Пасынок. Альтернативная история гл. 9

9.
Ей хватало пары часов сна, чтобы восстановить работоспособность. Но, когда была возможность поспать подольше, она ею с удовольствием пользовалась, поскольку знала: сон это роскошь.

«Субчики» проснулись «ни свет ни заря», то есть очень рано. Что-то с грохотом упало на кухне, после чего немедленно раздались  ругательства, о существовании которых Этери до настоящего момента и не подозревала.  Программа услужливо разъяснила значение выражений. Но, даже это не слишком прояснило их смысл.
«Однако…», подумала Этери, и поспешила на кухню выяснить причину столь эмоциональных возгласов.

Хозяин жилища лежал навзничь на полу, беспомощно размахивая руками и ногами в тщетных потугах встать на четвереньки. Видимо, конечности его совершенно не слушались. Страшные ругательства бессмысленным потоком изливались из перекошенного рта. И вдруг, его заплывшие глаза остановились на Этери. Сначала совершенно безумный взгляд начал приобретать осмысленность.
- Таня?! Я сейчас…сейчас всё объясню. Я уже встаю. Тань, это последний раз! Ну, вот честное слово!

Через минуту, приглядевшись, он понял свою ошибку и заговорил совершенно иначе. В его голосе послышалась угроза.
- Эй, ты кто такая? Что ты здесь делаешь? Ты чего Танькины шмотки напялила?
- Тише, тише, Макс,  - Этери понимала, что надо срочно вовлечь в разговор Гусарова, - Я вот с ним. Ты вчера разрешил взять несколько вещей.
Гусаров от шума тоже проснулся и сразу всё понял.
- Да, Макс, ты вчера разрешил, сказал, что Таньке они всё равно малы.
Макс, наконец, сел на полу.
- Не помню…ничего не помню…
Гусаров решил дожать.
- Ну, конечно, она может вернуть вещи. Только её на гоп-стоп взяли. Всё подчистую: шмотки, ксиву, бабки. И идти ей некуда.
- Да ладно, чего там, - просипел Макс, - Пусть носит. Хоть кому-то пригодились…Похмелиться бы, а, Саня?

Этери отметила про себя, что Макс первый, кто назвал Гусарова по имени. Значит, не просто собутыльники. Это говорило об уважении и даже, может быть, дружеских отношениях.
- Похмелиться бы можно, если есть чем…, - глубокомысленно изрёк Гусаров.
- Ща, сообразим, я сбегаю.
- Куда? Времени сколько? Ночь на дворе,  – сообразил Гусаров.
- Около шести часов утра, - Этери, помня, что особая точность не приветствуется, назвала примерное время.

- Да…проблема…Хотя…надо глянуть за Гоголем.
Он встал на четвереньки, потом, по стенке  дошел до комнаты, где ночевала Этери. Подошел к шкафу с книгами, встал на стул, который так и оставался стоять у шкафа, вытащил книгу в зелёной обложке … В это время дверца антресоли открылась и содержимое вывалилось на голову Макса, как вчера на Этери. Журналы и тетрадные листки разлетелись по комнате.

Макс ругнулся, но без особого надрыва и продолжил искать бутылку.  За зелёным томом Гоголя , действительно, стояла небольшая, пузатая бутылка «Солнечного Берега».

Инстинкт ищейки сработал мгновенно. Надо попытаться выудить из этой парочки всё, что возможно, пока они снова не ушли в небытие. Этери бросилась собирать рассыпавшиеся листки. Сделала вид, что впервые их видит. Задержала один из листков в руке, прочла:

"ВЕРНЕТСЯ БОГ

Лишь пулеметы откосили,
победу справила Москва,-
Бог отвернулся от России
и смотрит вдаль, на острова...
Там негры воют: "Боже, тонем...
Спаси от тысячи смертей!.."
А мы - родителей хороним,
и скучно делаем детей.
Сапожный нож летит мне в руки,
по-древнекиевски звеня!..
В безбожье, серости и скуке
я ем тебя, ты ешь меня.
Работа, пьянка и эстрада
(станок-сивуха-"Песняры")...
Войну бы надо! Горе надо!
И хлеб из липовой коры...
Пусть вновь "Катюша" запоется,
пусть нищий вьется у крыльца,
пусть тятька с фронта не вернется,-
вернется Бог - взамен отца…"

- А чьё это? В смысле кто написал? Евтушенко? Или Вознесенский? Хорошие стихи.
Гусаров хмыкнул.
- А ты что, в поэзии разбираешься?
- Мы все учились понемногу…, - парировала Этери.
- Ясно. Так говоришь, хорошие стихи… Это мои стихи.
Он, как-то криво и болезненно ухмыльнулся.
- Вот, хотел за кордон переправить…думал, там издадут. Не судьба…
Макс, успевший приложиться к бутылке, горестно вздохнул.
- Прости, Санёк, что подвёл тебя. Не успел…перекрыли кислород.
- Говорю же, не судьба, чего там…Может, тебя из спорта выперли из-за меня. Не связался бы с моими стихами, может до сих пор был бы в хоккее.
- Это ты брось, теория твоя не имеет под собой научной основы. Выперли меня по совершенно другой причине. Ты же знаешь, лучший друг стуканул. Страсть, как самому хотелось моё место занять…И в команде и в постели…Лучше на вот, глотни…