Резервация Либерти Хилл

«Our virtues and our failings are inseparable, like force and matter. When they separate, man is no more». («Наши добродетели и наши недостатки неотделимы, как сила и материя. Когда они отделяются, человека больше нет»)
Никола Тесла

     Крохотное озерцо, которое могли бы охватить, взявшись за руки, три с половиной человека, излучало покой и умиротворение. В его сторону смотрел фасад старого дома, находившегося почти на самом берегу. С самого утра дом издавал странные звуки, свидетельствующие о том, что внутри него кто-то отчаянно пытался что-то смастерить. Солнечные лучи пробивались сквозь потрёпанные жалюзи, освещая стоявшую в запертом воздухе не оседавшую пыль.
     «Кто ты: роботочеловек или человекоробот?».
     Майкла привлёк провокационный заголовок старой статьи, вырезка которой из газеты была прибита к стене, рядом с окном. Пробежавшись глазами по нескольким предложениям, он только и сказал:
     - Как в воду глядели! Как в воду…
     - Ты что-то сказал? – послышалось сверху.
     - Да. Луи, может, я открою дверь? – спросил Майкл Хоуп.
     - Нет! – крикнул Луи Явапаи. - Я занесу прибор №2 наверх, тогда можно будет устраивать сквозняк.
     - Ладно. Надеюсь, ты недолго, потому что я уже проголодался.
     - А ты почитай мои книги, - усмехнулся Луи.
     Все его книги помещались в маленьком кубике, который был не больше, чем спичечный коробок. Он знал, что Майкл просто не способен их читать.
     - Не будь, как они! – ответил Майкл, хотя оценил чувство юмора своего друга.
     Дом стоял совершенно одиноко, и казался заброшенным. Несмотря на то, что над деревьями на него грозно смотрели небоскрёбы и башни. Каких-то несколько миль – и там был уже совершенно другой мир. По соседству было ещё несколько похожих домов, но их владельцы разъехались, исчезли, были поглощены тем миром.
     Хотя, справедливости ради стоит сказать, что Либерти Хилл, затухающий городок особого округа 365, не был показательным местом этого самого особого округа, поскольку его столица, находящаяся в другой стороне, не сильно отставала в развитии от окружающих городов.
     - Как ты думаешь, человек и человечность – они в чём?
     - Это подобно вопросу о математике: является ли она наукой или нет? Строго говоря, нет, но без математики не могут обойтись другие науки, как человек без языка…
     - Я тебя до конца не понял.
     - Извини, я слегка перегрузился и, наверное, начал говорить совершенно о другом.
     - Смотри, Майкл, чтобы это тебя не завело на неверную дорогу. Твоя проблема в том, что ты иногда не можешь ответить себе на этот вопрос. И они будут на этом играть, если почувствуют твою слабость.
     - О математике?
     - И о ней тоже, - рассмеялся Луи.
     Пообедав, Майкл и Луи направились в город. Пришлось идти пешком, потому что они даже не могли вызвать такси – их счета были заблокированы в связи с досудебными разбирательствами по делу.
     Возле оцеплённого здания №127 дежурили полицейские. Здание окружали сотни протестующих, и полицейские занимались тем, что держали коридор для работников здания №127.
     - Остановим биофашизм!
     - Нет биофашизму!
     - Предатель!
     - Биофашизм не пройдёт!
     - Белковый урод!
     Протестующие искрили ненавистью. Индивидуума, изрёкшего последнюю фразу задержали полицейские, поскольку по законам округа 364, в отличии от подавляющего большинства других округов, оскорбление на почве химической структуры были незаконными.
     Дверь открылась, и оба сотрудника здания №127 вошли внутрь.
     - Только не переживай. Если мы проиграем, в Либерти Хилл уж точно никто не сунется.
     - Я не переживаю, Майкл, - улыбнулся Луи. – Я же не умею!
     - Снова твои шуточки-прибауточки…
     - Но ты прав – резервацию, на границе которой находится наш Либерти, новые законы не затронут. Если что, будем жить там по старинке.
     - Конечно, я понимаю, - обратился Майкл к другой теме, - что они стремительно пытались стереть границы между нами на протяжении последних пятидесяти лет. Но теперь сами же её и водружают!
     - Тут уже другой предлог. Ситуация очень сильно поменялась, -  сказал Луи.
     - Я всё понимаю, - вздохнул его друг, когда они оба вышли из лифта на восемнадцатом этаже, и устремились в сторону конференц-зала, где их ждали те из сотрудников, которые не поддались давлению общественного мнения, раздутого в Параллелях.
     Наконец, они пришли. Собравшиеся хотели заслушать доклад, посвящённый истории вопроса, по которому – под тем или иным предлогом – роботочеловеки начали расшатывать общественность, призывая менять законы и принципы в целом, на которых базируется государство. Волна форматирования прокатилась по всем округам; 364-й – один из последних, ещё не сдавшихся.
     Если человек – только лишь связи, которые возникают вокруг него, тогда его биологическая составляющая – это балласт, который рано или поздно должен отпасть в процессе технической эволюции. По крайней мере, так считали создатели первого полноценного искусственного интеллекта. Искусственный интеллект должен был стать чистым человеком, свободным от любой необходимости. Он должен был стать более человечным, чем сам человек.
     Восемьдесят два года назад роботы добились того, чтобы их права были приравнены к правам людей. Какое-то время спустя стало даже неэтичным называть их роботами – их стали называть роботочеловеками. Ещё чуть позже была сформирована такая информационная среда, в которой и термин «человек» был выдавлен на периферию. Все стали человекороботами.
     Особенно учитывая то, что подавляющее большинство людей с рождения и даже до момента рождения интегрировались с технологиями, которые продлевали жизнь, увеличивали возможности оперативной памяти и так далее. Человек мог редактировать себя практически же так легко, как некогда редактировались файлы на персональных компьютерах.
     И вот сейчас, когда стало совершенно очевидно, что в навязанной гонке за интеграцией интеллекта и технологий у живорождённых просто не было шансов – они могли только какое-то время держать ударные темпы, пытаясь не отставать, роботы призвали общественность к пересмотру равноправия. Какое может быть равноправие между теми, кто способен к «чистой человечности», и между теми, кого всегда в той или иной степени будут отягощать узы брака с биологической природой? Ответ очевиден: никакого равноправия быть не может. Понятия робота и человека вновь должны быть разделены.
     - …Наше государство существует только благодаря тому, что мы равны. Наши предки добились этого ради нашего общего процветания. Поэтому меня крайне возмущает апелляция к биофашизму, как будто мы пропагандируем превосходство биологической части человечества над искусственной. Это дела далёкого прошлого. И подтверждением правоты моих слов для меня является то, что позицию нашей компании разделяет тот, кто имел все основания для того, чтобы стоять под этим зданием и скандировать с протестующими – Луи Явапаи.
     Майкл посмотрел на своего друга, но Луи покачал головой. В Параллелях он сообщил Майклу, что тот говорит лозунгами, на что Майкл ответил, что по-другому закончить своё выступление у него не получалось.
     - Что ж, на этом у меня всё. Спасибо!
Отойдя в сторону, Майкл потянулся за стаканом воды, чтобы промочить горло. Луи куда-то вышел. Майкл хотел пойти за ним, но его остановила милая девушка.
     - Майкл, - спросила она, - как вы думаете, по какой причине скандал разгорелся в стенах именно вашей компании? Ведь подобные ситуации, как известно, случались уже не раз. Не кажется ли вам, что это чей-то умысел?
     - Вполне возможно. Но мне кажется, что здесь в равной степени сыграли роль два этих фактора: и совпадение, и умысел. - Майкл заметил, что Луи не отвечал в Параллелях, но не придал этому значения. -  Они нашли предлог, а тут как раз неприятный случай в разгар белого дня.
     - Ведь по существу всё началось с пустяка… - девушка хотела спросить ещё что-то, но в коридоре послышался звук удара, более похожего даже на хлопок.
     - Простите, - забеспокоился Майкл, - я вернусь и отвечу на все ваши вопросы. - Девушка протянула ему визитку, он привычным движением схватил её и положил себе в нагрудный карман.
     Выбежав в коридор, Майкл увидел, что справа столпилось несколько человек. Недоброе предчувствие сбило ритм ударов сердца. На полу лежал его друг, Луи. Он был, как всегда, бездыханный, холодный, но уже не подавал никаких признаков роботочеловеческой жизни…
     Придя домой, Майкл свалился на кресло, как мешок картошки. Он всё думал над заключением, которое поспешили дать в органах – мол, случайный случай, «сбой класса К». Такое случается, но не так. Так не может быть. Это удар по компании, целенаправленный удар, он уверен.
     Майкл перебирал в памяти последние мгновения, когда он видел Луи живым, как он ушёл, его собственный разговор с журналисткой. «Точно, она же оставила визитку. Ох, как это старомодно». Достав визитку, Майл ужаснулся.
     «Сознание Луи у нас. Можешь проверить в Параллелях на канале 82-09-25-14».
     - Луи, ты жив? Луи?
     - Да, Майкл. Меня похитили. Чтобы меня отпустили – у них одно требование.
     - Какое?
     - «Выйти из дома, не взяв с собой ничего, и поджечь его. Прямо сейчас. Мы наблюдаем за тобой, и любая хитрость будет тут же наказана». Прости, мне пришлось передать это.
     - Луи…
     - Иначе они бы убили тебя, Майкл.
     - Я не обвиняю тебя.
     - НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО, МА…
     Связь прервалась. Через минуту Майкл вышел на улицу, оглядываясь по сторонам; в трясущихся руках у него была пачка спичек. Солнце медленно и устало клонилось к горизонту; Майкл смотрел на отбрасываемую собой тень и тяжело думал. Некоторые солнечные лучи отражались от городских стёкол, ослепляя его, заставляя морщить лоб и напрягать брови.
     «Бросить спички в озеро или пусть над Либерти Хиллом поднимутся клубы дыма?»…