Маринист

Цикл

ШТОРМ.   ВЗРЫВЧАТКА   ВАЛОВ…

                Приедается всё – лишь тебе не дано примелькаться
                Б.П.
               
Шторм.   Взрывчатка валов содрогает гранит парапета.
Рядом с бешеным понтом опасна людская стезя.
Я о жизни пою, и последняя песня не спета,
спеть последнюю песню о жизни, наверно, нельзя.
Изменяется всё, только это одно – неизменно,
и с годами растёт пониманье сильней и сильней:
даже если обрушится свод нашей юной вселенной,
жизнь совсем не умрёт, и не кончатся песни о ней.
Шторм ревущий, как бунт,  в нём разумного нет ни на йоту,
волны с рёвом утробным летят – за грядою гряда, –
так безумна толпа, что лишилась мечты и работы,
и которую власть предаёт и тиранит всегда.
Где возник этот бунт? как созрел?  в чём причина обвала?
Мысль пульсирует нервно и рвётся порою, как нить:
может, сбой алгоритма бездонной пучины астрала
всю систему миров сотрясает, чтоб сбой удалить?
Брызги с водною пылью шквал встречный кидает в лицо мне,
полоумные чайки над хлябью орут всякий бред.
Я о прошлом всё спел, даже спел то, о чём и не помню,
о сегодняшнем дне я пою, и конца песням нет.
Мне эстеты твердят, мол, писать о возвышенном надо,
что, мол, лезешь ты в грязь, как-никак ты поэт. Удержись!
Только жизнь, отвечаю, не вся состоит из парадов
и парады порою  как раз искажают-то жизнь.
Море в гневе своём и ужасно, и всё же прекрасно,
изрыгает блевотину лжи и отраву всех бед;
я тогда стал поэтом, когда осознал это ясно,
что запретной тематики просто в поэзии нет.
Есть талант откровений, талант прозорливых познаний,
он любой негатив, осознав, превращает в  стихи:
пыль и брызги валов долетают картечью до зданий
и стекают по стёклам солёные слёзы стихий.
Оголтело вороны орут в мощных кронах платанов,
на ночлег собираясь, у них свой устав и уют,
а в порту грузовом, как жирафы железные, краны
круто шеи сгибают и в трюмы усердно суют…

МАРИНИСТ

Пьяных волн кордебалет
непристоен.
                Берег стонет!
Я так вижу. Я – поэт!
Не какой-то там дальтоник!
К бухте Чехова гребу,
резок посвист ветра вещий.
Ваше мненье я… игнорирую,
У меня свой взгляд на вещи!
Визг уключин, словно визг
сук, чей лай
                застрял в их глотках.
Налакалось море вдрызг –
мне грубит,
                толкает лодку.
Скалы в пене.  Не одну
голову их вид остудит:
мыс бурлящий обогну,
шторм за мысом тише будет.
И трепещет, словно флаг,
чайка – голубая птица.
Припадает Аю-Даг
мордой к бухте,
видно, злится.
Я, конечно, доплыву,
выберусь на берег где-то,
ведь недаром я слыву
маринистом
средь поэтов.
Ведь недаром Аю-Даг
волны глушит, гонит мимо,
обещая столько благ
впереди
под солнцем Крыма…