Солдатские письма

11.01.1990 г., Харьков

Здравствуй, папа! Спасибо за весточку от тебя. Каждое твое письмо – это небольшой праздник для меня. Оно напоминает мне о моей гражданской жизни и про связи, которые внезапно оборвались. Спасибо за деньги и купоны, которые я получил в конце декабря. Без купонов ничего нельзя купить и особенно перед Новым годом.
Снабжение Харькова по сравнению с Киевом лучше. Почти в каждом магазине продаются колбасы: Докторская, Останкинская, Российская, иногда бывают копченые. Рыночные цены ниже киевских. Плохо, что вся молочная продукция продается в стеклянных бутылках, что приводит к ее удорожанию и делает нас сборщиками стеклотары. Например, литровая бутылка из-под молока стоит 50 копеек, а само молоко 26 копеек. Это же абсурдно  и унизительно! Сколько лишнего времени это отнимает.

Но все это мелочи в сравнении с происходящими событиями в Прибалтике. Неужели и нас это ожидает? Зачем тогда бороться? Что нам это принесет? Политикой не накормить, кроме тех, кто и так сыт. Настоящая власть должна обеспечить людей всем необходимым: едой, одеждой, товарами народного потребления за счет их заработной платы. Ты, наверное знаешь, что каждый трудящийся нашей страны получает приблизительно одну десятую выработанного им условного продукта. А куда идут девять десятых? На нашу бесплатную убогую медицину или на образование? В США на эти же статьи отводятся суммы, в шесть-восемь раз больше чем в СССР. Неужели после Октябрьской революции наш народ разучился трудиться? Почему он живет в таких скотских условиях? Или мы много тратим на армию, которая защищает нас от самих себя? Мир давно понял, что никто ни на кого не собирается нападать. Кому нужна такая колония, как СССР?

Представь, какой из меня защитник, если я еще никогда не держал автомат, не одевал противогаз и мне даже штык-нож перестали доверять? Единственное, что я делаю, - это хожу в наряды. Объясняю, что это такое.

Наряд по КПП – это сутки стоишь возле ворот нашего училища и следишь за тем, чтобы никакой диверсант не прошел на его территорию. Тот, кто захочет, - перелезет через забор (как обычный солдат) или зайдет с «черного входа». Другой наряд – это дневальный по роте. Двенадцать часов стоишь возле обыкновенной тумбочки с телефоном, отдаешь приветствие офицерам-прапорщикам и т.о. «охраняешь казарму». Сидеть конечно нельзя, даже ночью. В оставшееся время – «мальчик на побегушках». И так повторяется сутки через сутки, с семи вечера до семи вечера. Про отдых дневального в уставе ни слова. Иногда бывает, что спишь по два-три часа в сутки,  не снимая кирзовых сапог и обмундирования. Зачем, во имя каких идеалов мы должны гробить здесь своё здоровье?
 
Я произвел небольшой расчёт. За два года службы солдат для государства обходится в шесть тысяч рублей. В пересчете на пять миллионов выходит тридцать миллиардов. И эти деньги уходят в трубу. А сколько денег тратится на вооружение, зарплату офицеров? Если бы пять миллионов человек работало на своих местах, при среднегодовой зарплате в три тысячи рублей, за те же два года они бы могли получить тридцать миллиардов и принести нашей стране и обществу, по меньшей мере, двести семьдесят миллиардов прибыли. Оставим эту тему. Мне кажется, что я утомил тебя. Расскажу про свою жизнь-быт.

Записался в библиотеку училища. Выбор тут хорош: Драйзер, Платонов, Солженицын, Пастернак, много приключений,  фантастики, газет и журналов. Есть теперь, чем заниматься, когда стоишь в наряде.

Еженедельно, по выходным, я хожу в увольнение. Харьков не очень чистый город. Чувствуется дыхание России. Грязь, мусор и слякоть на улицах, много сломанных, разрушенных и сгоревших домов, есть улицы без освещения и тротуаров, мало газонов и зелени. Никогда бы не подумал, что он был столицей Украины. Но сходить есть куда. На первом месте, что же еще осталось на полках в магазинах, на втором кинотеатры и затем музеи.

В Рождество Христово провел шесть часов в Благовещенском Храме. Послушал литургию, звон колоколов, поставил свечи, помолился. По конец службы вышел, как пьяный. Последующие три дня болела голова. Размышляю, от чего? Или я надышался ладаном или где-то согрешил? Но как не грешить в этой армии? 

Из неприятностей: нам увеличили количество командиров. В наш взвод пришли еще два прапорщика. Т.о. на одного командира приходится два с половиной солдата. А ты знаешь, к чему приводит большое количество руководителей?

24.11.1990 г., Харьков

Здравствуй, папа! Вот и закончилась моя служба в спортроте. Уже десять дней, как я опять в Харькове. Не верится. Казалось, что ещё вчера я был дома: тренировался, встречался за друзьями, учился, словом, делал все, что хотел. Вроде бы ничего не изменилось, кроме внешнего вида. Но отношение окружающих стало иным. Можно подумать, что надевая солдатское обмундирование, человек лишается всех гражданских прав. Если ты солдат, то тебя можно обсчитать в магазине, можно разглядывать в упор, показать на тебя пальцем, сказать какую-нибудь пошлую гадость…Но главное не в этом. Всё можно пережить. Я не могу понять, как человеку, не имеющего высшего или среднего специального образования, а соответственно и опыта общения с людьми, доверили командовать тридцатью солдатами? Человек, который не может сказать одного предложения без связки из ругательских слов, который бросает шуточки, подобные восьмикласснику, как он может отдавать приказы и воспитывать людей? Ведь армия – это не развлечение и никто сюда добровольно не приходит. Зато уходят наполовину нравственными «дебилами». Лучше оставим эту тему, и расскажу я тебе о своей службе.

Как я предполагал, работы по моей специальности в медслужбе нашего училища не нашлось, и попал я во взвод охраны. Только до сих пор не могу понять, что и от кого мы охраняем. Похоже, что самих себя от курсантов. Но для этого нас слишком много. Поэтому большинство занято на работах за территорией училища: наряды на заводах, стройках, сбор урожаев в полях. Ощущение, что мы – рабы и несем повинность под названием «военная служба».

Но мне ещё повезло. Познакомился с Геворгом. Он сказал, что ему нужен напарник в спортзал. Работа нетяжелая, но травматичная. То палец порежешь, то поцарапаешься проволокой. А сегодня от сварки загорелась моя телогрейка, когда с прапорщиком варил железные уголки. Я бы и не почувствовал, если бы не запах моей горелой кожи, как у курицы, которую мама на газовой плите смолит. Он меня облил водой из пожарного гидранта, а потом успокаивал, говорил, что у него пол бока сгорело. Я сгоряча ответил ему, что мне за это триста рублей не платят в месяц.
 
Солдат  обделён в финансовом положении. Еда в солдатской столовой отвратительная, в магазине почти ничего не продают, так как всё по купонам, а в солдатском чипке не наешься на смехотворное пособие. Представь, что из семи рублей нам выдали по два рубля в руки. Остальное пошло на подшиву, мыло, нитки, гуталин, швабры и нужды взвода. Обязаны были выдать и купоны на пятьдесят рублей, как малообеспеченным слоям населения. И в соседней автороте выдали. Но здесь мафия: «ничего не знаем, не положено, будете требовать – посадим под арест в КПЗ» и т.п. и т.д.

 КПЗ – это камера предварительного заключения или гауптвахта училища, где содержат особо ретивых и несогласных без суда и следствия. Только потому, что твоему командиру так угодно. Жаль, что в Союзе, как в других цивилизованных странах нет организации по защите солдатских прав. Возможно, что беспредела было бы меньше!

08.12.1990 г., Харьков

Здравствуй, папа! Очень приятно получить твое письмо. Решил проверить себя в украинском языке. Я впервые пишу письмо на нем. Не суди меня строго за ошибки.
Я рад, что у тебя хорошо. На днях прочитал в журнале «Советский воин» про социологическое исследование, в котором описывались отношения между мужчиной и женщиной. Вкратце. Пока муж молодой, то его жена старается обмануть его и изменить. У неё больший выбор партнеров. И муж должен терпеть это, если любит. С годами мужчина входит в настоящую красоту,  твердо стоит на ногах и ни от кого не зависит. И они меняются ролями. Так что, мой дорогой папа, все у тебя впереди!

Ну а у меня все хорошо. Постепенно привыкаю к новому статусу. Уже не такими грустными кажутся дни моей службы. Время набирает обороты и бежит быстрее и быстрее. Где бы не находился человек, он всегда находит для себя небольшие радости. Потому что невозможно жить без светлых проблесков. Так и в армии. Ты знаешь папа, что мне нравится здесь? Не поверишь! То, что никуда и никогда не надо спешить, тут почти невозможно опоздать. Иногда бывает столько свободного времени, что не знаешь, куда себя приткнуть. Никогда не встречался с такой проблемой. Всегда выходило наоборот. Ты, наверное, усмехнулся, если бы узнал, какой ерундой занимаются солдаты. Дембеля спят дни напролет. Еду в постель им приносят черпаки и слоны. Некоторые заказывают себе пиво и водку из магазина.

Вечерами и в выходные дни нам показывают видеофильмы и совсем бесплатно. Но если будешь сидеть возле телевизора, то командир быстро найдёт какую-нибудь работу. Мыть пол, убирать мусорку, подметать плац. Мне повезло. Я работаю в спортзале истопником. И есть, куда приложить руки. У меня небольшая каморка, где я храню личные вещи, так как в казарме процветает воровство. У меня пропала шинель и рубашка. Так что я своевременно получил эту должность.

Как ты и говорил, что каждый человек тянется к своей крови и нации. Все это пустые слова про войсковое братство, интернационализм, о которых нам говорят на политинформации. Это особенно заметно на примере нашей роты, где никто не скрывает землячества и на этой почве часто завязываются драки и выяснение отношений. Лишь русские и украинцы, как мне показалось, живут сами по себе. Я, правда, удивился, почему Геворг впустил меня к себе в спортзал? Ведь мог бы пригласить и других ребят.

Папа, ты спрашивал, что мне выслать? И деньги и посылка – все дойдет до меня. В армии кормят по-свински. Бывает, очень гадко смотреть на отварное сало, на дешевые крупы с плавающими тараканами и мухами. Столовая кишит крысами, а посуду моют тяп-ляп. Вилок, салфеток и ножей нет. Гнутые алюминиевые ложки, которые выскальзывают из рук. Иногда удается поесть по-человечески в офицерской столовой. Кроме этого у нас есть кипятильник из бритвенных лезвий, чай, сахар и полный набор посуды на двоих. Вечерами готовим себе еду, если есть из чего. Скоро Новый год и мы поставили маленькую елку на верстаке в нашей каптерке. Так что всё пригодится.

14.02.1991 г., Харьков

Здравствуй, папа!
Спасибо, что не забыл меня в это тяжелое время. Спасибо за посылку и за письмо. У меня все хорошо. Восемнадцатого января ко мне приезжала мама. Представляешь, мой командир не захотел отпускать меня в увольнение, якобы не было увольнительных записок. Но после беседы мамы с ним с глазу на глаз, всё благополучно разрешилось. Дело было в бутылку водки. Ну и хапуга же он! Возле нашего училища сдавалась квартира и мы прожили в ней два дня. После её отъезда меня снова потянуло домой. Грустно на сердце.

Стоял в наряде. Поссорился с прапорщиком – дежурным по КПП, который запретил читать Драйзера в минуты затишья (когда никого не было).  В армии не любят шибко умных, начитанных солдат. Я не матерюсь, не курю, не хамлю, и мне кажется, что являюсь соринкой в глазу. Закончилось трагично. Ему не понравилась моя кокарда на головном уборе, и он решил выровнять ее каблуком сапога, скинув шапку на землю. Несмотря на кажущуюся интеллигентность, я не выступил сторонним наблюдателем и ударил его дважды в грудь. Он вероятно не ожидал и упал в снег. И все это произошло на глазах генерала – начальника училища, который объявил мне пять суток ареста. Отвели меня под конвоем, в наручниках, как особо опасного преступника. Пробыл я в КПЗ двенадцать часов. Сидеть там одно удовольствие. Тихо, тепло, деревянные нары, кормят лучше чем в столовой и никто  не заставляет работать. Жаль, что арест заменили нарядами вне очереди. Заболел мой напарник по спортзалу и я должен был нести службу за него.

В предыдущий раз я попал в КПЗ тоже из-за случая на КПП. Второму прапорщику захотелось показать свою власть. Выспался на тапчане. Проснулся в пять тридцать утра и стал кричать на меня, что, почему я сплю, тем более, на подоконнике. Я ответил, что КПП ведь закрыто и нет смысла в моем бодрствовании. Тогда он приказал мне выйти на мороз и проверять пропуска. На мое замечание, что первые посетители приходят после семи утра, он не обратил внимания, и написал рапорт, в котором обвинял меня в неповиновении и саботаже. По дисциплинарному уставу мне угрожало два года дисциплинарного батальона. Заменили пятью сутками ареста в КПЗ. Вот такие люди служат в нашей армии! А встречаются еще хуже. В марте к нам приходит новый командир. Прошёл слух, что он уставной дебил. Я видел его лицо, и наверное это так. Поэтому я решил убегать отсюда всеми законными способами и как можно быстрее.

Сегодня я написал рапорт. Завтра отнесу его начальнику. Буду поступать в Военно-Медицинскую академию в Ленинград. Хуже не будет. Жизнь одна. Мне нравится медицина, хотя есть экономика, торговля, журналистика, где хочется попробовать свои силы. Мне уже скоро двадцать лет, а я ещё не нашел своего места в обществе.

В конце января в городской бане познакомился с тренером, который предложил помочь мне в беге. Я согласился. Правда, появились новые проблемы. Здоровье, питание, отношения с руководством, служба. Но мне нравится решать их.

Заболеть в армии – нет проблем, надо только захотеть. Ночью в нашей казарме так холодно, что одеяло и шинель не спасают. Две недели в городе были морозы до минус пятнадцати-двадцати градусов. Сейчас эпидемия гриппа. В магазинах работники в масках. В армии существует принцип. Если есть температура – ты больной и тебя положат в лазарет. Если температуры нет, - то ты здоров, и на тебе можно пахать и сеять, а вместе с этим ходить в наряды.

К нарядам по КПП и казарме добавились наряды по столовой. Сегодня я сходил в него. Работа несложная, но очень грязная. Самое главное, - я увидел, как готовят нам еду с начала и до конца. Когда у нас жили свини, то мама лучше готовила скоту чем нам здесь. Если будет какая-нибудь кишечная палочка или сальмонелла, то переболеют все шестьсот человек, что столоваются здесь. И это неудивительно. Кроме того, гражданские повара умудряются воровать лучшие куски мяса, сахар, масло, крупы, картошку, яйца. Ты бы видел, с какими сумками они уходят в конце рабочего дня. Как-то на КПП решили остановить одного несуна, так как  сумка была больше привычного. Восемь килограмм масла, шесть сахара, пять филейного мяса. Конечно, нарушительницу уволили с должности. Но это маленькая капля. Воруют не только продукты питания, но и секретные бумаги, аппаратуру, компьютеры, запчасти, доски, бензин. Не была еще недели, чтобы милиция с собаками не искала воров на территории нашей части. И как не стыдно офицерам, прапорщикам воровать у самих себя? Ведь армия – это отражение нашего общества, нашего государства. И в армии все это раскрывается  в полной мере, потому что, кроме тупых законов тут действуют бездумные уставы, которые защищают офицеров от неприятностей.

14.03.1991 г., Харьков.

Здравствуй, папа!
Ты спрашиваешь у меня про повышение зарплаты солдатам. Действительно, по слухам, в марте нам обязаны повысить денежное довольствии с семи до тридцати рублей в месяц. Но обещали еще в январе. Пока я получаю по-старому. Ноябрьские купоны мы должны потратить до мая. Сегодня мое финансовое положение складывается из двадцати пяти рублей и ста пятидесяти купонов. Лучше было бы наоборот.
Единственное, в чем произошли перемены, так это в питании. Нас дважды в неделю кормят молочной кашей и дважды выдают на завтрак по одному вареному яйцу, а также кофейный напиток. Это конечно мало изменило общую картину питания и здоровья. Мои сослуживцы жалуются на изжогу, запоры. Нас по-прежнему водят в городскую баню один раз в неделю и у молодых солдат чесотка и вши. Как видишь, министр обороны не очень заботится о нашем здоровье. Да и зачем?

Большинство солдат занимаются самолечением, так как в лазарет и поликлинику нас не пускают и наши врачи считают, что мы «косим», то бишь, обманываем их, чтобы облегчить себе службу. Меня типает от такого скотского отношения к солдату. Ты не подумай, что я решил на всю жизнь связать себя с армией, поступая в академию. Конечно, есть свои преимущества: высокая зарплата, социальные гарантии, но навсегда носить форму цвета хаки не для меня. А в Ленинград я хочу съездить с одной целью: посмотреть этот прекрасный город, развлечься, повысить уровень знаний. У меня и мысли нет, что когда-нибудь я стану курсантом или офицером.

Проходят дни-недели-месяца. Все ближе дембель. Совсем скоро, двадцать седьмого марта выйдет приказ министра обороны, и я стану «дедом». Как всегда хожу в наряды, работаю в спортзале. Ремонтируем снаряды и сломанные лыжи, красим стены и турники. В минуты отдыха тренируюсь. Побывал в Историческом музее Харькова. Читаю газеты. Сейчас много публикаций про народные символы Украины. Узнал, что желто-синий флаг и трезубец были установлены в период Петлюры и гетьманщины. Не понравилось, что для истории дореволюционной Украины выделили всего один зал, а современной (революция, война, строительство социализма) – девять.

В своем письме ты пишешь про референдум СССР. Вчера в Харькове состоялся митинг под названием «Солдаты за единство Союза», проходившей на громадной площади имени Дзержинского. На нее согнали всех солдат и курсантов Харькова и втирали политику Горбачева. За что могут голосовать представители Азии и Кавказа? Ведь многие из них не знают таких слов, как референдум, федерация, конфедерация. Большинство из них пассивно отдадут свои голоса за единство Союза.

12.06.1991 г., г. Красное Село

Здравствуй, папа! С комфортом прилетел в Ленинград и приехал в академию, откуда меня направили в пригород Красное Село, где в летнем полевом лагере организовали учебные сборы для абитуриентов из числа солдат срочной службы. Меня зачислили в роту краснодипломников и золотых медалистов. Отбор начался с самого начала и довольно жесткий. Разместили нас в деревянных фанерных бараках на двухярусных кроватях. По ночам два одеяла не спасают от холода. Умывальников и туалетов не хватает, и они расположены на улице. Горячей воды нет. Вместо бани две брезентовые палатки, куда загоняют по двадцать пять человек и необходимо обмыться за десять минут. А питание здесь такое, что кроме хлеба, масла и чая, ничего нельзя есть с безопасностью для здоровья.

Представляешь, Ленинград сейчас переживает вторую блокаду. Из-за того, что осенью трудящиеся отказались помогать колхозникам и урожай пропал. Сейчас селяне не поставляют продукты в город. Поэтому многое закупают за границей и не лучшего качества. Все можно было бы пережить, если бы разрешили ходить в Красное Село за продуктами, но объявили карантин. Запретили увольнения. Все перемещения строем. Кто нарушает, - отправляют в часть. Если бы знал, - не поехал. Но я привык. Смотрю на других парней. Сцепили зубы, но терпят. Чем я отличаюсь от них?

Живем весело. Иначе невозможно. Ты бы видел, что происходи в кубрике, когда кто-нибудь приносит продуктовую передачу от родственников. Почти вся толпа из тридцати человек набрасывается на счастливчика, и то, что находится у него в руках, разрывается вместе с полиэтиленом. Комично. Хотя доходит и до драк.

Первое впечатление от этого города, - суровый климат. Позднее это подтвердилось частыми дождями и холодными летними ночами. Представляешь, тут только расцвели цветы на деревьях. Радует, что когда нет дождя, до одиннадцати часов вечера светит солнце, а в шесть утра, когда нас поднимают на зарядку, можно уже загорать, но времени нет.

Недавно сдал первый экзамен. Профессиональный психологический отбор. С восьми утра и до четырех вечера отвечал на вопросы вместе с ротой. Каждого из нас посадили раздельно, выдали карандаши, перфокарты с порядковыми номерами. Их было двадцать, на каждой по сто клеток, в которой записываешь ответы на вопросы. За ограниченное время необходимо ответить приблизительно на две тысячи вопросов и написать сочинение из двадцати предложений. По итогам теста каждому присваивают категорию профессиональной годности. Их всего четыре.

После профотбора нам провели экзамен по физподготовке: подтягивание, бег сто метров, бег три километра. Все в военной форме и сапогах. Мне было легко. Подтянулся тринадцать раз, стометровка за четырнадцать секунд, три километра за десять минут с секундами. По всем дисциплинам я получил «отлично» и был единственным из нашей роты и подобными показателями. Теперь жду седьмое июля и экзамена по химии.

Сегодня в России проходят выборы. Я голосовал по трем вопросам: выборы мэра Ленинграда, выборы президента России, переименование города на старое название. Мэром я хотел видеть Собчака, президентом Рыжкова, а город, чтобы назывался Санкт-Петербург. Что ты думаешь по этим вопросам?

24.07.1991, г. Красное Село.

Здравствуй, папа! Извини, что не сразу отвечаю тебе. Не было свободного времени. Я тебе наверное писал, что профотбор, физкультуру я сдал на «отлично». После них я начал готовиться к химии, биологии, сочинению, физике и истории. Так как у меня «красный диплом», то мне необходимо было сдать лишь химию на «отлично». В этом случае я освобождался бы от остальных испытаний.

В конце июля меня положили на обследование в клинику кардиологии в связи с брадикардией. Не думал, что у меня могут быть проблемы с сердцем. Как говорится, что хуже, то к лучшему! Так и у меня вышло. Почти круглосуточная подготовка к химии закончилась отличной оценкой. Осталось пять дней до того момента, как официально объявят о моем зачислении в академию.
Когда я собирался сюда, я и в мыслях не гадал, что буду курсантом. Думал, что приеду, посмотрю Ленинград, отдохну и обратно. И лишь по приезду увидел, что учится здесь очень почетно и мне захотелось потратить следующие семь лет, чтобы получить диплом военного врача! Всё это пока только мечты и жизнь покажет.

Из трех факультетов подготовки врачей для флота, авиации и сухопутных войск, я выбрал последний, где также готовят врачей для ВДВ. Думаю, что мой спортивный опыт поможет мне в этом. Сейчас у меня более-менее спокойная жизнь. Меня поставили командовать взводом гражданских абитуриентов, которые должны еще пройти через жернова отсева.

Напиши о своем здоровье, и о жизни в Киеве. Целую тебя, твой сын!