эти слова возымели на неё действие и она отпустила Макса. Он упал и стал откашливаться. К нему подбежали девочки, кто-то нёс воду, кто-то даже веер, чтобы помахать над ним.
     - Что ты сказала? Как это ты меня назвала? Старая карга? - сказала старуха и рассмеялась скрипучим смехом, да так, что по коже прошла дрожь. 
     - Нет... ты не бабушка Игоря. Ты просто не можешь ею быть. Игорь такой добрый, он и о бабушке отзывался по-доброму. Кто ты? - крикнула я.
     Но ничего не ответив, она исчезла, а смех её, ещё звучал несколько секунд. Я подбежала к Максу. Он пришёл в себя, но на шее у него были багровые пятна.
     - Как ты, Макс? Можешь встать? Давай пройдём к нам в комнату. Девочки, помогите, - попросила я Наташу и Таню.
     Надо было скорее войти в свою комнату, чтобы все разошлись по своим комнатам. Наташа и я помогли Максу встать и мы зашли к себе.
     - Как ты, Макс? Тебе лучше? - спросила я, когда мы посадили его на мою кровать.
     - Софья? Что это было? Зачем ты меня душила? Ты ведь могла меня убить, - проговорил Макс, посмотрев на меня так, что мне стало не по себе.
     - Это не я, милый. Как бы я могла? Да и сил у меня таких нет, и желания, - ответила я.
     - Это не она, Макс, поверь. Это неупокоенная душа, понимаешь? - сказала Света,  наклонившись над ним и держа его за руку.
     - Какая душа? Что ты городишь? - резко отняв руку, спросил Макс.
     - Это правда, Макс. Прости, дорогой. Неупокоенная душа старухи требует от меня, чтобы я рассталась с тобой. Это моя вина, прости, - говорила я.
     Но я видела, что Макс мне не верит, а мне вдруг стало всё равно. Доказывать и извиняться, мне просто надоело.
     - Хочешь, можешь сейчас уйти... навсегда и мы с тобой больше не увидимся. Тебе решать. Но старуха может вернуться, - сказала я, вставая с кровати.
     - Поверь, сынок, Софья правду говорит. Сама недавно видела. В это сложно поверить, но Софья не могла бы причинить кому-то боль, - сказала Татьяна Викторовна.
     - Я должен идти, - коротко сказал Макс и вышел из комнаты.
     В окно я видела, как он быстро ушёл по направлению к центру.
     - Он не вернётся. Он больше никогда не захочет меня видеть. Это всё, это конец, - заплакав, проговорила я.
     - Ну что ты, Софья. Если любит, то вернётся. Успокойся, - сказала Наташа, обняв меня за плечи.
     - А что ты печалишься? У тебя в запасе Игорь есть, - равнодушно сказала Света.
     - Заткнись дура, - прикрикнула на неё Наташа.
     - А что, правда глаза колет? Доигралась она со своей любовью, - сказала Света.
     Я молча легла на свою кровать и отвернувшись к стене, закрыла глаза. Никого не хотелось видеть и слышать. Видимо я уснула, потому что проснулась глубокой ночью. Открыв глаза, я оглянулась. Все спали. Почувствовав жуткий голод, я подошла к столу и открыла салфетку. На столе в тарелке лежали печенье и конфеты. Съев пару печений, я вышла в коридор. В общежитии стояла тишина. Хотелось выйти на улицу и пойти куда глаза глядят, но входная дверь была закрыта. Пришлось вернуться назад.
     - И за что мне такое? Надо съезжать отсюда, иначе меня скоро в дурдом отправят. Как же я устала... - шептала я сама себе.
     До утра не спалось, сев на кровати, я подобрала колени и положила голову на них. Перед глазами стоял Макс, как он задыхался и отбивался от рук старухи. Я тихо плакала, ведь старуха могла вернуться. И то, что она совсем не бабушка Игоря, я уже не сомневалась.
     - Надо было посмотреть у Игоря фотографию бабушки, когда была такая возможность. Кто же эта старуха? - размышляла я.
     Наверное устав, я так и уснула, сидя на кровати. Утром проснулась от возгласов бабушки.
     - Софьюшка? Что же ты сидя спишь, родненькая? Дай, я тебя расцелую, моя хорошая, - говорила бабушка.
     - Бабушка! Дед? Приехали! Как я вам рада, вы ж мои хорошие! - вскочив с кровати и бросаясь на шею бабушке, затем и Владимира Ивановича, радостно восклицала я.
     Ноги и руки затекли и болели, но это было уже не так важно.
     - Исхудала ты что ли, Софья? Чем же вы девоньки питаетесь? - спросила бабушка, грузно садясь на стул.
     - Володя, а ну-ка дай большую сумку, - попросила она.
     - Дедушка, садитесь и Вы, - предложила Таня.
     Владимир Иванович подал сумку бабушке и сел на кровать.
     - А ну-ка, Софья, помоги мне, - попросила бабушка.
     Прошло меньше недели, но от её присутствия я почувствовала такое тепло и поняла, как я по ним соскучилась. Бабушка стала вытаскивать пакеты и свёртки, заполнив ими весь стол. Она навезла и сала, и буженину, и колбасы, и сыр, творог и сметану, и даже молоко и сливочное масло. В корзине лежали яблоки. Сырники и оладушки, пироги и булочки. Девочки стояли, широко раскрыв глаза и смотрели на стол.
     - Ну чего встали? Садитесь, ешьте, - сказала бабушка и пересела на мою кровать, освобождая стул девочкам.
     Зазвонил мой мобильный, звонил Игорь.
     - Софья? Ну наконец-то! Почему не отвечаешь? Я уже не знал, что и думать. Как ты, любимая? - спросил он.
     Чтобы поговорить с ним, я вышла в коридор и пройдя в фойе, подошла к окну, чтобы меня никто не слышал.
     - Привет, Игорь. Бабушка и Владимир Иванович приехали, меня проведать. Закрутилась я эти дни, прости. Послушай... опиши мне свою бабушку, внешне, какая она была? - попросила я.
     - А тебе зачем? Она опять к тебе приходила? - спросил Игорь.
     - Да, приходила. Прошу тебя, не отвлекайся, опиши мне её, - нетерпеливо попросила я.
     - Ну... она была невысокого роста, чуть полноватая, лицо круглое, улыбчивое, глаза карие, не большие, нос правда был большеватый. А тебе зачем? - переспросил Игорь.
     - Я тебе потом всё объясню, хорошо? А сейчас я не могу говорить, прости. Очень по бабушке соскучилась, она уже сегодня уедет, хочу побыть с ней, - сказала я, понимая, что дважды ко мне приходила вовсе не бабушка Игоря.
     Эта, была полной противоположностью той, которую описал Игорь. Высокого роста, худая, с большими злыми глазами и большим ртом.
     - Хорошо, дорогая. Я завтра позвоню. После занятий, ближе к вечеру. Пока, - сказал Игорь.
     Отключив телефон, я положила его в карман и вернулась в комнату. Девочки с наслаждением ели привезённые вкусности и запивали всё молоком.
     - Пейте, мои хорошие, молоко кипячёное, - говорила бабушка, пододвигая к ним то одно, то другое.
     - Вкусно-то как. Пироги - просто пальчики оближешь, - говорила Света.
     - Ешь на здоровье, а то вон какая худющая, аж кости просвечивают, - сказала бабушка.
     От её слов, все рассмеялись.
     - Эх. Если бы они могли остаться здесь, со мной, - подумала я, откусывая кусок пирога и запивая чаем.
     - Надо Татьяну Викторовну угостить, - сказала я, откладывая несколько оладушек, сырников и пирогов.
     Я сложили всё в тарелку и понесла нашей комендантше. Она сидела одна в своей комнате и завтракала. На столе лежала пара булочек, печенье и варенье. Я поставила на стол большую тарелку и присела рядом с ней.
     - Оххо! И что это? - спросила Татьяна Викторовна.
     - Бабушка приехала, гостинцев привезла. Угощайтесь, - ответила я.
     - Ой, ну зачем надо было... ну, скажи бабушке спасибо, дорогая. Сама-то как? Ужас какой! Бедный парень. Я ж видела, что это не ты его того, это... душила. Хочешь, я ему сама об этом ещё раз скажу? - спросила она, с удовольствием поедая сырники.
     - Спасибо, Татьяна Викторовна, но не стоит. Если он мне не поверил, то никому не поверит. Но его можно понять, испытать такое. Знаете... Я хотела сказать Вам... может мне переехать? Сниму комнату недалеко от университета, так будет спокойнее, - сказала я.
     - С чего это вдруг? И думать не смей! Живи и никого не слушай. Если что будут болтать, я тебе защитой буду. Всем рты позакрываю, - ответила Татьяна Викторовна, за что я была ей очень благодарна.
     - Спасибо Вам большое. Я пойду? А то бабушка после обеда уже уедет, хочу побыть с ней. Соскучилась очень, - ответила я.
     - Да, конечно иди. Ещё раз спасибо, Софья, - ответила Татьяна Викторовна.
     - А Вы заходите в нашу комнату, я Вас с бабушкой и дедом познакомлю. Они у меня замечательные, - выходя из её комнаты, сказала я.
     Настроение поднялось, я решила на время забыть о вчерашнем происшествии. Бабушка весело болтала с девочками, рассказывая им, как мы хорошо живём.
     - Смотри не лопни, - тихо сказала Наташа, подтолкнув Свету в бок.
     - Вкусно же... - промычала она с полным ртом.
     Мне стало смешно. На душе стало тепло и спокойно. Поев, девочки ушли, решив погулять по городу, чтобы мы могли спокойно поговорить.
     - Ну, рассказывай, Софьюшка, как ты тут? - спросила бабушка.
     - Ну ты же видишь, вот тут я живу. Завтра начинаются занятия, буду учиться, - ответила я, крепко обняв её за шею.
     - А что, мне понравилось и девочки вроде хорошие. Ты с ними подружись, всё-таки не один год с ними жить придётся. А Маня привет тебе передавала, велела кланяться. Да, Светочка приезжала со своими малышами, продукты привезла. Я попросила этого не делать, сказала, что нам всего хватает. А она только улыбается. Вот, колбасы, сыры, буженина, это ведь она привезла. А нам то зачем? Тебе есть хорошо надо, учёба сообразительности требует. А какая сообразительность на голодный желудок? А Игорь-то как? Звонит? - без умолку говорила бабушка.
     А я сидела и слушала родной голос, который часто меня убаюкивал.
     - Бабушка... я так тебя люблю, родная. Мне столько тебе надо сказать, - ответила я.
     - А что случилось-то, родненькая моя? Расскажи без утайки, я завсегда смогу тебе помочь, - ответила бабушка, обнимая меня за плечи.
     Владимир Иванович, тихо похрапывая, спал на Светкиной кровати, видимо дорога его утомила, ведь выехали они в пять утра.
     - Бабушка, понимаешь... я тут парня встретила, Максимом зовут. И кажется, я в него влюбилась, - сказала я, положив голову на её мягкую грудь.
     - Бедненькая ты моя! А Игорь как же? Он ведь любит тебя. Ему то что скажешь? - спросила бабушка, поглаживая меня по голове.
     - Пойми, я Игоря люблю и всегда любила, но не так, как девушка любит парня, я люблю его, как брата, как близкого друга. Мне плохо, бабушка, - вдруг заплакав, сказала я, уткнувшись в её грудь.
     От неё пахло сдобой и молоком, этот запах был таким родным. От этого, хотелось плакать ещё сильней.
     - Господи ты Боже мой... Вот оказия какая! Бедный парень, он то в чём виноват? Так ведь нельзя, Софьюшка, такую боль человеку наносить. Грех это, - говорила бабушка.
     - Что же мне теперь делать? За нелюбимого замуж выходить? Как быть, подскажи, - плакала я.
     - А как у нас говорят? Стерпится-слюбится. Это мужики без любви не женятся, а нам, бабам, не привыкать. Игоря жалко, - сказала бабушка.
     - Как же так, бабушка? Я не смогу так. Как без любви-то? Нет, лучше совсем замуж не выходить. Хотя мне ещё рано об этом думать. Ладно, пустое. Давай, о себе расскажи, как вы с дедом живёте? Не ссоритесь? - подняв голову от её груди и посмотрев в ласковые глаза, спросила я.
     - А то как же. Бывает и ссоримся, но тут же миримся. Вот хорошо, что ты его нашла. Как бы я одна-то жила, без тебя и без него? А так, хоть поговорить есть с кем. Хороший он человек, добрый. А каков был в молодости? Ооо... орёл! Все девчонки в старших классах по нему сохли. Один чуб чего стоил, - смеясь, говорила бабушка.
     А я опять прижалась к ней, вдыхая родной запах сдобы и парного молока.