Глава 2

Все началось после трех лет работы смотрителем. К тому моменту я уже давно привыкла к обстановке в музее, к бесконечным туристам, к экстренным ситуациям, шуму от школьников и к жвачкам на полу. Даже появились профессиональные черты и пристрастия поворчать на некультурных мальчишек и девчонок, которые что-нибудь, да натворят в стенах нашего музея за время экскурсии.
Интерес мой к новым экспонатам угасал, конечно, не в геометрической прогрессии, но постепенно, от месяца к месяцу, от выставки к выставке. Уже не так завораживали мумии, мечи и копья, которым было от тысячи и больше лет, про древние тексты на вульгарной латыни я вообще молчу, ведь мне они были совершенно непонятные.
Первое время я пыталась что-то переводить, делала распечатки электронной версии данных текстов, сидела вечерами со словарем и учебниками по латинскому языку и старалась понять смысл переведённых слов, но видимо мне не суждено узнать, что хотели донести до нас авторы древности.
Когда эти тексты поступили уже в переведённом варианте, у меня в голове мелькала мысль, что надо бы прочитать, ведь хотелось узнать, что они в себе содержат, но по какой-то причине я просто забывала.
Жизнь превращалась в череду однообразных дней, которые сменялись один за одним. От праздника к празднику, от выходного к выходному, от дня рождения к новому такому же дню, но эта цепочка была прервана одним октябрьским вечером.
Тот день был самым обычным и ничем не примечательным: вновь экскурсии, новые экспонаты, множество вольных посетителей, которые по-отдельности бродили из зала в зал, рассматривая выставленные экспонаты. Самое удивительное в этом дне было то, что он тянулся до ужаса долго, казалось, что вместо 24 часов мы перешли на 48 или хуже того на 72 часа.
Под конец я, как обычно, начала обходить все залы, чтобы собрать всех оставшихся посетителей и отправить их домой, ибо пришло время закрываться.
К моему счастью в залах никого уже не было, стояла абсолютная тишина, а холод в некоторых помещениях был просто запредельным для достаточно теплой осени. Впрочем, тогда меня это нисколько не насторожило, потому что в музее была предусмотрела система кондиционирования для поддержания определенной температуры во всем здании.
Обход занял у меня примерно минут тридцать, затем я, как обычно это делаю, решила попить кофе, и с чайником направилась из своей каморки за водой на кухню, которая была в паре залов от меня.
Помещения мне показались более затемненными, чем обычно, но я сослалась на усталость, хоть меня  не покидало чувство присутствия кого-то совершенно рядом, где-то поблизости. Конечно, в музее я не была одна, со мной еще находился охранник, с которым мне раз в неделю приходилось дежурить. Это был как раз тот самый день.
Но все же мне казалось, что не охранника я чувствую, этот милый седой старичок не может вызывать какого-то до конца неощутимого внутреннего ужаса. Именно ужаса, я не собираюсь ничего преувеличивать, лишь хочу рассказать, что тогда чувствовала.
Пока я шла по коридору, мне казалось, что чем дальше я становлюсь от коморки охранника, тем холоднее воздух меня окружает, а помещения становятся все темнее, мрачнее, будто я захожу в тоннель.
Пройдя еще пару метров, я остановилась и заглянула в зал, куда сегодня выставили новый экспонат. То была мумия неизвестного существа, захороненная странным образом.
Мне удалось узнать от одного из участников июньской экспедиции в Гренландию, что эту мумию нашли в одной из пещер. Она была покрыта толстым слоем льда и на удивление хорошо сохранилась. Когда им удалось освободить голову мумии и снять полотно, то исследователи замерли от ужаса, ибо не ожидали увидеть отвратительное серо-зеленое лицо, на котором было трудно различить отдельные нос и рот, лишь можно было догадаться по расположению, что череда легких вогнутостей у верхнего полюса головы – это глаза.
Когда они извлекли мумию полностью, то увидели ее иссохшее тело, лишь отдаленно похожее на человеческое. Длинные верхние конечности тянулись практически до колен и заканчивались длинными, непропорциональными остальной кисти, пальцами с заостренными когтями. Ноги были сравнительно пропорциональны туловищу, которое было приблизительно сто восемьдесят сантиметров.
Одно словесное описание внушило мне ужас, но когда я первый раз взглянула на эту мумию, то просто замерла, чувствуя внутри непреодолимое желание убежать из музея куда подальше, или же вообще уехать из города.
Эту мумию долгое время не хотели выставлять в зал из-за ее пугающей наружности, да и из-за того, что не могли определить к какому ответвлению культуры она относится, человек ли это, которого поразило генетическое заболевание, какая-то страшная перестройка наследственного аппарата, или же существо с другой планеты.
Конечно, вторую теорию не принимали всерьез многие из научных сотрудников нашего музея, ведь они же ученые, какие могут быть для них инопланетяне, все сугубо материально и подлежит рациональному объяснению, но для простых смертных все совсем не так.
После ряда исследований ученые пришли к выводу, что эту мумию можно выставлять в музее в связи с тем, что вроде как им удалось доказать связь такой наружности с неизвестной еще науке инфекцией, которая поражает генетический аппарат человека и ведет к перестройке тканных структур.
Честно сказать, я до сих пор слабо верю в подобное объяснение, ибо с того самого дня, когда я впервые увидела эту мумию, меня начали посещать странные и страшные ведения непонятного подземного города, ужасно холодного и темного, представляющего собой сотню пещер, связанных между собой и ведущих в центр – ядро, – которое находится глубоко под землей.
Эти сны были настолько реалистичны, настолько достоверны, что порой я просыпалась в ужасе от увиденного и озиралась, пытаясь убедиться, что рядом со мной не происходят те жуткие сцены, которые творились во сне.
Душераздирающие крики – это полбеды, беда заключалась в том, что этих тварей во сне было очень много, целое полчище, и все они обитают на глубине, всем им вреден солнечные свет. Выходить наружу они могут только по ночам или… или в теле человека.
Всего один раз я видела, как они вселялись в тело живого человека, и хочу сказать, что ничего ужаснее в своей жизни я еще не видела.
Это вселение нельзя назвать пересадкой душ, как мы привыкли это понимать. Это переселение было буквальным. Человека, еще живого и дышащего привязывали к жертвенному столу, обязательно открывали рот и фиксировали голову. Это существо протягивало к нему свои тонкие и длинные руки, залезало внутрь рукой и просто вырывало все из него, при этом стараясь оставлять человека живым долгое время, а затем просто растягивало неповрежденную кожу и забиралось в нее.
Не знаю, каким образом, но кожа человека плотно примыкала к несуразному телу этого существа, и оно приобретало вид обычного человека.
После такого сна я не могла спать несколько дней, просто сцена каждый раз появлялась перед глазами, стоило мне их закрыть. Но даже не сама сцена меня пугала, больше внушали ужас их огромные глаза, полностью черные, разделенные желтыми циркулярно закрученными линиями от центра к периферии.
И сейчас мне становится плохо лишь от одного воспоминания того ужасного сна, даже начинает трясти, но то был всего лишь сон, это надо помнить.
Выдохнув, я отвела взгляд от нового экспоната и направилась дальше по коридору за водой. Стоило мне сделать всего пару шагов, как я в абсолютной тишине услышала чье-то шуршание. Понятное дело, что после воспоминаний у меня от этого шуршания чуть ли все не оборвалось внутри, а из рук не упал чайник.
Быстро обернувшись, я выдохнула, когда никого не увидела. Напряжение внутри от этого не уменьшилось, к сожалению. Мне казалось, что в эти минуты, которые длились, как часы, я могла слышать самые незначительные звуки, шуршания, завывания ветра на улице, потому что вся моя центральная нервная система была напряжена по максимуму.
Зайдя, наконец, в столовую, я налили в чайник воды и осмотрелась. Все было уже убрано и прибрано, приготовлено для следующего рабочего дня. Нервно покусав губу, я с чайником двинулась обратно. Завернув в тот же коридор, где была дверь в тот самый зал, я почему-то почувствовала неприятную слабость в мышцах, немного поморщилась и пошла дальше.
Честно сказать, у меня не было никакого желания заглядывать в этот зал вновь, но некое шуршание, повторившееся еще раз заставило меня это сделать, и каков был мой ужас, когда я увидела, что этой мумии нет под стеклом. Она просто исчезла… или же ожила, что меньше всего меня радовало.
Я бросила чайник и побежала в каморку к охраннику, но вдруг услышала его громкий крик, исполненный ужаса и боли, и все поняла. Мои пальцы рук похолодели, а внутри все задрожало, мысли путались, я пыталась судорожно соображать, искать выход.
Самым логичным в этой ситуации было бегство, но я все же решила пройти дальше, ибо в голове промелькнула мысль, что надо мной кто-то злобно подшучивает. Допустить эту догадку мне позволил лишь один факт – такое уже было.
Набравшись смелости и сжав волю в кулак, я робко подошла к двери, вслушиваясь в каждый шорох и остановилась около нее, ибо она была приоткрыта, задержала дыхание и посмотрела в щель.
Мне кажется, я тогда закричала. Смутно помню тот момент, лишь эти ужасные глаза вдруг посмотрели на меня в облике того самого безобидного старичка. Рядом с ним лежали органы и вырванные с мышцами кости.
Мне казалось, что сейчас, еще совсем немного и я упаду в обморок, но каким-то чудом мои ноги понесли меня к выходу из музея. Не знаю, как быстро я бежала от этого существа, но за весь путь от каморки, до дороги я его не видела. Лишь свет фар и удар в бок привели меня в чувства, одновременно лишив сознания.