Инкубационный период желтой лихорадки 1. 4

               Часть 1.
         Глава 1. Трансмиссивы
                4.
Вечером следующего дня Марина, предварительно позвонив матери и сказав, что она беременная, встретила её, горячо обняв, как будто она не видела её давно. Радость и счастье переполняли её душу и сердце. Окрылённой и парящей над землёй, ощущала она себя уже второй день. Какие бы радостные и трогательные события не случались в её жизни, то, что накануне ей сообщили после ультразвукового исследования, всплеском безграничного позитива, преобразило всё вокруг. Она хотела, но и суеверно боялась, поделиться этой радостью с близкими. Удержаться, чтобы не рассказать матери, она не смогла, и та расплакалась в трубку, когда дочь обрадовала её.

Глаза Оксаны Сергеевны весело светились. Она не меньше была рада за дочь, чем та за себя. Игорь вышел из комнаты и сухо поздоровался с ней. Она, выпустив Марину из объятий, не меняясь в лице поздравила Игоря, а затем их обоих. Игорь, слегка улыбнувшись, поблагодарил её, в очередной раз испытав неприятное ощущение, когда смотрел на следы угревой сыпи на её щеках, и опустив голову, молча прошёл рядом с супругой и тёщей, исчезнув в другой комнате.

- Пойдём на кухню, – предложила Марина матери, на что та согласилась и пошла мыть руки. – Мам, ты чай или кофе.
- Чай, – громко ответила та из ванной на окрик дочери.
Оксана Сергеевна энергично зашла на кухню и присела за стол.
- Ой, доченька, к чаю то ничего и не взяла, – округлила она от неожиданности глаза.
- Да ладно, мам, всё есть, – ответила та, продолжая искать что-то в навесных ящиках у противоположной стены.
- Так спешила, что про всё на свете забыла, – тяжело отдышалась та.
- Мам, я тебе говорю, всё в порядке, – не меняя позы, ответила Марина и закрыв шкаф, повернулась к матери. – Я же тебя не за тем позвала, чтобы ты к чаю что-нибудь купила.
- Правда? Ну и хорошо.
- Ты вижу, снова обесцветилась, – Марина залила горячей водой пакетики чая.
- Да, седых уже слишком много было видно.
- А я вот тут думала подстричься …, – начало было задумчиво Марина.
- Что ты, – сразу отмахнулась мать, отчего Марина не стала добавлять, что на лысо, – тебе так хорошо. Не то, что у меня, короткие совсем.
- А ты почему не отрастишь? – достала Марина пакетик из своей кружки.
- Не хочу, – опять отмахнулась Оксана Сергеевна, сделав лицо недовольным. – С такими проще. Ты не ждёшь, когда заварится?
- Ну да, – Марина притронулась к ручке кружки, – вода подкрасилась и ладно.
- Как Игорь, рад?
- Да, – сухо ответила Марина, поджав губы.
- Ой, я помню, когда твой отец узнал, что я беременна, призадумался, серьёзным сразу стал и выдохнул лишь только: «Хорошо», – засияла глазами Оксана Сергеевна, явно погрузившись в прошлое и не обращая внимание на дочь.
- Он что, не рад был? – спокойно заинтересовалась Марина.
- Да, нет. Видимо просто оценил, что его ждёт. Но когда уж ты родилась, счастлив был… не передать, – всё так же улыбаясь и смотря куда-то в сторону, продолжала мать.
На кухню заглянул Игорь, быстро сказал, что он уходит по делам и будет скорее всего лишь к ночи. Марина, повернув голову в его сторону, спокойно ответила: «Хорошо», устремив взгляд куда-то за него. Игорь постоял ещё немного в прихожей, собираясь видимо что-то ещё сказать, но не стал и вышел.
- Может, хоть сейчас образумится? Как-никак отцом станет.
- Я думаю, вряд ли, – теперь уже Марина, смотря куда-то в бок, ответила матери и мгновеньем позже спохватилась. – В смысле что образумится.
- Не понимаю я этого, до сих пор не понимаю, – еле заметно замотала головой Оксана Сергеевна. – Взрослый мужик, у тебя уже ребёнок будет, а всё как не знаю кто… то тут, то там. Ты то в декрет выйдешь, а он что, так и будет? Как жить будете, не представляю.
- Проживём как-нибудь, если только занимать под бешенные проценты не будет, – строго ответила Марина.
- Как занимать? Он что у кого-то взаймы взял? Много? – мать выглядела озабоченной.
- Прилично, – усталость тут же опустилась на лицо Марины.
- Сколько? Когда он тебе сказал? – озабоченность переросла в тревогу.
- Вчера …, – Марина выдержала паузу и не сдержавшись, блеснула в уголках глаз капельками бессилия, – после приёма.
- Ну, ну, доченька, – мать встала из-за стола, подошла к дочери и обняла её. – Ну что за человек? Сумма то хоть большая?
- Да, – всхлипнула Марина и высвободившись из объятий матери, встала из-за стола и подошла к окну, скрестив руки на груди.

Вечер за окном предвещал ненастье. Ветер усиливался, заволакивая небо тяжёлыми от испарений, набухающими облаками, от чего деревья, кусты и трава, быстро теряли яркость красок, оборачиваясь в тёмные тона. Через какое-то время налившиеся влагой небеса должны будут обрушится водопадом на улицы города, сначала прибив, а потом и смыв, за несколько дней накопившуюся, в раскалённом воздухе пыль. Марина смотрела через стекло и знала, что после этого воздух станет чище и свежей, и дышать будет легче, но именно в сам момент разрядки, дошедшей до накала от нескольких знойных дней, природы, ей не хотелось оставаться одной дома, тем более после того, как муж её расстроил.

Опечалил её даже не столько тот факт, что деньги, которые он заработал, ему придётся отдать, о чём он ей сказал буквально через ничего после того как похвалился ими, и даже не то, что он, не ставив её в известность, делает крупные, достаточно крупные для них, ставки, хотя это было убийственными для неё известиями, когда она узнавала об этом, сколько то, что он сообщил ей об этом, практически сразу же после окрылившего её известия, подрезав ей крылья нежности, отчего она утратила лёгкость момента.

Они сидели на скамейке в парке, она, положив его руку на свои плечи, запрокинула голову и закрыв глаза, растворилась в щебетании птиц. Зной, обволакивавший уже несколько дней улицы и дворы, и доставлявший дискомфорт больше, чем незваный гость и татарин, вместе взятые, ещё не нагрянул, и можно было воспользоваться этим моментом, как нельзя кстати. Ей нестерпимо захотелось мороженного, слегка мягкого, в хрустящем рожке и обязательно без наполнителей, красителей и имитаторов вкуса чего-либо. Просто мороженного. Ей захотелось почувствовать холодный молочный вкус, сидя в парке, в преддверии жаркого дыхания, которое, судя по всему, окутает город и на этот раз.

Игорь, видимо подумав, что это удобный момент, до чего же она была потом зла на него из-за этой близорукости ощущений, начал из далека, но потоптавшись, как-то скомкано и неожиданно, выдернул её из мира блаженства. Выдохнув, он коротко и лаконично сказал, что должен денег, сколько должен, что должен отдать долг и частично отдаст его тем, что заработал накануне ночью. Лучше бы он не хвастался тем, что заработал. Тогда ему не пришлось бы говорить правду, и она осталась в блаженном неведении. Правда не всегда красит человека. Иногда она его мажет грязью, которая скрывается за молчаливой ложью. Скрывается до поры до времени, и лучше бы она оставалась там подольше, как можно дольше. Желательно до последнего выдоха, а в идеале, и после него. Никто не идеален. Марина это знала. Но одно дело знать, а другое дело слышать вот такое от человека, на которого она рассчитывает и надеется. Ей стало обидно. Уточнять что-то, не имело никакого смысла, он итак всё достаточно подробно изложил. Выяснять отношения она не хотела, просто внутри неё, как будто, всё опустело. Она встала и пошла одна по тропинке. Игорь догнал её через какое-то время и пошёл рядом, молча. Хотя бы этому она была рада. Сейчас ей меньше всего хотелось что-то слышать, так как что-то объяснять или говорить было бессмысленно. Не было сил даже плакать. Разочарование высушило её полностью, а так хотелось почувствовать, как по щекам стекают слезы.

«Сейчас там за окном, у кого-то по лицу начинают стекать первые капли дождя, в конце концов разродившегося над городом», – подумала она. Это были капли её невыплаканных слёз, которые проливает за неё небо. За неё и за кого-то ещё, кто так же, как она, стоит перед стеклом, отражая печаль в подобие зеркала. «Попадёт ли под них он»? – подумала Марина. Для тех, кто шёл, первые капли были достаточно редки, чтобы понять, что начинается дождь, но для Игоря было всё предельно ясно. «Интересно, успею ли до того, как ливанёт»? – подумал он.

Булавин Олег, позвонил ему и сказал, что те действия, которые он порекомендовал ему позавчера, чтобы фирме того сохранить сорок миллионов рублей, не потерять лицо и не попасть под «УК», уже проработали, оценили и начали приводить механизм в действие. Теперь же, у одного его знакомого нарисовалась похожая картина и её надо было срочно оформить в приличную раму, чтобы смотрелось всё красиво. Сейчас он ехал на встречу, так как вопрос с гонораром был решён, и он лишь на какой-то момент, когда ещё выходил из квартиры, пожалел, что сразу похвалился жене о сорванном куше, который теперь придётся отдавать. «Вот, ничего не надо говорить женщине сразу, на волне успеха, – со злостью завёл он мотор, – может всё навернуться».

Когда он припарковал машину, дождь уже лил сплошной стеной, так что щётки стеклоочистителей напоминали руки пловца, врезающегося в бурлящий поток. Игорь выбежал из машины и из-за спешки хлебнул обеими туфлями из луж. «Блин, – про себя подумал Игорь и ещё больше разозлился, – уже наверно всё матери рассказала, а та, конечно: «Ах, доченька, сколько раз говорил тебе отец про него». Она конечно в слёзы, та ещё масла подольёт, и Марина устроит. Вот Марин, зачем ей то всё рассказывать? Знаешь же как та ко мне относится. Всё, уже ничего не поделать, деньги придётся отдать. Как пришли, так уйдут и то, что сегодня, возможно, срублю, тоже надо будет отдать и всё равно ещё должен. На кой тогда всё усложнять? Отличный День рождения, ничего не скажешь». Заходя в офис, адрес которого сказал ему Булавин Олег, Игорь взял себя в руки, понимая, что его позвали не к психоаналитику. «Ничего себе, даже цветы есть, – удивился он, взглянув за мрачно-серьёзные лица присутствующих, – и сколько. И даже не чахлые. На батанов не похожи, аграрии наверно. Опять «землю-матушку» обделять будут. Да ладно, мне бы своё хозяйство сохранить».

Олег представил Игоря Крымскому Андрею Марковичу, сжатые губы и жёсткий взгляд которого, на протяжении всех полутора часов, что они общались, дали явственно понять, что от батана тот далёк, как Мир от всеобщего мира, а если и был им, батаном, то когда-то давно, может быть в начальной школе. Игорь уже встречался с такими – перемоловшие зубами девяностые и не перемолотые, в свою очередь, девяностыми. Так, разве что вставившие пару золотых коронок. Если бы не новые экономико-правовые реалии, то Андрей Маркович, вряд ли прибегал бы к помощи таких, как Игорь, а успешно выходил бы из ситуаций не один раз проверенными методами.

- Грамотно, бесспорно грамотно, – сказал, откинувшись в кресле Андрей Маркович, впервые пустив паутинки в уголках глаз и слегка улыбнувшись, от чего полоска рта превратилась в еле заметную нить.
- Это моя работа, Андрей Маркович, – Игорь по-прежнему серьезно смотрел в глаза собеседника, подметив про себя, что у того вид человека, предвкушающего проглотить непомерно крупный, но вкусный кусок добычи.
- И главное, что всё в рамках закона, да? – вопросительно кивнул тот.
- Ну, небольшие шероховатости есть, но они не принципиальны. Всегда можно списать на туманность правовых предписаний. В целом же на итог, они не повлияют. Главное, что никакого криминала. Это мой принцип.
- Уважаю. Мой, бухгалтер, мир ему прахом, тоже всегда считал, что воровать надо только в рамках закона. Почти пятьдесят лет был главбухом в госструктурах, считай ещё при союзе, и ни разу не сидел, – Крымский хрипло рассмеялся, обводя взглядом присутствующих и как волшебник, вызывая ответную улыбку у всех, кроме Игоря, в глазах которого читался вопрос о судьбе помянутого. – А, не думай плохого, обширный инфаркт. Возраст и издержки профессии. На днях похоронили.
- Да уж, хоть в казённые казематы Бог и миловал, а расплата, видимо, всё равно неминуема, – сжал губы Игорь.
Андрей Маркович, приподняв брови, молча развёл сцепленные в замок руки и сложил их обратно.
- Если я помог, то хорошо, – начал подводить к итогу Игорь.
- Конечно помог. Без бухгалтера, как ты понимаешь, тем более такого, какой у меня был, плохо, а тут, как назло, эта заноса. К любому адвокату, с таким вопросом, не обратишься, и специфика, и тонкости, и чтобы не болтал. Тут Олег, спасибо тебе, – Крымский посмотрел на Булавина и вновь на Игоря, – предлагает не раз проверенного человека, а проверенные люди – навес золота. Так что Игорь, за хорошую услугу и плата соответствующая.

Андрей Маркович распорядился и один из окружения того, встав с угла стола, открыл кейс, достал конверт с небольшим, но ощутимым кирпичом банкнот, и подойдя к Игорю, протянул ему в руки. Слегка приоткрыв конверт и бросив на содержимое взгляд, Игорь убрал его в сумку.

- Ну что, – Крымский хлопнул ручищами по ручкам кресла, – хорошо поработали, теперь надо хорошо отдохнуть. В кабак или в баню?
«В баню», – прозвучало несколько голосов, на что кто-то возразил: «В баню эту баню, давайте в кабак».
- А может кабак в баню, а? – громыхнул Андрей Маркович, посмотрев на товарищей и снова на Игоря. – С нами едешь?
- Дома уже ждут, День рождения на исходе, – Игорь опустил глаза.
- Ого, ну тогда точно в баню и малышку ему, с одним бантом на груди, а? – тот впервые повеселел, блеснув огнём в глазах.
- Андрей Маркович, спасибо конечно, – виновато ответил Игорь, – жена дома ждёт.
- И меня жена дома ждёт, – выпучил тот глаза на всех, – но что с того? Хороший левак, сохраняет брак. Кстати, тоже мудрость нашего покойно бухгалтера. И заметьте, ни разу не разводился.
Андрей Маркович поднял указательный палец вверх, многозначительно сотрясая им воздух и ещё раз обвёл взглядом присутствующих.
- Так, как бы там ни было, День рождения только раз в году. Слава, положи Игорю сверху ещё двадцатку. Это подарок, от меня, – повернув голову в сторону того же мужчины, что передал Игорю конверт, но не посмотрев на него, Андрей Маркович обернулся к Игорю и ему показалось, что взгляд у того, ровно как у удава.
Мужчина ещё раз открыл кейс, привычным движением достал несколько купюр, сложил их пополам и отдал Игорю. Не пересчитывая, он отправил их вслед за конвертом. «Кажется попёрло», – сдерживая улыбку, Игорь поблагодарил Крымского.
- Ладно, собираемся, – Андрей Маркович провел своими ручищами по седеющей под «полубокс» причёске и опершись о ручки кресла, тяжело встал из него, больше напоминая альфа-самца гориллу, чем бизнесмена.
Только сейчас Игорь обратил внимание, что шум дождя стих, а время неумолимо стремится к полуночи. Поняв, что досуговое мероприятие, с линейной, но явно неконтролируемой программой, может преспокойно врезаться в утро, стал обдумывать, как бы аккуратно отказаться, не обидев столь самоуверенного типа, как Крымский. Тот, как угадав, что Игорь думает о нём, повернулся к нему и сказал: «Слушай, у меня к тебе одно предложение». Игорь понял, что процесс отказа от символичного празднования его Дня рождения, может быть достаточно проблемным и сразу вспомнил про беременную жену.

Марина не дождалась возвращения мужа, как это часто бывало, и проводив мать, легла спать, свернувшись под одеялом. Ко всему прочему, расстроило её и то, что День рождения будущего отца её ребёнка, был испорчен. Она не поздравила Игоря, и они не отметили это событие, даже номинально. Она уже крепко спала, когда он зашёл в квартиру и осторожно раздевшись, тихо лёг рядом с ней. Посмотрев на Марину, у него слегка защемило сердце. Не смотря на то, что уходя из квартиры, он, натянув отношения с беременной женой, оставил их такими и не вернулся, чтобы попросить прощения и отметить с ней его День рождения, беспокоило его не это. Он не знал, как отказать Андрею Марковичу, который предложил, даже скорее сказал, что он будет работать у него, вместо его прежнего бухгалтера. Игорь деликатно отклонил назначение, но тот, как будто не услышав его, сказал, чтобы тот подумал над его словами. Думать было не о чём. Игорь прекрасно понимал, что ситуация, по которой он проконсультировал Крымского, кровью не пахнет, в отличие от общей канвы жизненного пути, как прошлого, так и настоящего и, скорее всего, будущего, Андрея Марковича. Работая с ним, он, желая того или нет, подписывает себе приговор. Этого Игорю не хотелось, и он думал, как свернуть с трассы, усеянной костями, на которую он нечаянно вышел. Игорь зевнул и поняв, что сейчас этот вопрос в любом случае останется без ответа, решил подумать над ним на свежую голову.