Старший брат

  Хорошо иметь старшего брата. Всегда защитит от шпаны во дворе, "отмажет" у родителей, если что, подставит плечо в трудную минуту. Всегда вспоминаю своего брата с щемящей тоской.
 Был он первенцем у моих родителей. После войны отец ещё шесть лет служил в рядах Советской Армии в Австрии. Все годы службы он вёл переписку с моей мамой. Когда демобилизовался то, проехав свою родную область Каменец-Подольскую (Западная Украина), он поспешил в Пензенскую область к своей виртуальной возлюбленной. На второй день очного знакомства родители поженились. В первый день не было нужных бланков в сельсовете. Сдав последние выпускные экзамены в педучилище, мама, не раздумывая, уехала из родного села на край света за единственно любимым человеком на Украину. Ровно через девять месяцев родился Руслан.
 1952 год — трудное послевоенное время, тогда за поднятый на поле колосок могли осудить. На проходной сахарного завода у отца в кармане нашли горсть сахарного песка. Это и послужило ссылкой его на Донбасс. Мама отвезла годовалого ребёнка в село к своей матери, а сама последовала вслед за мужем.
 Бабушка Лиза услышав, как зовут внука, наотрез отказалась его так называть. Лишь неделю назад сдох её телёнок по кличке "Руслан". С её крещения брата долгие годы звали Радиком.
 В 54-ом году мама забеременела мною и бабушка, продав дом, собрала пожитки и внука, поехала в неведомый Донбасс. Добравшись до станции Дебальцево, бабушка Лиза на перроне, посадив Радика, (которому было уже 2,5 годика), на огромную кучу чемоданов, узлов с барахлом, домашней утварью,(среди которой были даже три чугунные сковородки), пошла на вокзал. Встречающие родители заметили сынишку издалека. Чтобы не напугать ребёнка, мама спросила:
— Мальчик, ты далеко едешь?
— К маме!
— А где твоя мама?
— Далеко! Надо поездом ехать.
— Я твоя мама.
Брат с недоверием посмотрел на незнакомую тётю и громко позвал подходившую бабушку:
— Мама!
Он ещё долго, по привычке, называл бабушку мамой.
 Когда я родилась, то родителей все знакомые, не сговариваясь, поздравляли с дочерью Людмилой, не спрашивая каким именем меня нарекли. Отношения с братом в детстве были самыми тёплыми. Если чем-то угощали меня, я всегда спрашивала: "А Радику дали?" и наоборот. Если наказывали его, я без страха бросалась между ремнём и братом. За это брат всюду таскал меня с собой. Так и росла я среди мальчишек. Рядом с домом балка, в ней и пропадали целыми днями. В кругу дворовых мальчишек доводилось пробовать и жаренных на костре воробьёв, и лягушачьи лапки. Что мы только не ели: паслён и калачики горстями, ряску и корешки пролесков, обсасывали муравьиные попки. Можно было подумать, что нас дома вовсе не кормили. Во дворе часто, подражая друг другу, бегали с куском хлеба, смоченным в воде и посыпанным сахаром или корочкой, натёртой чесноком и подсолнечным маслом. Как же было вкусно!
  Мальчишки часто шутили надо мной. И их шутки были не всегда безобидными. Помню, как зимой прилип мой язык к висячему замку, который я лизнула по просьбе "сотоварищей". Пришлось отливать тёплой водой. "Учили" меня стрелять из рогатки картечью. Только растягивала я резинку, почему-то, от себя, а картечь рассекла мою бровь. Помню, мне года три было, брату около шести, в балке, собирая подснежники маме к 8-му Марта, я, перешагивая речушку по тонкому льду, упала в воду. Зная, что дома влетит, братишка снял с меня шубку и сапожки, развесил их на ветки, а меня поставил на пенёк ждать, когда всё просохнет. Сосед, шедший с работы и увидевший эту картину, отнёс меня домой. Брату влетело, а я заболела ангиной.
 Помню и такой случай, из ряда вон выходящий. Местом наших игр оказалось старое кладбище. Вслед за мальчишками я залезла на одну из оградок, а спрыгнув, повисла подолом платья на острие арматуры. Приподнять меня так, чтобы не разорвать платье, у брата не хватило сил. Страх перед предстоящей экзекуцией отодвигал её начало. Этим дело не закончилось. Вниз балки в овраг, на холме которого находилось кладбище, потоком сильных ливней накануне смыло крайнюю могилу. В иле протекающей речушки детвора увидала человеческий череп. Это сейчас, с учётом всех этических норм, я бы пришла в ужас. А тогда дети дошкольного и младшего школьного возраста насадили череп на палку и, с восторгом от необычной находки, прошли по улицам родного посёлка. Не знаю, что и как было дальше, но мы долго сидели дома с братом под арестом.
  Такое это было время. Всё взрослое население работало, а дети были предоставлены сами себе.
  Отец работал в шахте, мама с утра до вечера в детском саду, а бабушка там же ночной няней. Я не знаю почему мы не ходили в садик. Может быть маме было поставлено такое условие или просто не было мест. Рождаемость в послевоенное время была велика, а детсад в посёлке один и тот совсем небольшой. Детворы в каждом доме было очень много, потому что в каждой квартире жило по несколько семей. Так у нас, например, в трёхкомнатной на 41 кв. м. жилой площади проживали три семьи и одинокая женщина в туалете(1,10 х 3,29), где помещалась только узкая железная кровать и тумбочка. А по нужде мы ходили у себя в комнате на ведро или в общий туалет во дворе. Целыми днями дети пропадали на улице и зимой, и летом, приглядывая друг за другом.
 Только, когда появилась на свет моя младшая сестра (в 1958 г.), мама штурмом заняла освободившуюся комнату. Жить вшестером в комнате 2,5 х 4,5 практически стало невозможным.
 С рождением сестры, мы с братом стали ещё ближе. Младшей уделяли больше внимания, что естественно, но ревность затаилась в детских сердечках. Мне пришлось уступить сестре колыску и спать с бабушкой.
 Мы подросли, пошли в школу. Где-то в средних классах брат, наконец-то получил отдельную от нас, девчонок, комнату. Съехали последние соседи. Теперь наша семья стала обладательницей целой трёхкомнатной квартиры.
 В комнате брата, на зависть всем, появился аквариум. А, купленный к обеду, живой петух остался жить в туалете. В клетке поселилась выпавшая из гнезда желторотая галка, которую Радик учил говорить. Ему купили двух кроликов, за которыми он ухаживал с особой любовью. За травой для "зайчиков" в балку ходили вместе.
 В конце лета нас вдвоём отправили в пионерский лагерь на последний поток. Я перешла в четвёртый, а брат в шестой класс. В отряде было так весело, но Радик тосковал за домом. Поэтому и я невольно плакала, сидя на заборе у входа в лагерь вместе с братом, выглядывая родителей. Он скучал за своими питомцами. Забрали нас домой до окончания смены. Брат уцепился за приехавшую навестить маму, что никакие силы не могли его оторвать.
  Приехав домой, Радик сразу побежал в сарай, но кроликов там не было. Вы бы видели его глаза! Никогда его лицо не выражало столько гнева, обиды, непонимания. А когда мама положила ему к обеду кусок крольчатины, та тарелка полетела на пол. Со словами: "Вы — убийцы!", — брат заперся в своей комнате и не выходил из неё до самого вечера, а я сидела на пороге его спальни, плакала и просила меня впустить. Просунула в щелочку нож и приподняла крючок, дверь открылась. Радик сидел возле аквариума, в его ладонях лежал дохлый гупик, он гладил маленькую рыбёшку, что-то приговаривая. Рыбке мы устроили пышные похороны, смастерив картонный гробик и крестик из палочек. Любовь к животным у него осталась на всю жизнь.
 Учился Руслан средне, зато играл на баяне — заслушаешься. Не зная ни одной ноты, он играл на слух, мгновенно повторяя услышанную мелодию. Для меня всегда была загадка, как это у него получалось? Он любил вышивать крестиком. Сам пришивал себе пуговицы, зашивал дырки.
 Взрослея, он из милого мальчика превратился в настоящего красавчика. Чёрные курчавые волосы отливали синевой. Тёмная кожа, доставшаяся ему с рождения, расстраивала брата с раннего детства. Отец нашего папы был подкидыш. При младенце была записка: "Дидур Митрофан, серб". Но односельчане решили, что подкинули цыгане. Мальчика воспитал одинокий старик. Тёмный оттенок кожи и иссиня-чёрная шевелюра досталась моему отцу, а потом и Руслану. Маленьким, брат гонялся с кочерёжкой за цыганами, что попрошайничали по дворам, потому что те называли его своим "байструком". Однако от девчонок не было отбоя именно из-за его неординарной внешности, и ещё потому, что брат по окончании школы преподавал физкультуру в Лобовской восьмилетке. А когда он купил мотоцикл "Яву", то почувствовал себя "первым парнем на деревне". Его "Ява" блестела. Брат сдувал с неё пылинки, да и стояла она у него в спальне, благо жили на первом этаже.
 Вскоре его призвали в Армию. Служил брат в Морфлоте три года. Провожала Руслана девушка, которую потом изнасиловал самый близкий друг, а чтобы его не посадили, женился на ней. После службы брат полюбил другую девушку и даже жил с ней в Волгограде, где учился на водителя, но её родители разлучили их.   
  Через время женился, как говорится — по залёту. А счастья в его жизни так и не случилось. Родителей своих мы похоронили рано. Жена брата бросила его с троими детьми. Он один поднимал их. Стал прикладываться к "горькой" по выходным. К пятидесяти годам сник, почернел от одиночества. Работал водителем автобуса до последнего дня. Перед выходным выпил и пошёл спать. Да так и не проснулся. Невестка, жена старшего племянника, приехала к нам только на третий день после случившегося сообщить о смерти Руслана. Денег на похороны у них не было. А Руслан все эти дни лежал в городском морге. Хотя в то время у всех денег не было. Развал Союза уже произошёл. Зарплату не платили по пол года. Приехала из Харькова сестра, хоронили вместе.
 По подсказке соседей, понесла я в церковь землю с могилы брата. Прихожанка спросила, есть ли в справке-заключении о смерти слово — "алкогольное"? Я сказала правду: "Сердечная недостаточность на фоне алкогольного опьянения". Я долго стояла в церкви и ждала, но батюшка ко мне так и не вышел. Пошла я одна со своим горем на кладбище. Высыпала землю обратно на могилку. Плакала, причитая.
 Брат прожил ровно 51 год.
 Вся жизнь пробежала тогда перед моими глазами. Вспомнила, как, отдыхая на Северском Донце, Радик близко подошёл к рыбаку, а тот, размахивая удочкой нечаянно подцепил брата крючком за шею. Папа, остановив попутный мотоцикл с коляской, повёз сына в больницу, а я долго бежала вслед, рыдая и жалея братика.
 Вспомнилось, как не могли меня оторвать от ограды на КПП, когда я с родителями приехала в Анапу к Руслану в Армию. Он там проходил учебку. Все тогда подумали, что я его невеста.
 Вспомнила, с какой гордостью я носила туфли-лодочки, купленные братом на свою первую получку мне на школьный выпускной. Как он оберегал меня от приставания мальчишек, когда уже хотелось внимания со стороны противоположного пола. Играя в "ладки", подружек зажимали в объятиях, а ко мне брат не разрешал даже прикасаться.
 А как он учил меня играть на баяне, когда я поступила в культурно-просветительное училище! Ведь на его баяне играла вся моя группа, кроме меня.
 Как он мчал меня на мотоцикле в Луганск на учёбу, когда я опоздала на автобус. Мысли вереницей, сменяя одна другую, пронеслись в моей голове. Припоминалось только хорошее.
 Припав на колени, я орошала могилку горючими слезами.
 Прости, братик, я сделала всё, что могла.