Рецепт на смерть

Только я зашла домой, как видеофон затрезвонил. Я прошла в гостиную и ответила на звонок.

– Милая, – на экране появилось озабоченное лицо мамы, – ты в курсе, что Мише выписали рецепт на смерть?

– Когда? – я медленно опустилась на стул.

– Сегодня он был на очередном медосмотре, а там, как обычно, ты знаешь, такие толпы...

– Когда он должен погасить свой рецепт? – перебила я словесный поток мамы.

– Кажется, до конца следующей недели. Он позвонил Вале после медосмотра, а она уже мне…

– А ведь ему еще нет и шестидесяти!

– Да, дорогая, он еще не слишком старый, но у него нашли ОСБ. На последний день врачи дадут ему отдельную палату. Ты хочешь проводить его? Лучше записаться уже сейчас. Места в палате немного, не все поместятся. Правда, обещают онлайн видеоконферецию… 

– И он уже решил, когда воспользуется рецептом? – снова вклинилась я в поток маминой речи.

– Так поэтому я и звоню тебе! Он посоветовался с Валей, потом со мной, и мы решили, что самое подходящее время для прощальной трапезы и последнего дня – это суббота. Как раз у всех выходной и все смогут собраться. Трапеза будет в десять утра. Что-то мы заговорились, а мне еще стольким нужно позвонить! Так что не опоздай! Будут все! Целую, милая! – с громким чмоком мама отключилась.

Я смотрела на темный экран видеофона и чувствовала, как меня накрывает волна отчаяния. Дядя Миша, мой любимый дядька, младший брат мамы и тети Вали, невысокий плотный шутник и постоянный балагур. После внезапной смерти своей жены, он продолжал шутить и веселить всех.

Вечный оптимист, который уйдёт теперь из жизни? А ведь он её так любит! Даже не верится, что он болен. Это какая-то ошибка!

Я набрала номер дяди Миши. Короткие гудки. Абонент занят.

Кто-то перехватил его раньше меня. Я нервно заходила по комнате. Нужно что-то придумать, что-то сказать, чтобы остановить его от роковой ошибки. Да, ошибки! Папа же прожил дольше положенного ему по рецепту срока.

Рецепт на смерть — обязательный пункт в медицинской страховке каждого гражданина. Плановый медосмотр проходит каждый год. Если находят малейшие отклонения в здоровье, которые неизлечимы современными способами, медики ставят диагноз ОСБ и выписывают рецепт на смерть. Каждый рецепт имеет свой срок гашения. Обычно человеку дают две недели, чтобы завершить все дела и проститься со всеми. В последний день срока действия рецепта традиционно устраивают прощальную трапезу, а затем человек уходит из жизни в больнице, которая указана в его страховке.

Можно погасить рецепт и досрочно, если человек одинок. Также рецепт выписывают тем людям, которые уже не могут зарабатывать себе на самостоятельную жизнь.

В нашем обществе больше нет дряхлых стариков или неизлечимо больных. Нет инвалидов. Современная медицинская диагностика на очень высоком уровне, да и профессионализм медиков тоже. Мы можем точно определять любые отклонения от нормы на самых ранних сроках. И от этого, несомненного, выигрывает всё общество. К тому же, безболезненный уход из жизни по рецепту избавляет от ненужного страдания больных или старых людей. У нас гуманное общество. Все расходы по гашению рецептов, проведению последнего дня и расходы на похороны берёт на себя государство. И это действительно существенная помощь! Ведь жить сейчас очень дорого! Столько соблазнов! Так что многие начинают работать уже в детстве.

Я еще раз набрала номер дяди Миши, но безуспешно. Мыслями вернулась в прошлое.

Весна уже отшумела. Когда вся природа ожила в том году, мне захотелось умереть. Это было трудное время. Я рассталась с человеком, которого сильно любила и надеялась создать с ним семью. А он сказал мне, что наша встреча была ошибкой. Как может быть ошибкой совместная жизнь на протяжении нескольких лет? Как может быть ошибкой всё то, что у нас было? Всё то, что нас связывало? Эти слова уничтожили что-то внутри меня. Эти слова и глаза, которые тогда так неожиданно посмотрели на меня с равнодушием. В тот момент моим желанием было умереть. Так невыносимо больно мне никогда раньше не было. Моё сердце разбилось на мелкие осколки. И я ушла в работу с головой. Даже спала на работе. Потому что боялась идти в пустую квартиру, где всё напоминало о невозможном теперь будущем.

А потом улыбка и дрожащие губы мамы на экране видеофона: «Твоему отцу выписали рецепт на смерть. И он еще не решил, когда им воспользоваться. Ты же поговоришь с ним? Скажешь, чтобы не затягивал со своим решением?»

Я думала, что умерла в тот день, когда от меня ушел мужчина. Но я ошибалась. После слов мамы я поняла, что всё поправимо. Всё, кроме смерти. И тогда я захлебнулась беззвучным криком. Как будто морская волна накрыла меня с головой, а я не справилась, и пошла ко дну.

В тот же день я уволилась с работы. В наше время нельзя уволиться в один день, но я смогла. И не спрашивайте, чего мне это стоило. Отказалась от квартиры, в которой жила, и переехала к родителям в маленький шахтерский поселок. Кажется, впервые в моей жизни, я поступила действительно правильно. И я не жалею о том, что сделала. Потому что я провела время с родными людьми. Как будто моё детство вернулось. И я снова стала маленькой. Мы с родителями многое вспоминали. Много смеялись и разговаривали обо всём. Обо всём, кроме рецепта и срока его погашения.

Мама ждала, когда папа что-то решит и, не выдержав, причитала, что он не успеет погасить рецепт вовремя. Папа улыбался и отвечал ей, что он не будет гасить свой рецепт и умрёт здесь, в своём доме. Мама не сдерживала слёзы и говорила, что он не знает, когда умрёт и его агония может продлиться долго.

«Я этого не вынесу!» – с такими словами она вышла из комнаты. Папа сидел в кресле у окна, я – у него в ногах на полу. Когда мама вышла, я спросила у него:

– Я понимаю, ты ещё не дожил до возраста смерти и поэтому хочешь жить дальше. Но у тебя нашли ОСБ! Не лучше ли уйти сейчас, по рецепту, чем ждать в мучениях, когда придет смерть от болезни?
 
На что тот ответил с улыбкой:

– Ты ещё молода и не ценишь этих мгновений, когда можно дышать. Каждый раз глядеть на небо. Каждую секунду видеть перед глазами твою мать. И тебя, конечно, тоже. У меня остались незаконченные дела. Я не могу уйти по рецепту.

– Но ведь до конца срока действия рецепта еще целых две недели! За это время можно доделать все незаконченные дела!

– То, что хочу доделать я, потребует больше положенных мне двух недель. Я хочу еще раз увидеть, как наша любимая поляна покроется сон-травой. Лечь среди цветов на землю и посмотреть в небо. Помнишь, как мы с тобой лежали там, когда ты была маленькой, и разглядывали облака?

– Папа… – я еле сдерживала слезы, – но ведь до сон-травы почти год! А у тебя рецепт на руках.

– Я не хочу использовать его, – папа вздохнул и посмотрел в окно. – Знаешь, человечество зашло слишком далеко в своих играх с законами мироздания. Ты не задумывалась, почему у нас сейчас многим ставят диагноз ОСБ?

– У нас совершенная медицинская диагностика и новая программа безболезненного ухода из жизни.

– Вот именно, безболезненного… А ты не думала, что всё это не входило в замысел Создателя?

– Папа, к чему ты ведёшь?

– Я думаю, как живет сейчас общество, не всегда было правильно.

Папа ушел из жизни тихо. Мы с мамой были дома и даже не заметили, когда он покинул нас. Ещё минуту назад все вместе сидели и вспоминали, как лежали сегодня на нашей поляне, среди мохнатых цветков сон-травы, и смотрели на облака. Папа молчаливо кивал головой и улыбался. А потом нас привлекла радуга за окном. Мы с мамой подскочили к окну, восторгались яркостью и целостностью дуги. Когда мы отвернулись от окна, папа уже умер. Он пережил срок действия рецепта на целый год. Целый год смеха, посиделок за беседами до самой ночи и заботы о больном. Да, болезнь забрала его, но и дала нам время на проявление любви и поддержки. И теперь всё это сохранится в моей памяти.

– Есть плюсы в том, что ты уходишь не по рецепту. Ты уходишь в окружении тех, кого любишь, и именно тогда, когда приходит твой час, – говорил мне папа. – Не сожалей о том, кто уходит. Смерть – это всего лишь дверь в другое место, где мы снова встретимся. А жизнь будет продолжаться. В этом и есть её прелесть.

Слезы покатились по моим щекам. Перед глазами стоял маленький букетик сон-травы, который я положила к папе в гроб.

Да, прошло время после ухода из жизни папы. Я снова вернулась в мегаполис. Снова работаю в крупной корпорации. Мои дни заполнены работой. Я прихожу домой только поспать. Мама предлагала мне остаться и жить вместе, но я не смогла остаться. Без папы этот дом стал мне чужим. К моему удивлению, мама перенесла смерть папы легче. Она ответила: «А что ты хочешь? Я ведь тоже немолодая. И смерть пристально следит за мной. Я это знаю и не хочу терять время, которое мне осталось».

Мама активно занялась общественной деятельностью у себя в поселке. Помогает другим в трудных ситуациях. Я тоже живу и работаю. Да, жизнь действительно продолжается, как и говорил папа.

До субботы я так и не смогла связаться с дядей Мишей. Позвонила поздно маме и та, зевая в экран видеофона, сонно сказала: «А ты чего ждала? Ему нужно многое сделать – выбрать место для захоронения, прощальный костюм, продумать сценарий прощания и многое другое. Хорошо ещё, что мы с Валей ему помогаем. Да и то пришлось нанять специалистов! Приезжай в субботу, там и увидишься, и поговоришь с ним». На этом я прекратила свои попытки связаться с родным дядькой.

В субботу я проснулась рано, путь мне предстоял долгий. Как добиралась, даже не помню, так сильно волновалась и постоянно вела мысленный диалог с дядей Мишей. Искала всё новые и новые доводы, чтобы убедить его жить дальше. Когда я поднялась по лестнице на нужный этаж, то увидела, что дверь в квартиру распахнута настежь. Я зашла внутрь: «Есть кто дома?»

Из кухни слышались голоса мамы и тети Вали. Выглянул дядя Миша и обрадовался мне:

– Заходи, племяшка, скорее! Что ты топчешься на пороге, как не родная? Ты пришла раньше остальных, мы уже почти закончили, заодно и поможешь!

– Дядь Миш, подожди! Я много думала о том, что тебе выписали рецепт. И хочу узнать. Ты сильно страдаешь? Ты себя плохо чувствуешь? Тебя постоянно мучает боль?

– Да, как сказать… Физически я чувствую себя как обычно. Ну да, что-то побаливает, но я же не молодой уже, чтобы ничего не болело, – дядька весело хохотнул. – Да и врачам виднее, что у меня там внутри.

– Но ты же не дряхлый и полоумный старик! Тебе еще жить и жить!

– Я понимаю, что ты переживаешь. Когда мне выписали рецепт, я тоже сначала был не в себе. А потом у меня было время хорошо всё обдумать. Ты же знаешь, Маша моя, вот уже год будет, как ушла. И с детьми у нас не получилось. Я живу один. Собственно, жизнь моя не та, какой была при Маше. И меня здесь ничто и никто не держит.

– Подожди! – перебила его я. – А как же жить ради самой жизни! Жить, чтобы радоваться каждому мгновению жизни! Папа ведь отказался от рецепта.

– Сергей очень любил жизнь. Он наслаждался ею, ценил и благодарил всё, что у него было. Поэтому он отказался от рецепта. А я боюсь, что у меня так не получится. Я не смогу тихо уйти или стойко переносить боль. К тому же твой отец был не одинок, у него были вы с Лилей.

– Хорошо. Но неужели у тебя не осталось дел, которые задержат тебя здесь? Неужели ты не хочешь пожить еще немного? К тому же, ты не одинок, у тебя есть мы.

– Ты не первая, кто говорит мне такое. Кто пытается удержать меня на этом свете. У Маши есть племяш, тоже Серёгой зовут. Так он с того самого дня, как мне выписали рецепт, каждый вечер звонил и доказывал мне, что жить нужно ради жизни. Как будто я сам всего этого не знаю. Эх, молодо–зелено!

– Значит, ты уже выбрал.

– Да, я уже всё решил. Я всегда любил жизнь, но после смерти Маши я понял, что жизнь без неё, мне не нужна. Я уже пожил, можно и дальше идти.

– Мишаня, где у тебя большое блюдо? – прокричала из кухни мама.

– Сейчас иду, Лиличка! – потом он посмотрел на меня и улыбнулся. – Не смотри на меня так. Лучше пойдём, поможешь.

И он увлёк меня на кухню, где мне поручили порезать хлеб. И я отрезала тонкие ломтики от больших буханок и наблюдала, как мои родные шутили и тут же дружно смеялись над своими шутками.

Я смотрела на них и размышляла, что же такое этот рецепт для людей? Является ли он актом милосердия или же это грубое вмешательство в естественный ход жизни? Желание избавиться от лишних хлопот? Я знаю, что в человеческом обществе всегда избавлялись от домашних животных, старых или больных. Когда ты болен и страдаешь, но не можешь умереть сам, то это милосердно – избавить кого-то от мучений и дать спокойно умереть. А если ты просто стал дряхлым и немощным и не можешь справиться с работой? Неужели нельзя дать такому человеку умереть самому среди родных?

Наше общество значительно оздоровилось и омолодилось. Медицинские службы делают своё дело. И родственники не тратят своё время на уход за больным или опеку над стариком. Так что же всё-таки это такое – рецепт на смерть? Это акт милосердия, когда сам больной или старый человек решил, чтобы ему помогли уйти из жизни. И акт бездушия, когда сам больной не хочет уходить, а всё его окружение ждёт, когда же он уйдёт.

А может быть это в любом случае акт бездушия? Даже когда больной сам просит и умоляет его убить? Ведь он не хочет больше мучений, не хочет больше боли, хочет уйти легко и быстро и требует, чтобы его убили. Да, убили. Ведь убийство – это когда другого человека лишают жизни. И значит, медики становятся убийцами. А родственники – сообщниками этого убийства. Ведь люди не решают, когда и кому нужно уходить. Всё, что задумано Создателем и должно исполняться Создателем. Уж, по крайней мере, это его воля присылать смерть и избавление от страданий. Как понять, права я или нет?

От дальнейших размышлений меня оторвали. Стали подходить гости. Все шутили и смеялись, делились последними новостями. А я смотрела на них и на дядю, который вел себя как обычно. Как будто завтра у него будет ещё один день среди нас, живых. И я ощутила, как в горле сжимаются слёзы в тугой комок. Только бы не заплакать, ведь это серьёзный проступок на прощальной трапезе! Сегодня мы все должны смеяться. Но шутить или смеяться мне совсем не хотелось. Хотелось разреветься в полный голос по всему тому, что уходит вместе с дядькой. Я стиснула зубы и закрыла глаза. И почувствовала, что на меня кто-то пристально смотрит. Я обернулась и увидела молодого человека. Мы глядели друг на друга, и мне казалось, что вся суета и шум, и даже моё отчаяние, отступают. Время остановилось и всё, что сейчас происходит, не имеет никакого значения. Я не могла оторваться от этого взгляда. Он наполнял меня силой и уверенностью.

– Гости дорогие, а теперь пожалуйте все к столу! – скомандовал тамада, и я вздрогнула. Потеряла из вида того, единственного, который, казалось, понимал, что творится у меня в душе. Вокруг шумели и рассаживались по своим местам гости. Прощальная трапеза началась.


Рецензии
Квинтэссенция либерального освобождения от Бога.
Сегодня читается особенно жутко.
Жму зелёную.

Борис Миловзоров   28.03.2023 16:56     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.