Три сестры гадают на Чехове

Одноактная пьеса в семи сценах

Действующие лица:
Вера (44 года),
Надежда (41 год),
Любовь (36 лет) – три сестры
Мама – мама сестер (полная, неухоженная, 62 года)
Сема - муж Веры (40 лет)
Антон – сын Веры (18 лет)
Максим – сын Любви (18 лет)
Маша – дочь Надежды (13 лет)


Сцена 1

Действие происходит в российском приморском городке. Дом Веры стоит недалеко от моря, это крепкий ухоженный дом. Комната: смесь столовой, гостиной и холла. На стене висят большой портрет Чехова и ружье. На полках много книг. Вера накрывает на стол. Входит Максим.

Максим: Теть Вер, кто это сказал «все семьи счастливы одинаково, а несчастливы по-разному»? Чехов?
Вера: Нет, Толстой, Лев. А почему ты спросил?
Максим: А потому, что это высказывание не верно. Вот наши семьи сейчас несчастливы совершенно одинаково.
Вера: Ты имеешь в виду приезд твоей московской тетушки?
Максим: Угадала.
Вера: Может, это потому, что мы с тобой и твоей мамой одна семья?
Максим: Я задумаюсь над твоими словами.
Вера: Кстати, ты поедешь встречать свою маму в аэропорт?
Максим: Любу?
Вера: А у тебя есть другая мама?
Максим: Нет, просто я уже отвык от этого слова. С тех пор, как я сбежал из Италии, я стал называть ее Любой, как и ты.
Вера: Хорошо, поедешь встречать твою Любу?
Максим: Так мы же одна семья. Она такая же моя Люба, как и твоя. Вот сама и встречай ее. (Убегает).

Входит Антон.

Антон: Мам, где Максим, он мне нужен по важному делу.
Вера: Антоша, он только что был здесь, не знаю, куда убежал.
Антон убегает. Входит Семен, муж Веры.
Семен: Верунчик, где Антон? Он мне срочно нужен по важному делу.
Вера: Сема, он только что убежал отсюда.

Семен уходит. Входит Максим.

Максим: Теть Вер, я, собственно, зашел, чтобы поговорить с дядей Семой.
Вера: Дай угадаю. Он тебе срочно нужен по важному делу.
Максим: А как ты угадала? Так где он?
Вера: Он гоняется за Антоном, который ищет тебя. Постой, если бабушка уже начала жарить свои фирменные беляши, возможно, ты найдешь их на кухне.
Максим: Что найду – беляши или дядю с кузеном?
Вера: Макс...
Максим: Впрочем, найду ли я на кухне беляши, или найду там своих родственников – не важно. Мысль, по любому, правильная. Иду на кухню.
Максим уходит. Вера садится на диван, тяжело вздыхает. Затем встает и уходит.

Входят Максим и Сема, жуя беляши.

Максим: Как хорошо, что я тебя нашел. Давай договоримся, кто едет встречать кого.
Сема: А кого еще надо встречать?
Максим: В смысле?
Сема: В смысле, кроме твоей мамы еще кого надо встречать?
Максим: Тетю Надежду.
Сема: Так она едет на машине из Москвы. Зачем ее встречать?
Максим: Затем что дом вы этот купили когда?
Сема: Семь лет назад.
Максим: А тетя Надежда последний раз на годовщину похорон деда приезжала когда?
Сема: Подожди… Это было в… Четырнадцать лет назад. Так она что, дорогу не найдет?
Максим: Не найдет.
Сема: Эта – найдет. Помнишь, что было на годовщине? Впрочем, ты не помнишь. Ты маленький был. Я до сих пор вспоминаю ее и вздрагиваю. Ну почему она едет сама на машине, а не на поезде или самолете, как все нормальные люди?
Максим: Может, она новую машину купила. Хочет похвастаться.

Смеются.

Максим: С другой стороны, больше десяти лет прошло. А вдруг она изменилась?
Сема: В худшую сторону?
Максим: Ну, вот поэтому я и предлагаю, чтобы ты съездил встретил Любу, а я – тетю Надю. Возьму удар на себя.
Сема: Послушай, чего, у вас все так плохо с мамой?
Максим: С Любой у меня все нормально. Я тебе хочу помочь.
Сема: Ну, тогда помоги. Только близко к Надежде не подходи. Укусить может.
Семен уходит. Входит Антон, жуя беляш.
Антон: Максим, мне нужен твой совет.
Максим: Чего?
Антон: Как ты думаешь, мне стоит поговорить с тетей Надей по поводу моих картин?
Максим: По поводу твоих картин чего?
Антон: Она же в Москве живет, и не последний человек там. Может, порекомендует меня, куда-нибудь в галерею пристроит мои работы.
Максим: Антон, она же машинами торгует. Она с творческим миром никак не связана.
Антон: То есть, ты думаешь, что это глупая идея? Не стоит ей картины показывать?
Максим: Почему? Картины-то хорошие. Вон как туристы на набережной раскупают.
Антон: Да, за копейки. За бесплатно бы еще больше брали.
Максим: Я говорю – картины хорошие. Тете показывать их будем. А поможет она или нет – как получится.
Антон: Спасибо, брат. Спасибо. Только ты сам с ней поговоришь, ладно?
Максим: Опять я.
Антон: Ну, ты же старший брат.
Максим: Я тебя на три дня старше! А у меня такое ощущение, что года на три.  Сколько ты будешь на моей шее сидеть, чудо природы! Пойди, утащи нам еще пару беляшей. Бабушка на тебя не так сердиться будет.

Входит Вера.

Вера: Мальчики, где Сема? Там Надежда звонит, она в город въехала, не может нас найти.
Максим: Сема уехал за Любой, я съезжу ее привезу. Где она?
Вера: У поста ГАИ.
Максим: И долго она нас там искала?
Вера: Не дерзи. Это твоя родная тетя.
Максим: Да, про одну семью, которая несчастлива одинаково, я уже все понял. Бегу встречать родную тетю.

Уходит.

Антон: Ма, может, мне тоже что-нибудь сделать?
Вера: Сделай одолжение, оставь гостям пару беляшей.
Антон: Ма!

Уходят. Затемнение, шум моря.

Сцена 2

Та же гостиная. Входят Вера, Любовь, Сема, Максим, Антон. Все разговаривают одновременно.

Вера: Внимание-внимание! Мальчики, отнесите вещи Любы, Надежды и Машеньки в их комнаты. Люба, ты же у нас останешься, не поедешь к Максиму.
Максим: А у меня некуда, однокомнатная квартира.
Люба: Да, которая мне, между прочим, принадлежит.
Максим: Люба, я очень рад тебя видеть. А когда ты уезжаешь?
Вера: Прекратите, дом большой, всем места хватит. Опять же, посидим сегодня, чтобы никуда не торопиться и не убегать.
Входят Надежда и Маша.
Надежда: - Ну, Верунечка, у тебя роскошный дом, я тебе скажу. Да ты неплохо тут устроилась!
Вера: Наверное, поскромнее, чем у тебя в Москве будет.
Надежда: Да у нас цены за квадратный метр совсем другие, вся эта роскошь, наверное, как жалкая однушка в Москве стоит. Люба, привет, давно не виделись. А это, наверное, ваши сыновья? Какие большие, я вас совсем малышами помню.
Сема: Надя, здравствуй.
Надежда: А, это твой муж, Вера. Семен, правильно?
Сема: Типа того.
Надежда: Ну, показывайте ваши хоромы. Так, гостиная… Вы из старого дома всю рухлядь перетащили? Упс, теперь это антиквариат называется.
Сема: Верина мама очень просила сохранить все как память о вашем отце.
Вера: Сем, не оправдывайся. Это действительно память о нашем детстве.
Надежда: А я что?.. О, и ружье папино на стене висит. А вас милиция не заграбастает?
Вера: Оно декоративное. Из него даже отец никогда не стрелял. Говорил, оно Чехову принадлежало.
Надежда: Точно. Помню, папа ходил с друзьями на охоту и возвращался с пустыми руками. Говорил, воздухом дышать ходил.
Маша (застыв у ружья): Если ружье висит на стене, оно должно выстрелить. Это мы в школе проходили.
Максим: Цитата не верна. «Нельзя ставить на сцене заряженное ружье, если никто не имеет в виду выстрелить из него».
Надежда: Типун тебе на язык с твоими цитатами. Ну, показывайте дальше.
Вера, Сема, Надежда и Любовь уходят за кулисы.
Вера: А здесь лестница на второй этаж…
Остаются Маша и мальчики. Маша переходит от ружья к портрету Чехова.
Маша: А это кто? Дедушка?
Максим: Нет, это Чехов. Писатель. Это его цитата про ружье.
Антон: От дедушки осталась большая библиотека. Там есть все его книги.
Маша (Обращается к Максиму, игнорируя Антона): Книги?
Максим: Что – книги?
Маша: Ты читаешь книги?
Максим: Читал, пока не увлекся программированием. И, знаешь, тогда-то я и понял, в чем была основная проблема чеховских героев.
Маша: А у них была проблема?
Максим: Да, огромная. Они все страдали, мучились и не знали, что делать со своей жизнью. А все из-за того, что у них не было интернета и компьютерных игр.
Маша: Не провели еще к ним интернет?
Максим: Машка, ты придуриваешься или серьезно?

Входят взрослые.

Надежда: А Маша умеет очень серьезно придуриваться. Да, доча?
Маша: Ма, тут столько книг!
Любовь: Это от твоего дедушки остались. Помните, как он на книгах гадал?
Антон: Как это?
Надежда: Дурость это все.
Антон: Расскажите!
Любовь: А все просто. Например, загадываем вопрос, берем полное собрание Чехова и открываем наугад (подходит к полке и открывает книгу, читает, быстро захлопывает). Ладно, действительно дурость.
Надежда: А где мама?
Вера: На кухне, наверное. Мама!

Входит мама.

Мама: Ой, девочки, доченьки, как я рада вас видеть! Я так соскучилась. Так соскучилась. Наденька, ты мою внучку привезла? Маша, иди к бабушке, я тебя расцелую!
Маша: Здрасьте.
Мама: Подождите, у меня там все сгорит, вы устраивайтесь, а я на стол накрою. Голодные, наверно.
Уходит.
Надежда: Господи, как она постарела!
Маша: Ма, это что, моя бабушка? А почему я ее раньше не видела?
Надежда: Маша, отвянь! Вера, так где наша комната?
Все уходят, остается Максим. Берет книгу с полки и читает вслух:
Максим: «Замечательный день сегодня. То ли чай пойти выпить, то ли повеситься».

Пожимает плечами и уходит. Затемнение. Шум моря.

Сцена 3

Все сидят за столом. На столе беляши и много другой еды. Все молчат неловко.

Мама: Доченьки, как я рада вас видеть. Наденька, я же тебя с какой годовщины похорон отца не видела. Ангел мой ушел, и вы разлетелись. И жизнь закончилась.
Вера: Вообще-то я все время была здесь.
Люба: И я уехала не сразу.
Мама: Не знаю, старая я, наверное. Как с ангелом моим жили – все помню. А потом – все путаю.
Надежда: Мама, тебе недавно шестьдесят исполнилось! Какая старая! И как можно отца ангелом называть? Это из-за него мы все в дерьме!
Люба: Не знаю, как кто, а я в полном порядке. Жизнь в Италии дерьмом не назовешь.
Сема: Девочки, в общем, давайте выпьем за вашего отца. Я всем налил. Ну, давайте?

Все пьют.

Сема: Дети, чокайтесь газировкой.
Максим: Дети! Дети! А где здесь дети?
Вера: Максим, тебе лично я налью пятьдесят граммов сухого вина.
Максим: Тетя, только ты меня понимаешь!
Маша: Мама, а что виски мы из машины не принесли?
Надя: Дети, сходите и принесите из машины пакеты с подарками, там виски, ром, джин и кампари. Маша, держи ключи.

Младшие уходят.

Сема: Надя, не рано ли Маше виски пить?
Надя: У Машки в частной школе, если дети пьяные – это облегчение. Значит, не обколотые.
Мама: Что, Маша принимает наркотики?
Надя: Нет, слава Богу. Только пьяная вдрызг возвращается. Так что я спокойна.
Мама: Наденька, а как твое дело?
Надя: Ты про бизнес? Все в шоколаде. Торгую, деньги зарабатываю. Москва-то деньги любит.  Папа-то нас из Москвы выгнал, а я вернулась. И вернулась с победой!
Сема: Ну, давайте выпьем за победу, как говорил небезызвестный генерал!
Все пьют. Возвращаются дети с пакетами.
Надежда: Вот, разбирайте подарки. Спиртное взрослым, детям – компьютеры. Максим, Антон, налетайте.
Максим: Это нам? Офигеть! В колледже все обзавидуются.
Антон: Ты меня научишь им пользоваться?
Максим: Опять! Я твой комп загоню в оплату моих услуг тебе!
Вера: Мальчики. Не ссорьтесь!
Дети садятся в стороне на диван и возятся с новыми компьютерами.
Сема: А теперь давайте выпьем за детей.
Все пьют.
Вера: Нет, они хорошие дети. Максим – компьютерами увлекается, уже даже какие-то заказы у него на создание сайтов есть. Антоша рисует хорошо. Это, конечно, не профессия, но он хороший мальчик, мне помогает в гостинице.
Люба: А ты не оправдывайся. Ты – молодец. Своих двоих тунеядцев тянешь, да еще моего усыновила. Вон, дом какой отгрохала.
Вера: А я и не жалуюсь. Все хорошо. Гостиница все лето полная. Зимой – сложнее. Но ресторан помогает. Во всем городе только у меня японская кухня. Я моего повара за свои деньги учиться посылала. Так что теперь сама у него кушаю. Необычно, но вкусно. Он уже себе помощника во втором ресторане обучил. И Сема тоже помогает, привозит, если что надо, в гостинице дежурит, когда не сильно пьяный. Нет, все хорошо. Мне грех жаловаться. И мальчики помогают… иногда.
Мама: Да, они, когда трезвые, тоже иногда помогают.
Вера: Мама, перестань! Что о нас подумают! Мальчики учатся, у них мало свободного времени.
Мама: А я что говорю? Верочка, ты извини, я совсем ничего не соображаю. Наденька, а у тебя как в целом дела?
Надя: Все в шоколаде. Квартира в Москве. Вот, с другом моим ездили отдыхать в Италию.
Любовь: А что к нам не заехали?
Надя: А ты приглашала?
Люба: А ты спрашивала?
Надя: А чего я спрашивать буду? Ты там совсем иностранкой стала. Чего я твоему итальянцу навязываться буду, как бедная родственница? Слава Богу, сама за себя заплатить могу.
Мама: Как я рада, что у вас все хорошо, девочки мои. Когда ваш папа умер, вы же совсем маленькие были. Я все беспокоилась, как вы справитесь сами.
Вера: Ну, не совсем все маленькие. Мне уже двадцать было, я уже в институте училась. Это Любке было всего десять.
Надежда: А я как раз школу закончила. И – ни тебе денег на обучение, ни хрена. Стучи головой об стену. Старикам старше пятидесяти надо запретить детей рожать. Просто стерилизовать всех нафиг в сорок девять.
Мама: Надя! (вскакивает, потом берет себя в руки, садится): Вы закусывайте, закусывайте. Вот беляши мои фирменные. Еще холодец, картошка, селедка. Ой, у меня же там вареники на огне! Убегает.

Неловкое молчание.

Люба: Надя, зачем ты так? Мама же отца очень любила… И любит.
Надя: Любит! Она бы лучше детей своих любила, до того, как их нарожать! Тебе-то все маслом помазанное давалось. А я, семнадцати лет, выброшенная в жизнь, как рыба об лед. Денег нет, связей нет, блата нет. Иди, девочка, на панель.
Вера: Надя, не преувеличивай. Здесь все не лучше нас жили в то время. И не все на панель пошли. Правда, довольно многие… Курортный же город.
Надя: Но мы же не все! Мы – дети гениального писателя, гордости России. И что – на рыбзавод? Где еще в этой дыре было честно работать?!
Маша: Мам, а что с рыбами делают на рыбзаводе?
Надя: Маш, отвянь! И не подслушивай разговоры старших.
Семен наливает всем: Давайте выпьем за то, что с рыбами делают на рыбзаводе. И чтобы с нами этого никто никогда не делал.
Вера: Сема, откуда тебе знать, что с рыбами делают на рыбзаводе? Ты никогда в жизни физическим трудом не занимался.

Затемнение, шум моря.

Сцена 4

Возвращается мама с миской вареников, все накладывают. Опять все за столом.

Люба: Я маленькая была, мало что помню. А почему папа из Москвы сюда уехал?
Вера: Он маму полюбил.
Мама (предлагает всем вареники): Ваш отец был гениальным писателем, он столько книг издал. Он же лауреатом ленинской премии был! Он был очень, очень хорошим человеком. Мне без него...
Надя: Мама! Папа был романтиком и уродом. Он променял трехкомнатную квартиру в высотке на Котельнической на халупу в этой дыре! Почему он тебя в Москву не взял?
Мама: Так у меня же мама больная была, да и работала я здесь на рыбзаводе. А кто бы меня на работу в Москве взял?
Надя: А быть женой гениального писателя – это не работа?!
Мама: Наденька, вот я чувствую, что ты на меня за что-то обижена.
Надя: Да так, мелкий пустяк. Какой-то миллион долларов. Это – цена квартиры отца на Котельнической.
Мама: Наденька, тогда время другое было. Тогда и долларов-то не было.
Надя: Вот только не надо мне про время! Кто хотел, тот и тогда зарабатывал. Я на МБА училась с сыном одного журналиста-международника. Тоже типа писатель. Так его отец в те времена умудрился не только квартиру отхватить, но затарить ее антикварными картинами и иконами. Его жена и дети их потихонечку продают и горя не знают. И вся семья своего папочку покойного обожает.
Сема: Так давайте выпьем за отцов и дочерей, и матерей, и, детей, мать твою… за твою мать, Веруньчик.
Вера: Сема, тебе хватит.
Сема: Хорошо, ухожу. Пойду спать. (Уходит)
Мама: Я, пожалуй, тогда, тоже пойду отдохну, совсем устала. (Уходит)
Надежда: А ведь ей всего шестьдесят два.
Вера: А выглядит, как старуха.
Любовь: Не хочу быть похожей на нее в старости.
Вера: Не хочу стареть.
Надежда: А я вообще не хочу.
Вера: И я.
Любовь: Трое нас.
Надежда: Папа – сволочь. Обменял квартиру в высотке на Котельнической в Москве на дом в этой дыре ради своей прекрасной полуграмотной рыбачки.
Маша (отрывается от планшета): Ради бабушки?
Надежда: А кого же еще? Влюбился, курортный роман. Ему – далеко за сорок, ей еще восемнадцати не было. Все бросил и уехал сюда, в эту дыру. А та квартира сейчас бы миллион долларов стоила!
Любовь: Это мы уже слышали.
Надежда: Я цены в Москве знаю. Урод!
Антон: Прекрасная рыбачка… Даже не верится. Наша бабушка! Как время…
Вера: Сынок, не трожь время! Она сама виновата! Будто она когда-нибудь за собой следила. Кто помнит, чтобы она хоть раз сделала маникюр?
Сестры смеются.
Надежда: Я помню, когда я однажды приехала (когда я еще приезжала), так предложила ей сходить со мной к парикмахеру. Ты знаешь, что она мне ответила?
Вера: Что?
Надежда: Зачем? Я сама подрезаю, где секутся.

Сестры смеются.

Максим (поднимая голову): Прекрасная рыбачка… Откуда ты это взяла, тетя?
Надежда: Так он в одном из своих романов ее вывел. Так и называл. Где те романы? Его забыли, как прошлогодний снег.
Любовь: Я в интернете пыталась найти его книги, так и имени его там нет.
Вера: А был же знаменитым советским писателем.
Любовь: Зик транзит...
Надежда: Урод. Нет, чтобы оставить нам в наследство квартиру в Москве.
Вера: За миллион долларов…
Любовь: Давайте выпьем. Мир праху нашего отца, чтоб его.
Вера: За это пить нельзя.
Надежда: Тогда давайте выпьем не за него! Почему все пьют за кого-то? Почему нельзя выпить против кого-то!
Любовь: Предлагаю тост против нашего отца.
Вера: Поддерживаю. Будем голосовать?
Антон: Я против.
Максим: А я воздержался.
Вера: А у вас еще права голоса нет. Сидите в интернете, и сидите там.
Маша (отрываясь от планшета): Мама, здесь доисторический интернет. Он, наверное, был проведен сюда во времена Чехова.
Надежда: Нет, тогда интернета еще не было.
Маша: Ну и что мы тут делаем? Если тут интернета не было ни тогда, ни сейчас!
Надежда: Девочки, скажите своим мальчикам, чтобы они чем-нибудь заняли Машеньку.
Люба: Да, у нас два мальчика. Я даже представляю, чем они могут ее занять.
Надежда: Люба, не пошли! Пусть они отведут ее в интернет-кафе с быстрым интернетом.
Максим: У нас дома самый быстрый интернет в этом городе.
Маша: Все, приехали. Мама, куда ты меня завезла?!
Надежда: Машенька, не волнуйся, это ненадолго, мы скоро уедем.
Маша: Насколько ненадолго? Мама, я домой хочу!
Надежда: Черт бы побрал этот город! Черт бы побрал моего отца! Почему, почему, он не мог жить как нормальные люди!
Максим: Потому что он был писателем, тетя. Хватит уже…
Надежда: Писатель – это не оправдание. Он променял квартиру в центре Москвы на эту дыру!
Маша: Дедушка был писателем?
Любовь: Машенька, твой дедушка был писателем, одним из самых известных писателей полвека назад. Он влюбился в твою бабушку и бросил все ради этой любви.
Маша: Прикольно. Мама, почему ты мне ничего не рассказывала про дедушку и бабушку?
Надежда: Потому что твой дед был уродом. Обменял квартиру в центре Москвы…
Маша: Хватит уже про это, мама. А что, бабушка была красивой?
Вера: Хочешь посмотреть фотографии?
Маша: А где у вас компьютер?
Вера: Нет, в альбоме.
Маша: То есть?
Вера: Подожди, сейчас достану. (достает альбом с фотографиями).
Маша берет альбом в руки.
Маша: Офигеть. Как в сериалах. Улет, он же пахнет! (Листает альбом)
Любовь: У вас что, дома нет альбомов?
Надежда: Все в компе. А что?
Маша отбрасывает планшет, увлеченно разглядывает альбом, трогает его, нюхает.
Маша: А еще альбомы есть? Я возьму посмотреть, ладно?
Вера: Да.

Достает альбомы Маше, и та уходит с альбомами. Мальчики уходят с ней, помогая нести альбомы.

Вера: Ну, вот и занятие ребенку нашли безопасное.
Надежда: И ты туда же? Ладно, Любка.
Любовь: Почему если что, то сразу я виновата? Вы и в детстве на меня все сваливали. Сами нашкодите, а меня подставляете.
Надежда: А кого еще? Ты младшая, любимица, тебя не накажут.
Любовь: Люба, любимица, куда все делось… Это как тысячу лет назад было. Все ветром унесло после смерти отца.
Вера: Да, ветром унесло. Это ты хорошо сказала. Красивые платья, вкусные обеды, умных гостей за обедом. Давайте выпьем за нас, унесенных ветром.
Вера берет наугад книгу с полки, открывает и читает.
Вера: «Жизнь, по сути, очень простая штука и человеку нужно приложить много усилий, чтобы её испортить».
Любовь: А ты говорила, что гадание по книгам ерунда.
Надежда: Это папа написал?
Вера: Нет, Чехов.
Семен (входит): Во! Давайте выпьем за то, чтобы не испортить!
Вера: Ты же спать ушел.

Все наливают и выпивают.

Семен: Ну, не дошел. Дай я погадаю.
Выхватывает книгу, листает страницы и не глядя в книгу говорит:
Семен: Вот! Это для меня: «Если человек не курит и не пьёт, поневоле задумаешься, уж не сволочь ли он?»
Вера: Знаю, твоя любимая цитата из Чехова. Ты жульничал. Это не гаданье.
Семен: А на этот счет есть и другая цитата: «Честные не лгут, когда не нужно. Значит, когда нужно, то и не грех солгать».
Вера: Вижу, тебе очень нужно… выпить. И кончай своей эрудицией трясти здесь.
Семен: А нужно, так и нальем.
Наливает всем, пьют.
Вера: Все, Сема, уйди. Тебе теперь точно хватит.
Семен: Ухожу.
Уходит.
Любовь: Да, законченный урод.
Вера: Сема?
Надежда: Отец?
Люба: Нет, я про своего. Про Маурисио. Ты, Надя, не знаешь. А Верка знает. Я, когда совсем плохо было, бегала на переговорный узел, ей звонила. Вначале, пока сватался, все так красиво было. Он зимой через всю Европу ко мне на машине гонял! А когда я к нему приехала, как отрезало. Денег нет, чтобы на работу устроиться, язык учить надо. Он ко всему придирается, еще его мамочка сумасшедшая. Мы с Максимом, когда Маурисио на работу уходил, сидели обнявшись и плакали. А потом Максим сказал: давай вернемся домой, сколько ты будешь это терпеть. А потом он уехал, а я осталась. Думала, пойду работать, стану материально независимой, все образуется. Я вас еще не утомила?
Надежда: Я думала, у тебя там все в шоколаде.
Вера: В шоколаде! Да целую ночь плакала после каждого ее звонка! Она там, я – здесь. Помочь ничем не могу.
Любовь: Я все думала – пойду работать, будут свои деньги, смогу его приструнить.
Надежда: и что?
Любовь: За полгода выучила язык, получила грин карту, нашла работу…
Надежда: И?
Любовь: Деньги все уходят на еду и оплату коммунальных платежей по дому. Ничего не остается.
Надежда: В смысле? А его зарплата?
Любовь: Он говорит, что у него долгов много, надо выплачивать. А капризничает, как прежде. То посуда недостаточно вымыта, то еда недостаточно вкусная. У меня один выходной в неделю, остальные дни работаю по десять часов. У нас все иностранцы так работают. И все хозяйство на мне.
Надежда: Так брось его к чертовой матери!
Любовь: У меня гражданства еще нет. Разведусь – потеряю все. Все мучения и пахота – насмарку. Вернусь голой домой.
Надежда: Да у меня такой же! От национальности не зависит. Приехал из тьмутаракани. Думала, когда в дом брала, хоть благодарен будет. Ни фига! Деньги сосет, ни хрена не делает. Раньше мне его не тяжело содержать было, когда дела шли в гору. А теперь… Бизнес тухнет, знаю, что скоро все накроется. Монополизация идет, мелкие компании все разоряются. Я, как говорится, в тренде. Время мое сочтено.
Вера: Здесь то же самое. Приходят москвичи, все скупают. Магазины сетевые. Рестораны сетевые. Гостиницы сетевые. Я тоже сеть создала, но она – малюсенькая. Где мне с ними тягаться. А теперь, когда еще и мэра Москва нам посадила… Прожить могу – шиковать уже не получается.

Три сестры сидят молча.

Любовь: Давайте выпьем, что ли?
Надежда: За что?
Вера: Или против чего?
Молча выпивают. Тихо сидят.
Надежда: Пойду посмотрю, что там мама.
Вера: Пойду своего проведаю. Что-то он затих.

Уходят. Входит Максим.

Максим: Я думал, все ушли.
Любовь: И поэтому зашел?
Максим: Как жизнь, Люба?
Любовь: По-разному. А у тебя?
Максим: Неплохо. Зарабатываю понемногу.
Любовь: Я знаю, Вера мне говорила. Не рано ли, учебе не помешает?
Максим: Лишние деньги никогда не помешают. Жить на что-то надо.
Любовь: Мог с нами жить.
Максим: Не начинай.
Любовь: Я тебе подарки привезла. Еще чемодан не распаковала.
Максим: Спасибо.
Любовь: Я по тебе скучаю.
Максим: Не начинай.
Любовь: Пойду посмотрю, как там мама.
Максим: Я тут выпью чего-нибудь?
Любовь: Конечно. Я в дьюти фри купила всякого вкусного спиртного. Наливай. (уходит)
Антон заходит. Оглядываясь.
Антон: Ну что, можно?
Максим: Я уже налил.

Заходит Сема.

Сема: А мне налить? Пока этих ведьм нет. Ведьмы на метлах слетелись на шабаш со всего мира…
Пьют украдкой.
Сема: Еще наливай.
Входят Вера, Надежда и Любовь.
Вера: Это что такое! Семен, тебе хватит. А вам двоим и тем более. А ну марш по кроваткам.
Максим: Дамы, а метлы вы свои где поставили?

Мужчины фыркают.

Любовь: Максим, я же свою метлу могу взять, где поставила, и тебе по заднице надавать ею.
Максим: А еще преврати меня в жабу, чтобы меня девушки не любили.
Любовь: Я не могу превратить тебя в то, что ты уже есть!
Надежда: Ребята, брейк. Всем хреново. Не надо усугублять. Все эти семейные слеты такой анахронизм. Юбилей отца. Он же умер. Я понимаю, если бы мы на мамин день рождения съехались.
Любовь: Точно! А я-то думаю, чего это мы все сюда приперлись. Помнила, что чего-то забыла.
Сема: Так за это же надо выпить! Мама, идите за юбилей вашего ангела выпьем!
Входит мама.
Мама (суетясь, нервно): Какие же вы у меня молодцы, что вспомнили, что приехали, что отца своего не забываете. Как же я вас всех люблю. Какие же у меня прекрасные доченьки. Ангелы, дети ангела.
Вера: Но на метлах.
Все хихикают.
Мама: Что?
Вера: Ангелы на метлах.
Мама: О чем ты? Я не понимаю вас. Я чувствую, что вы несчастливы, но не понимаю...
Сема: Все, хватит. Всем наливаем. Все пьют за юбилей. Кому еще подлить? Вам что налить?

Сема суетится вокруг гостей.

Вера: Давайте серьезно выпьем за отца. Я его лучше всех вас помню. Он был хороший человек, хотя и странный.
Максим: А кто из нас не странный?
Любовь: Это мы от отца унаследовали. Странность. Я бы назвала эту странность свободой, свободой мысли, чувств…
Вера: Согласна. Свободой веры, надежды и любви.
Надежда: Если серьезно за отца пить… Я, возможно, потому и ненавижу его так, что завидую. Вот как он мог все бросить, не думать о бренном, просто жить как птица. Я так не могу. Как можно жить, не думая о деньгах?!
Сема: Я могу.
Вера: Это потому что я о них за тебя думаю. Хотя, ты знаешь, Надь, порою так хочется все бросить, найти себе прекрасного моряка лет так восемнадцати и уплыть с ним в синее черное море.
Сема (без эмоций): Это ты брось…
Мама: Девочки, ну почему вы… Мы же хорошо жили…
Вера: Вы точно хорошо жили, что после смерти отца ни копейки не осталось.
Мама: Но деньги же не главное…
Надежда: Деньги не главное?! А что тогда главное?!
Максим: Может, любовь?
Люба: Любовь тоже считает, что без денег хреново.
Мама: Девочки, доченьки, но ведь есть же… Ну как же… Вот ваш папа говорил, что деньги дельфинам не нужны, а дельфины умнее и счастливее нас. Значит и нам надо, как дельфины… в море плескаться и радоваться… Я уже не помню точно, он красивее говорил, а я все перевираю…

По мере того как она говорит, все по очереди выходят из комнаты, доставая сигареты и предлагая друг другу. Шум моря. Потом уходит и мама, продолжая бормотать.

Сцена 5

Надежда на авансцене копается в сумке. К ней подходят Максим и Антон.

Антон: Макс, давай.
Максим: Тетя Надя?
Надежда: Да, мальчики.
Максим: Вы любите искусство?
Надежда: Заход издалека, настораживает. Давай поконкретнее.
Максим: Вот там картины в прихожей. Вам они нравятся?
Надежда: Мне нравится все, что приносит деньги. Они приносят деньги?
Антон: Не очень.
Макс: Антошка, ты же сказал, чтобы я вел разговор.
Надежда: Так, медленнее. Чьи это картины?
Антон: Мои.
Надежда: Понятно.
Максим: Что вам понятно? Антон – талантливый художник! Если картины не приносят денег, это еще ничего не значит! Вы и такие, как вы… Нельзя все мерить деньгами! Ведь есть в мире ценности выше денег! И вообще, вы как денежная плесень, приехали, и все заразили! И все мы тут как недельный хлеб, все в вашей плесени!
Максим убегает.
Антон, медленно уходя за ним: Макс, ты сильно мне помог.
Надежа в пустоту: Мальчики, я же… Ладно, творчество – не профессия.
Мама входит.
Мама: Не могу уснуть, Наденька. Все думаю о вашем отце. В это время он обычно работал, а я сидела на кухне и тихонечко песни пела. Он любил работать, когда я пою. Я много украинских песен знала, и русские тоже.
Входят Вера, Семен и Люба. Убирают сигареты.
Вера: А я помню, как мама пела. Далеко где-то в доме, как будто ветер в трубе печки. У нас же печка была в старом доме. Помните?
Надежда: Ага. Проще было покончить жизнь самоубийством, чем ту старую гадкую печь разжечь. Холодно, сыро, а печь не разжигается.
Вера: да. Папа орет, мама плачет.
Надежда: Ветер воет. Я с тех пор камины ненавижу. У меня на даче ни одной дровяной хрени, все удивляются.
Мама: А я помню совсем иначе…
Люба: Да, я тоже помню, что зимой было очень холодно, все время холодно. Я, наверное, поэтому и в теплые страны подалась. Думала, в Италии всегда тепло. Зашибись! Там зимой такой колотун! Отопление дорогое, уходишь на работу – выключаешь. Приходишь усталая, а дома – мороз. А иногда и снег выпадает, по горным дорогам уже фиг проедешь. В доме темно и холодно, и никуда нельзя сбежать.
Мама: А я помню совсем иначе…
Сема: Давайте выпьем за тепло.
Вера: Сема, иди спи. Тебе больше нельзя.
Сема: Так праздник такой. Твои сестры все слетелись, ой, съехались в кои веки.
Вера: Это моя проблема, а не твоя. Иди спать, сука.
Сема: Ну, семантически я не сука, а кобель.
Надежда: Откуда ты таких слов понабрался – семантически?
Вера: Так у него высшее гуманитарное образование. Он – учитель литературы недоделанный.
Сема: Я стараюсь не вспоминать об этой темной стороне моей биографии. Я – водила, курьер и алкоголик. Извольте любить меня таким, как есть.
Любовь: Сема, мы знаем, что ты такое. Кончай себя рекламировать. Иди спать.
Мама: Любочка, Верочка, Сема…
Сема раскланивается и покорно уходит.
Надежда: Хотела спросить тебя, Люб, как ты его терпишь, да осеклась. Мой такой же, только без высшего гуманитарного образования. А без мужика тяжело, блин. Мать, отец наш он что, и в старости мужиком был?
Мама: О чем ты?
Надежда: О сексе, вестимо. Он что, в постели хорош был?
Мама: Надя, Наденька… Дочка…
Любовь: Мама, не уходи от ответа. Этот вопрос меня остро беспокоит. Как оно со стариками? Уйду от своего Маурисио, перспектива только старика найти.
Надежда: Мам, расскажи. Не стесняйся, детей нет.
Мама: Как вы можете, он же ваш отец…
Вера: Мам, вот ты все время мне об отце рассказываешь, но не слова о том, что вы делали в постели. И как оно было?
Маме плохо, она мечется: Девочки, доченьки…
Надежда: А я так бьюсь об заклад, что у него и любовницы были, раз он в таком возрасте на молоденькой женился. Знала я одного…
Мама хватает ружье со стены. Все встают.
Мама: Я сегодня весь день вас слушаю. И чем дальше слушаю, тем хуже мне становится. Все бессмысленно. Все напрасно. Зачем мы с вашим отцом жили? Мы сделали вас несчастными. Вот ведь все друзья от вашего отца отвернулись из-за меня. Они говорили, не надо. Ты с ума сошел. Все говорили, что не надо нам было быть вместе. И вот, этот, известный писатель, что и сейчас в телевизоре, он приезжал к нам. И они заперлись с ангелом в кабинете, а я подслушивала, прости Господи. И он говорил, что мой ангел жизнь из-за меня угробил. И что убить меня мало. И вы то же самое говорите. Может, это грех мой, что я вашего отца полюбила и совратила. Я всем приношу только горе. Надо искупать грех.

Выстрел. Темнота. Шум моря.

Включается свет. В комнату вбегают Сема, Максим и Антон и Маша. Все бросаются к маме. Она жива и невредима, сидит сжавшись на полу. Портрет Чехова прострелен. Сема хватает ружье.

Маша: Надо же, Чехова застрелили.
Максим: Ба, а ты неплохо стреляешь.
Вера: Сема, блин, почему ружье выстрелило?
Сема: Так это ради безопасности.
Вера: Выстрелило ради безопасности?
Сема: Так еще лет двенадцать назад в лихие девяностые я его зарядил, чтобы если бандиты…
Вера: Сема, ты хочешь сказать, что все время пока Антошка был маленьким, на стене висело заряженное ружье?
Сема: Так это ради безопасности.
Люба: Прекратите! Мама…
Мама сидит тихо, зажавшись, на полу, качается.
Люба: Мама, прости нас.
Мама: За что? Так вы ж не виноваты, я во всем виновата. Я не должна была…
Любовь садится, обнимает маму: Должна была. Потому что любовь – это главное. Я так считаю. И вообще, что бы некоторые Максимы ни думали, я по любви замуж выходила. И ни о чем не жалею. И тебе не надо. Не всегда складывается, как мечтается, но все равно. И вообще. И хрен с ним.
Максим: Люба, ты удивительно красноречива.
Любовь: Не начинай, Максим.
Максим: Мама, я не это имел в виду. Я… люблю бабушку. И Веру. И гада Антошку. И Сему. И… тебя. Мы же одна семья, которая несчастлива одинаково.
Сема: Спасибо, друг. Может, выпьем за это? А то все эти нервы…
Люба прижимается к Максиму и матери, Вере, Антону, и Семен мечется между столом с бутылками и семьей, затем прижимаются к ним.
Надежда: Мать, передай ружье. Теперь моя очередь стреляться. Вы тут все одна семья. А я?
Маша: Ма, так у тебя же есть я, ты что, забыла?

Маша прижимается к Надежде. Затемнение. Шум моря.

Сцена 6

Все сидят или стоят на сцене. Надежда сидит, у нее на коленях спит Маша. Антон и Сема дремлют, прижавшись к Вере. Максим и Люба сидят вместе. Ружья на сцене нет, только простреленный Чехов.

Надежда: Мам, не сердись.
Мама: Так я ж…
Надежда: И не перебивай. Я что хочу сказать… Что Любка правильно сказала. Мы все тебя любим. И отца. И поэтому приехали на его юбилей.
Мама: Наденька, так квартира же…
Вера: Мы уже новых накупили. Правильно, девочки? А кто не накупил, еще купит.
Надежда: Что-то типа этого. Знаете, что я думаю. Маме просто внуков не хватает. Наши все выросли, вот ей и заняться нечем.
Любовь: Смешно, что ты про это заговорила.
Все хором: Что?!
Любовь: Не бойтесь. Я оставлять не собираюсь. За этим и приехала, здесь дешевле.
Вера: Люба, ты…
Мама: Любочка!
Надя: Ты хочешь сказать…
Максим: Мать, ты что, беременна?
Антон и Сема подскакивают, Маша продолжает спать.
Любовь: Да, не нарочно. Так получилось. Как раз думала: лететь, не лететь. А тут полоски эти на тесте, вот и купила билет.
Максим: А я беспокоился, что ты по мне соскучилась.
Антон: Макс, сейчас не совсем удачный момент для… сам понимаешь…
Сема: А я что-то не понимаю. Почему все такие грустные? Это же радость. И повод выпить.
Вера: Кстати, Любка, куда ж ты так пьешь?
Любовь: Так я тебе и объясняю. Оставлять не собираюсь. Только не от этого урода. И куда мне, я только работу нашла. А он содержать нас с ребенком не будет, это точно, поверьте мне. А на девчонок с малыми детьми, которые у нас пашут, я насмотрелась. Спасибо, не надо. Зачем я вообще про это заговорила.
Семен: А это судьба. Вер, мам, скажите, что дом у нас большой, что всем места хватит, и для Любы, и для ее итальяныша.
Антон: А почему сразу мальчик? Я сестренку хочу.
Вера: А ты тут вообще при чем? Какая сестра?!
Антон: Двоюродная. Итальяшечка. Смугляшечка. Мам, давай ее к себе возьмем.
Вера: Так, медленно. Во-первых, пол ребенка еще не известен.
Антон: Я сестру хочу!
Вера: Во-вторых… (Замолкает надолго).
Мама: Девочки, Любочка… Я… Ты же сказала, что не жалеешь, что мы с Ангелом тебя родили… Или жалеешь?
Люба обнимает мать: Мам, не жалею.
Мама: Ну вот, и ребеночку твоему тоже родиться хочется. Я так понимаю. Если женщина забеременела, значит, кому-то родиться хочется. Я же вас не нарочно рожала. Просто так получалось… А я радовалась каждый раз. А ангел мой смеялся, говорил, зачем нам столько девчонок. Но он любил вас… по-своему. А теперь у нас одни мальчишки… И те уже выросли.
Вера: Короче, мама хочет сказать, Любка, оставь ребенка. У нас дом большой, всем места хватит.
Мама согласно кивает.
Надежда: Места будет еще больше.
Вера: В смысле?
Надежда: Я твоего в Москву забираю. Папин ген монетизировать.
Антон пытается встрять в разговор.
Семен: Эээ… Что ты там с моим сыном собираешься делать?
Надежда: Объясняю для особо одаренных с высшим гуманитарным образованием. Антоше единственному из нас достался папин ген таланта. Папа свой талант просрал, в смысле, эгоистически не монетизировал. Но у нас в семье остался его ген. Антон.
Антон: Тетя…
Максим: Брата не дам монетизировать. Он мне живой нужен.
Надя: Макс, отвянь! Я как лучше хочу. Пусть рисует, что хочет. Я не собираюсь его музе на горло наступать. Я его просто промотирую.
Антон: Про… что?
Вера: Надь…
Надежда: Всем молчать. Объясняю мой план. Для начала мы Антона пристроим в высшее художественное учебное заведение, лучше иностранное. Их куча в Москве. Потом приобщим к тусовке художников, организуем выставки в нужном месте. Вопросы?
Маша: Антошка со мной в комнате жить будет?
Надежда: Размечталась. У нас же комната для прислуги есть. А уборщица приходящая, там не живет.
Маша: Ну все равно в одной квартире.
Надежда: Мальчика не совращать, не портить. Он – носитель гена. Понятно?
Маша: Я ему носки гладить буду.
Сема: За это надо выпить!
Вера: Все! Дети, и ты, Семен, все по кроватям. Дайте взрослым спокойно пообщаться.
Максим: Вы только низенько летайте, а то радары засекут.
Сема с Максимом хихикают, уходят в обнимку. Антон и Маша стоят у кулисы, разговаривая между собой.
Мама: Я тоже пойду лягу. Утром встану, сделаю завтрак, чтобы когда вы все проснетесь… Я блинов напеку, хорошо?
Антон, оборачиваясь: Ура, блины!
Вера: Гостям только оставь, ген прожорливый.
Мама, Антон и Маша уходят. Затемнение, шум моря.

Сцена 7

Вера, Надежда и Любовь разливают по бокалам. Антон выходит на авансцену и садится так, чтобы его не видели взрослые. Появляется Максим и видит Антона.

Максим: Давно тут прячешься?
Антон: Нет, они про деда рассказывают. Я шел в туалет и стало интересно.
Максим садится рядом с Антоном и слушает.
Вера: А помните, как отец учил нас разговаривать с дельфинами? Как мы часами сидели у моря и мысленно их звали? И они приплывали.
Надежда: Если просто так посидеть пару часов у моря, дельфины рано или поздно приплывут. Их тут пруд пруди.
Любовь: А я верила, что это мы их вызывали. Я им даже имена давала.
Надежда: Ну, может, может, мы их и вызывали. А, может, и нет. Не знаю. Я уже ничего не знаю!

На сцене появляется Машенька.
Маша: Ма, а мальчики вас тут подслушивают.
Маша, а за ней Максим и Антон, входят в комнату.
Надежда: А ты не ябедничай.
Вера: Мужики, выпить хотите?
Ребята переглядываются. Откуда ни возьмись появляется Семен.
Семен: Хотим.
Вера наливает.
Вера: А еще я помню, как мы втроем с отцом бегали ночью купаться тайком от мамы.
Любовь: Без меня!
Надежда: Еще бы! Если бы мама узнала, она бы нас всех ремнем выпорола, включая отца.
Вера: Мы входили в море, крепко держась за руки, чтобы не потеряться. И не отпускали рук ни в коем случае, пока не выйдем на берег.
Надежда: А пойдемте сейчас купаться на море!
Маша: Крепко держась за руки!
Антон: Я за. Пойдемте!
Семен: Искупаемся, потом выпьем.
Любовь: Крепко держась за руки…
Максим берет Любовь за руку. Первым выбегает Антон, за ним выходят Любовь и Максим, дальше Семен.
Маша: Ма, а мне прямо в пижаме идти в море купаться?
Надежда: Машка, отвянь!
Уходят Надежда и Маша. Вера остается последней, берет книгу с полки и читает.
Вера: «Ты хочешь спросить, что такое жизнь? Лучше спроси, что такое морковка. Морковка — это морковка, и больше ничего о ней неизвестно».
Закрывает книгу и уходит. Все ушли. Шум моря.