Сердце в перьях. Глава 3

Глава 3,
В которой я понял, что должен Его защитить

       Рет всё чаще бредил своими сказками, был самый большой романтик в мире, если этакое слово можно подобрать по отношению к нему и его «романтической» натуре. Всё время происходили какие-то странные случаи, которые иначе как «чудеса», нельзя было назвать.
       Вот, например, сегодня… Прошу, дослушайте до конца!
       Я сидел за столом и ел эту проклятую кашу. Липкая гадость перетекала с тарелки в ложку, а после медленно отправлялась в рот. Проказник-птенчик сидел где-то поблизости, я не видел его, но незримо чувствовал присутствие. И тут он сорвался с места, спикировал и полетел мне навстречу. Он остановился напротив тарелки, со знанием дела заглянул туда, точно оценивая, какую такую гадость я употребляю, а после осмелел и поставил лапку на край.
-Кыш! А ну, отойди! – тут же выпалил я, шокированный его выходкой, - Убери грязные лапы от тарелки! – к слову, они, действительно, были такими – все в земле. Опять в цветах рылся!
         Птенчик склонил головку, после заглянул в глаза, спрыгнул, сел в пяти сантиметрах рядом.
-Ишь, придумал, что… Ты голоден?
         Он покачал головой. Иногда Рет был неразговорчив.
-Приснилось что?
-Нет.
         Кажется, просто не в духе.
         Я взял со стола кусок хлеба и уже отправил его в рот. В течение секунды на нём оказался Он. Я чуть не заорал.
-Ты что творишь?!
         Птенец сидел на краюшке хлеба и сверлил меня своим почти человеческим взглядом.
-Не гипнотизируй!
          Он опустил глаза.
-Ну ладно, ешь! Я теперь такое не буду! – кинул ему этот самый кусок, - Ешь!
          Рет не шелохнулся.
-Не будешь?
          Он покачал головой.
-А что ж ты творишь?
-Мне скучно… Хочу чего-то нового…
-Ты бледный. На, поешь!
-Что ты мне дашь?
          Я вспомнил про его любимые ягоды.
-Сейчас достану… вроде ещё остались…
          В мисочке лежало ещё пару штук.
-Опять боярышник!
-Не опять, а снова! Тебе же нравилось…
-Да… - он обхватил лапой ягоду и принялся её грызть, грыз с остервенением, набрасывался, катал ягоду по столу, а потом притих – толстая шкурка дала брешь, – он начал кормиться. Иногда бормотал что-то под клюв, урчал и чикал – еда всегда вызывала у него эмоции.
-Ешь… - бросил я и встал, а сам подумал: «Надо будет протереть стол. Чтоб не видели родители… Иначе нам будет плохо…»
***
         Время неумолимо шло. За окнами уже срывались листья. Осень золотила края щедро, кажется, даже птички приобрели себе новый наряд. Я имею ввиду тех, что кружат всё время на улице – среди них часто попадались лимонные перья. Кажется, это вообще был самый распространенный цвет. И в понимании наших птичек тоже. Говорили, это цвет жизни.
         Примерно в тоже время мне удалось познакомиться с одной из них, нет, не с птицей, а представительницей мира людей. Наши старые соседи уехали, а на их месте стала жизнь другая семья. Родители вроде весёлые, а их девочки – просто очаровашки! Они обе были чуть младше меня, но так как постоянно проводили время в саду и на улице, увидели меня и познакомились.
           Одна из них, Красимира, была почти на голову ниже меня и всегда-всегда улыбалась. Рет сказал, что у неё такая душа, неиспорченная, она не может смотреть на мир по-другому. И с этой самой девочкой мне предстояло дружить.
          Сестра её, более замкнутая и непонятная, показалась холодной, она прикрикивала на малышку, часто ругала или упрекала её. Мне не нравились их ссоры, как и ссоры вообще.
          Когда Красимира увидела моего птенца, её сразу разобрало любопытство познакомить его со своим. В народе говорили, так начиналась любовь, а к любви я был категоричен – не готов. Но Краси настаивала – это всё равно было не больше, чем игра. Однако она боялась и в итоге ничего не сделала, сказала только, что видела своего пару раз, но так давно, что уже и не помнит, какой он; удивилась, зачем я «не даю своему покоя». И как ответить, что это он меня заставляет? Что ему скучно, что он ищет приключений и ему всегда всего мало? Спорю, не поняла бы, и я решил промолчать.
         Девчонки и сами вскоре свыклись с тем, что я всегда был «не один», и перестали обращать на это внимание.
-Как хочет! – помню, сказала сестра. Её серые волосы тогда показались мне льдинками. Напротив Красимиры, сестра была властной и умела командовать всеми, а Краси – просто цветок, одуванчик, который ещё не ведал мир, при том, что в возрасте их разделяло не больше года.
***
          Однажды я бегал на поле. Красимира ринулась вслед. Она любила наблюдать, как задорно летит над головой Рет, и не раз, боязливо, пыталась коснуться его пальцами, тот ускользал, отпрыгивал, иной раз даже пытался кусать – не любил он, чтоб кто-то трогал! А вот на моих руках даже заснул когда-то…
         Мы бежали долго, она запыхалась, лёгкое платьице также развевалось на ветру, глаза сияли и радовались.
-Куда мы идём? – спросила она, останавливаясь и тяжело дыша. Взгляд бегал по листве – она искала Его, а Рет спокойно себе сидел на плече, даже демонстративно отвернулся.
-Увидишь. Скорей!
         Она снова улыбнулась, мы побежали. Поле было большим, и там часто резвились дети…
-Так далеко…
-Ты только взгляни!
-Очень-очень далеко от домика!
-Зато оно стоит того!..
         Остановились только у леса. К слову, это был тот самый бор, в котором прошло моё Первое Выпущение. И правду раньше казалось, он находился ближе…
-Там мы же бегали не по прямой! Я говорил тебе, надо идти по дороге…
-А… - Красимира махнула рукой, - Ладненько.
-Теперь тихо. За мной.
          Она замерла и чуть ли не на цыпочках пошла по мокрой листве.
-Холодает…
-Высокие деревья. Много росы. Мало солнца, - пробормотал я, - а ещё был дождь. Забыла?
-Осень… - как бы подытожила Краси.
-Да.
-Так куда мы идём?
-Хочу удивить этого озорника! – разумеется, я имел ввиду Рета, подставил ему руку, он прыгнул и, нахохлившись, снова покосился на девочку.
-Чего он такой… мрачненький? Часто ли?
-Обычно нет. Наверное, просто боится. Он с характером…
-Да я уже поняла…
         Мы бегали по лесу и разглядывали тамошних птиц, подкидывали им крошки и даже что-то щебетали.
-А вот и пришли! – вдруг воскликнул я, проталкивая девочку вперёд, - Смотри!
         Впереди расстилалась поляна.
-Какая она большая, просто огромная- преогромная!..
-А ты вглядись, что видишь?
-Много цветов и… - она нагнулась, - Да это же ягодки! Алекс, почему ты мне не сказал сразу? Я бы взяла кулек, мы могли…
-Это не для нас, - коротко ответил я и позвал Рета на руку, - вылезай…
        Птенчик прыгнул и приземлился ровно на ягодку, стал с жаром расклевывать её и громко и смешно чавкать.
-Какой он!..
-А ты тоже ешь! – подумав, кивнул я и сел на пенёк, - И я буду…

         А дальше находились цветы. Огромные красные головки.
-Вот это да!.. – в один голос произнесли Красимира и Рет.
-Не знаю, что за цветы, но они мне тоже понравились.
         Огромные головки полностью скрывали внутри себя птенца.
-Он же застрянет! Бедненький… – Краси протянула руку, чтобы выгнать его.
-Не стоит! Пусть посидит. Ты всё равно не выгонишь, не получится, не трать время…
         Рет, разумеется, слышал. Он повернулся и теперь выглядывал к нам головой – хвост скрылся в пыльце и окрасил белым его пёрышки.
-Я всё слышу!
-Ладно. Сиди…
          И нам пришлось ждать, пока ему изволит надоесть это занятие.
-Разбалуешь! – наконец, обратилась она, - Поздно. Скоро ночь! Мы же должны вернуться!
           Я поглядел на часы.
-Ты права… - и попытался достать птичку. Она упёрлась лапками в стенки и крепко держалась в цветке, точно краб.
-И что делать?
-Ломать, я привык!
          Толстый стебелёк поддался на удивление быстро.
-И так понесёшь его?
-Да.
-А как же…
          В последствие мне пришлось рассказать ей про Рета всё. И даже про то, что сейчас он вылезет из цветка и будет весь грязный – в пыльце.
-…Не хочет домой, - удивлённо пробормотала девочка, - но ведь это странно!
-Ничуть! С ним бессмысленно спорить! Пусть делает так, это вроде бы не опасно.
-Он портит цветы… - выдавила улыбку Краси.
-Зато ему хорошо! Я не хочу омрачать и расстраивать. Ты бы тоже перестала скрывать своего!
-Я боюсь… - и так она говорила всегда, когда разговор заходил о сердце-птичке.
***
          Сестру Красимиры звали Зела, и, знаете, кажется, не случайно! Какой же злой была она, вся серая, грубая, напористая. Она часто приставала ко мне со всякими расспросами, а то и просто так, – ей нравилось оскорблять – приносило невиданные эмоции.
-Твоя птица… - в отличие от Краси она никогда не говорила ни с одним суффиксом, - Кто она?
-Красный кардинал.
-Ишь, выдумал! Разве?
-Да, я смотрел в книжках…
        Зела залилась смехом.
-Эй! Прекрати!
-А ты прекрати врать!
-Погоди… ты сама видела его. И не раз! – птенчик и сейчас находился «вне дома», он сидел, спрятавшись, в складках моего шарфа, так что выглядывал один хвостик.
-Ты злая…
-А то ты не знал! – по правде она цеплялась не каждый раз. И я никак не мог понять, с чем связаны эти странные приступы… Они начинались мгновенно, и она, хоть и кричала на меня, всё время приставала сама. Первой. Точно она влюбилась!
         О последнем я стал догадываться чуть погодя. Точнее мне Он рассказал.

         Мы были дома. Я и Рет. Родители, как всегда на работе.
-Ну, и чего она такая? – спросил я, опечаленно глядя в окно, - Замучила просто! Совсем настроения нет! Всё съела!
          Птенчик летал вокруг меня и точно пытался успокоить.
-Не рыдай!
-Да я вроде не плакал… Горько просто. Тоскливо. Чего она так?
         Он перестал кружиться и сел.
-А знаешь… тот мой недавний сон…
          Он снова начал своё!
-Я слышал. Не надо.
-Но ты только послушай! Мне кажется, между всем этим есть связь!
-Тебе всегда что-то кажется… - буркнул я, не вытаскивая лица из объятий подушки – хотелось закрыться от всех, даже от этого маленького проказника.
-Ты разве сам веришь в любовь?
-А от чего не должен? – красный всегда говорил об это с трепетом.
-Но ты даже не знаешь, что это…
-И ты тоже.
         Тут он не прогадал.
-Я просто слышал…
-Почему ты веришь ушам?
-Случайно услышал…
-Верь мне! – настойчиво повторил он, - И только…
-Мне кажется, Зела что-то задумала.
-Пока что кроме слов она больше ничего не предпринимала. Это хорошо, надеюсь.
-Нам остаётся ждать…
***
        Мы вышли во двор. Осень уже озолотила его, опустилась на верхушку каждого дерева, расселась там, расправила своё золотистое бархатное платье.
-Идём! – позвал я птенца.
        Рет ещё раз поглядел на меня и вскочил на плечо.
-Нет, не сюда!
        Птенчик чуть было не закричал, пискнул при виде взвившейся ладони, прижался тельцем к шерстяной ткани. Писк его был пронзительный и жалкий, точно он боялся, что я его сильно обижу, или как если бы он уже был обижен.
-Нет, ты снова не угадал!
        Он расслабился.
-Садись на шарф, вот, - я подтолкнул птичку пальцами и аккуратно устроил её между слоями пряжи, - сиди.
         Мы шли особо без цели, просто бороздили улицу.
-Холодно… - послышалось под левым ухом.
-Ну, я же предупреждал.
-Нет, не от погоды, - тогда я не понял, о чём он говорил. А это оказалось предчувствие.
-Ой, смотри! – птенчик высунул головку и впился глазами в крону. Меж золотых усыпанных листьями ветвей виднелись крохотные глазки.
-Там!
-Да где же?
         Я никак не мог понять, на что он глазеет.
-Да вот же… прямо перед твоим носом…
         Я поднял глаза. Ах! На соседней ветке сидела маленькая птичка. Она – не больше, чем мой кулак, ярко-жёлтая, персиковая.
-И что с того?..
         Рет зарылся в пушистые нитки и сжался, у меня внутри тоже как-то похолодело.
-Кто это?
        Жёлтый птенчик внимательно разглядывал нас, не летел, как делали то обычные птицы, даже не опустился на обе лапки, так и сидел – на одной, нахохлившись и глядя куда-то в пространство.
-Он…
         И тут меня осенил тот же ужас. Я понял, что было за этой фразой.
-Это же…
         И тут птичка сдвинулась с места. Она приблизилась к нам и начала что-то чирикать. Её голосок чем-то напоминал человеческий, но был или искажен, или слишком печален.
-Это же…
-Да!
-«Сердце в перьях!»
       Так именовали в нашем мире подобных на Рета птиц.
-Впервые вижу такого на воле… А где же хозяин?
        Голосок моего чика стал почти неслышным.
-Ты боишься его?
-Пойдём… - птенчик так сильно сжался, что я едва не потерял равновесие и не упал.
-Мне надо тебе кое-что рассказать…
-Хорошо. Я слушаю.
-Нет, не здесь. Он услышит…
        Я медленно поковылял в сторону ближайшей скамейки. Холодная и мокрая – из-за недавнего дождя она выглядела очень одинокой и обиженной. На краюшке, сбившись, сидели рыжие листья – ветер забил их сюда, как в ловушку, а после бросил и умчался к другим. Капельки воды, большие и маленькие – белоснежные, блестящие, с застывшим отражением неба и высоких огненных ветвей, махровых или хрустальных облаков, ко всему безразличных людей… Холодно.
        Мы сели на край, и лишь тут Рет облегчённо расправил крылья. Он выскочил из-под складок шарфа, отряхнулся, посмотрел на меня, нагнулся и с жадностью выпил одну из заманчивых капелек.
-Я должен тебе рассказать… не пугайся… - однако этот голос внушал совершенно противоположные чувства.
-Как это связано с се…
-Так бывает. Это зовётся Смерть… - он отряхнулся ещё раз и поскакал в направлении ладони, сел на неё и, поднятый до уровня плеч, поглядел глаза в глаза.
         Я хотел снова посадить его в шарф или вообще отравить «домой», но я тут же отбросил эту мысль, ведь Он заговорил снова:
-Та птица…
         К моему удивлению, жёлтый комок перьев не сводил с нас своего хищного взгляда.
-А может, она не со зла…
-Зло не причём. Послушай!
-Этот взгляд больше похож на боль. Она больна или…
-Это самая глубокая боль, Алекс.
        Я промолчал – Рет был на редкость умный.
-Он мёртв.
-Как?
-Вот почему рядом с ним нет хозяина!
-А я думал, что он…
-Нет, не стоит полагать, что все такие, как ты. Обычно это не принято.
-Да, я…
-Тогда не спрашивай больше, - краснопёрый потянулся к шарфу и тихо-тихо, уже выглядывая из-под ткани, продолжил, - и я расскажу тебе всё.
        Когда люди умирают, они исчезают из нашего мира. С ними больше нельзя поговорить, им всё равно, они ничего не чувствуют. Их уже нет, хоть поначалу и остаётся телесная оболочка. Просто их птицы улетают на Юг или возвращаются в небо. Некоторые селятся близи дома, в котором обитали недавно, некоторые умирают вместе с человеком…
         Я знаю, что последнее бывает чаще всего, а улетают птицы довольно редко. Редко они остаются живые – летают, притворяются, будто они обыкновенные. Но это видно – мы видим их, мы различаем. И теперь я скажу тебе главное, – почему иногда так выходит. Естественная смерть – судьба, увы, не для каждого. Вас могут убить другие, или это будет несчастный случай. Или – как в данном – вы можете убить себя сами…
-Но зачем? Откуда ты знаешь? – подобное откровение было для меня слишком сложным.
-Ты ещё не настолько взрослый, чтобы осознать это, а может – наоборот, перерос. Но почему-то так часто бывает… И эти, неупокоенные птицы, мечутся долгие годы…
-Ты можешь поговорить с ним, почему так случилось?
         Рет пискнул, что да, но видно было, он трусил.
-Из-за чего ты боишься его?
-Он мёртв… Они могут звать нас.
-Кого?
-Живых. В свои миры. Я не знаю, как объяснить тебе это… Так бывает.
-И всё же?
-Ты не поймёшь…
***
       Мы гуляли в этом парке не первый раз. Деревья, которые росли рядом, были до того знакомы, что я постепенно начинал ненавидеть их, а Рет – наоборот, – когда рядом никого не было, вылетал из-под ткани шарфа и бегал по тоненьким веточкам. Он был всегда на виду, да и его кроваво-красный наряд выделялся – мало сказать – из многих. Поэтому найти птенца мне не доставляло никаких сложностей. Сложнее заставить его понять, что уже поздно, и пора возвращаться домой. Теперь его домом был шарф.
        Так было и в тот день. Рет перелетал с дерева на дерево, грыз огненные листочки, а особенно любил надкусывать яблоки, которые тут и там попадались среди листвы. И вдруг замер – я почувствовал тревогу, поглядел вверх. Ах! Там снова был тот жёлтый птенец. Тот самый, мёртвый, как назвало его моё сердце.
        Они встретились и долго смотрели друг другу в глаза. А после стало легко – Рет заговорил. Начал чирикать и тот, они завели диалог. Я не слышал слов – сейчас они были неразличимы, – они говорили на своих языках, подчас обмениваясь мыслями, чаще – чирикая.
         А после обе птички взмыли в воздух и принялись гоняться друг за другом. Я наблюдал за этим в страхе, боясь, что мой не вернётся, не в силах оторвать взгляд, а после опустил его подле себя. Они сели. Рядом. На самый край скамейки.
        Жёлтые перья энергично двигались, крылья были ещё не сложены, птичка тяжело дышала. Я видел, как блестели её глаза, как дёргались перья, после она успокоилась. Мой Рет тем временем был бойким и сидел смирно – он любил летать и гоняться за маленькими –  чаще всего за бабочками и мотыльками – вот и развил скорость, привык, любил командовать.
        Жёлтая птичка поскакала в моём направлении и застыла буквально в паре сантиметров от широко раскрытой ладони. В ней я держал крошки и зёрна – на случай, и жёлтый тут же стал их жадно клевать. По выражению довольного красного кардинала я понял, что они помирились, или – во всяком случае – страха теперь не виделось.
-Так, значит, вы…
-Мне просто надо было собраться с мыслями. Знаешь, это тяжело, погружаться в омут тех лет… Я говорю то, чего сейчас не должен.
         Жёлтый довольно чирикнул – согласился. После они оба сели мне на колени. И тут жёлтый заговорил. Человеческим голосом. Как Рет. Видимо, они все так умели… Умели, но делали редко, по какой-то причине молчали. Он стал рассказывать историю своей жизни, а у меня чуть не навернулись слёзы. Это было слишком печально, я даже не мог себе представить, насколько…
          Обладатель этой птички и правда был самоубийцей. Его жизнь закончилась не так давно, а он всё ещё не мог совладать с утратой. Рет сидел и дрожал – сказанное было в его понимании ужасно. Он только и повторял:
-Как? Как ты мог? А мир? Ты думал о том, как он будет?
-Миру от меня всё равно.
-Я имел в виду внутренний мир…
         Выходит, жёлтый даже не понял вопроса.
-Выбора не оставалось!
-И всё же? Почему? Из-за того, что она тебя бросила?
         Птенчик чирикнул что-то и снова принялся есть.
-Я надеюсь переродиться…
-А если не выйдет? Ты разве знаешь, как это делается?
-Нет.
-Вот и зря!
         Не скажу ничего, если напишу следующее: в тот день Рет был в шоке, и этот шок заставил его стать нервным. Он всё время говорил о жёлтом, а пока мы находились в парке – кричал на того, упрекал и ругался.
-Ты всё равно его не вернёшь! – вклинился в разговор я. Он как очнулся…
***
          Да, теперь я понимал, почему люди звали меня странным. Не я, а Рет – своей бурной натурой и напористостью – вызывал у них странные чувства, он всегда шёл напролом, хотел чего-то большего, мечтал. А я был у него как заложник. Выслушивал птичьи новости, его мечты, сны и просто докучие философские разговоры…
         Осень была в самом разгаре. Мы почти всё время проводили на прогулках. Школа – не обязательное учреждение, я взял от неё отгул, ибо был уже просто на грани! Зела перешла в мой класс! Как же она достала! Увидев, что мне она не интересна, стала распространять этот самый слух, что я странный, бесшабашный и бессердечный. Да уж, а какой была в таком случае она? Спорю, чёрной вороной!
          Рет тем временем осмелел ещё больше. Он подрос, стал ещё пушистее, наверное, оперился на зиму; перья блестели, и сам он горел от решимости и всегда искал что-то новое. Я поражался ему и тому, что сам я совсем не такой. Как же мы уживались, как могли именоваться одним целым? А так и были. Он решал, он убеждал, я, спустя какое-то время, обдумывал, принимал и соглашался.
        Зела следила за мной. Ходила под окнами, что-то кричала, улюлюкала, хотела, чтоб вышел на порог. Ещё чего! На неё я был зол.
-Это просто такие чувства… Она ещё мала и не знает, как выразить их.
           Но я не слушал птенца.
-Хватит! Дело даже не в ней. Я не хо-чу любить, понимаешь?
           Тот опускал головку и также на время смолкал.
-Да, я помню. Ты говорил. Не буду… - но в мыслях его было только обратное.   Даже утром, когда начинался диалог и рассказывание снов, он, бодрый и радостный, вмиг сникал, закрывал клювик и резко мотал головой.
-Забыл! Всё забыл! – в таких случаях говорил он и чирикал. По правде – просто врал, не хотел снова подводить нас к ссоре.
           И откуда он был такой? Маленький, решительный, бесстрашный… Я жаждал постигнуть ответы или хотя бы найти их…
-Не губи меня! – вмиг воскликнул он, - Слышишь? Какие бы ни были обстоятельства, Алекс! Не решись на то, что сделал Жёлтый Птенец! – последние слова он выделил с особенной интонацией, едва не плача.
-Я разве говорил, чтобы хоть раз…
-Нет и спасибо! – он снова приобнял меня крылом, - Мир?
-Мы не ссорились... – и я был не против, иногда даже сам хотел спрятать его от всего мира, защитить, даровать хоть капельку счастья…