Инкубационный период желтой лихорадки 1. 5

Часть 1.
Глава 1. Трансмиссивы
5.
Алишера разбудила какая-то возня, стук чего-то, короткие обрывки фраз и постоянное раздражающее шмыганье носом. Он открыл глаза и не сразу понял, где находится. Какие-то бледно выцветшие обои, по краям отошедшие от стены, когда-то белая тюль на окнах. Трое его сограждан, наспех одевающихся, ввели его в недоумение. Прошло несколько секунд и он вспомнил, что приехал на эту квартиру вчера поздно вечером с Джуманом. Хилола, согласившаяся, что он останется у них в комнате, всем своим видом показывала обратное. Брат его, с внезапным её появлением, так же начал вести себя нервозно и Алишер, без слов и даже без намёков, догадавшись, что он там лишний, после первой же ночи спросил брата о другом ночлеге.

О Хилоле никто не говорил. Алишер, поначалу с претензией обратившийся к брату, что Гавхар и дети ждут мужа и отца, верят в его возвращение и скучают по нему, был, в свою очередь, также быстро остановлен братом, с просьбой не вмешиваться в это дело, так как он многого не знает и не понимает. Понимать тут было нечего и Алишер, ещё раз предпринявший попытку надавить на совесть брата, на позор перед глазами живых и памятью умерших родственников, а также на гнев Аллаха, тем не менее вновь встретил отпор со стороны Джумана, мигом взорвавшегося из виновато сжатого состояния.

В первый же день Джуман объяснил Алишеру, что регистрацию и разрешение на работу можно сделать быстро, если заплатить определённым людям. Ряд их же соотечественников, уже наладивших связи как с миграционной службой, так и с собственниками квартир, готовых за скромное вознаграждение, быстро уладить вопросы с регистрацией, сами, так же за небольшую сумму, готовы были выступить посредниками, для быстрого решения всех возникших вопросов. Деньги делали всё, избавляли от стояния в длинных очередях, последних превращали в первых, трансформировали квартиры собственников по количеству зарегистрированных в них мигрантов в «резиновые», и ускоряли бюрократическую медлительность. Алишер, по началу возмутившийся по поводу того, что придётся платить своим землякам за помощь на чужой земле, приутих, когда Джуман сказал, что в условиях, когда мигрантов много, такие вопросы лучше не поднимать. «Кто как может, так и зарабатывает», – пояснил тот Алишеру. Решили, что этими вопросами займутся сразу же, попутно сделав медицинскую страховку. «Я специально для тебя, брат, в этот день выходной взял, чтобы все вопросы решить», – ответил Джуман, когда Алишер предложил оставить ряд моментов на другой день, сказав, что уже устал.

Когда же стало понятно, что Алишер согласен жить в другом месте, Джуман, потратив весь вечер на звонки, сказал, что нашлась квартира, в которой он сможет ночевать какое-то время, естественно не бесплатно. Квартира была, не сказать, чтобы на окраине города, но и далеко от центра, хотя для трудового иммигранта это было не принципиально, главное, чтобы рядом с местом работы, легальным или не совсем. «Ого, сколько людей, – подумал Алишер, когда они с Джуманом зашли вечером в квартиру, – сколько же их тут? Не пересчитать. Прямо большая узбекская семья».

- Слушай, брат, у тебя в квартире чисто так и людей немного, а тут посмотри, все туда-сюда ходят, да. Одежды везде, как на рынке, а? И всё в дыму, – тихо сказал Алишер, когда они шли на кухню за товарищем его брата.
- Плов наверно кто-то готовит, – подмигнул ему Джуман, – но скорее всего просто много картошки и лука с пятью-шестью куриными крыльями и то пригорело. Но ничего, побольше хлеба и все сыты будут.
- Ты как-то с высока это брат говоришь, – упрекнул того Алишер.
- Нет, я тоже так жил с Юлдашем. Да и тут какое-то время тоже, – оправдался тот.

Несмотря на то, что все постояльцы были выходцами из Узбекистана, за накрытым столом собирались сообразно комнатам и прямо в них. Лишь пиво пили везде и со всеми. Алишер внес свою долю за еду, положив деньги на стол, которые тут же взял Кучбой, один из трех узбеков, в комнате которых он остановился. Двое других, Остон и Шохрух, никак на это не отреагировали. Еда действительно всё больше состояла из хлеба, но Алишеру было не привыкать. Единственное чему он удивился, это количество пива, которое выпивалось сокомнатниками, от которого он отказался. Уже в процессе еды, один из жильцов соседних комнат, ввалился к ним, изрядно в подвыпитом состоянии и гул голосов, хоть как-то останавливаемый прикрытой дверью, ворвался вместе с ним. Потом появился ещё один сосед, Остон куда-то исчез, его место заняли ещё двое. Каждый разговаривал с каждым, оставаясь на хребте основной темы с главным собеседником, которая и который менялись каждые пять-десять минут, от чего все уголки комнаты и повороты квартиры, наполнились гулом, в котором непосвящённому, было бы трудно что разобрать.

«Э-э, индюк думал и в суп попал», – громко отреагировал сильно пьяный сосед из соседней комнаты на слова, неизвестно откуда появившегося Остона о том, что, по его мнению, Джамал был не прав. «Какой индюк»? – удивился Остон. «Птица такой есть, индюк называется», – почти прокричал пьяный сосед, на что получил всё тоже невозмутимое: «И что»? В этот момент в комнату влетел ещё один сосед, почему-то почти на лысо бритый. «Эй, лысый», – крикнул кто-то ему. «Что»? – обернулся тот. «Пойди пописай», – раздалось в ответ, и комната тут же наполнилась громогласным гоготом. Бритый узбек ответил, что сейчас всех окатит золотым дождём, после чего гогот взорвался ржанием. Кто-то другой сказал ему обидную вещь, на что бритый ответил грубостью. И ржание, и гогот как отрубило, и кто-то вступил с ним в перепалку, не стесняясь в выражениях ни с той, ни с другой стороны.

Так продолжалось пока все не угомонились и не повалились спать. Засыпая, Алишер ужаснулся тому, что увидел за пару дней пребывания в России. Его соотечественники, заводили новые семьи с трудовыми иммигрантками, толпились огромной массой в одной квартире и пили безмерно, превращаясь в кого угодно, но явно не оставаясь людьми. Алишер задумался о том, что же делает с ними трудовая зависимость от России и от ряда других соседних стран, и неспособность их государства обеспечить граждан своей страны достойной по содержанию и по оплате работой. Люди были вынуждены покидать свою родину, свои семьи и уезжать в неизвестность, где их же их соотечественники обманывали, обирали, лишь бы заработать себе и своей семье на кусок хлеба. Таких правда было не много. Все же остальные, как понял пока Алишер, работали, или даже сказать, пахали, не покладая рук и забываясь в алкогольном дурмане, от осознания трудности собственной судьбы. Не заметив, как провалился в сон, Алишер, внезапно вырванный из него, на скорую руку собрался, выпил чая и вышел на улицу.

На тротуарах и проезжей части, то тут, то там ещё виднелись исчезающие следы дождя. Воздух был свеж и было хорошо и очень легко идти этим ободряющим, наполненном щебетом, утром. Птицы, как и его соотечественники вчера вечером, изо всех сил напрягали свои связки, пытаясь выделиться из общей какофонии, но в отличие от вечернего представления, утренний концерт был прекрасен и пробуждал лишь радость и желание слушать его ещё и ещё. К сожалению Алишера, звуки природы были проглочены гулом машин, как только он вышел к дороге. Кучбой, Остон и Шохрух, не обращали и вовсе на них внимания, молча мрачно шагая, поглощённые каждый в свои мысли. Вчетвером они доехали на маршрутке до остановки, на которой Алишеру надо было выходить, как пояснил ему и Кучбою Джуман. Алишер не проронил с ним и пары слов и лишь распрощавшись до вечера, вышел из автобуса, а они поехали дальше. Через несколько минут подошёл и Джуман и Алишер сразу высказал свои тревоги по поводу поведения в квартире где он провёл ночь.

- Это ничего, – отмахнулся брат, – просто они часть заработка вчера получили, вот и решили отметить это.
- Ты бы видел сколько они пива выпили, да, – не успокаивался Алишер.
- Не беспокойся, это не постоянно, – ничуть не удивился Джуман. – Если им так не отдыхать, совсем испортиться можно. Ты бы знал по сколько и как они работают на стройке, и сколько за это получают. Так что в их ситуации вчерашний вечер, это нормально.
- Но брат…, – не успел не то что закончить, но и начать Алишер, как Джуман тут же вспылил.
- Всё закончим об этом. У них своя жизнь, у нас своя. Тебе что, без этого, проблем не хватает. Надо ещё тьму документов получить, а тебя беспокоит лишь сколько узбеки вчера выпили.

Они прошли немного, как Джуману позвонили на мобильный телефон. Он достал телефон из кармана джинс, свободного покроя, и взглянув, сказал Алишеру, чтобы тот остановился и подождал его, а сам быстро отошёл в сторону, скрывшись за кустами. Алишер остался ждать его на тротуаре, задумавшись над тем, что брат прав и у него действительно и так слишком много дел, чтобы беспокоиться о людях, которых он видел вчера первый раз и для которых было нормально отдыхать так, как это было. Не давала лишь покоя мысль, что так живут возможно если не все, то большая часть узбеков, оказавшихся на заработках в России. Мрак быта, который он увидел вчера, удручал в целом, но Алишер допустил, что возможно это и представление о способе жизни в чужой стране тех людей, среди которых ему предстояло провести несколько дней. Впрочем, как он подметил, и у них в стране не так всё благополучно, особенно в отдалённых от центра районах. Раздумывая об этом, он не заметил, как со спины к нему подошли два сотрудника патрульно-постовой службы и один из них представился, быстро вскинув руку к козырьку. Алишер лишь отреагировал, когда тот же постовой, крепко сжав его плечо, повернул к себе рывком.

- Э, дядя, что совсем потерялся? – сказал он, повышая на Алишера голос.
- Что? А! – Алишер встрепенулся, увидев сотрудников полиции.
- Спокойно, – ещё сильнее сжал плечо патрульный. – Ты чего такой напуганный? – Полиции боится, значит есть, что скрывать, – вставил второй патрульный.
- Я не боятся, просто стоял, – ответил Алишер, действительно перепугавшись и вспомнив слова Джумана, что при встрече с ними говорить просто: «Я русский язык не понимать, документ на оформлении, да». Джумана же не было видно.
- Паспорт, миграционную карту, – чопорно, быстро и явно в бесконечно энный раз, произнёс сотрудник, отпуская руку Алишера.
- А? – не понял Алишер, по причине того, что страх ещё блокировал всякие фразы, обращённые к нему.
- Слышь, он похоже не в адеквате? – улыбнулся второй сотрудник. – Паспорт и миграционную карту, тебе говорят!
- А, ага. Сейчас, – быстро стал суетиться Алишер, посчитав не притворяться, как учил брат, а решив делать так как они говорят.
Он достал из кармана легкой куртки, перекинутой через руку, паспорт с находящейся в нём миграционной картой и протянул его. Документы взял второй сотрудник и быстро просмотрел их.
- Регистрацию и медицинскую страховку, – сказал он, закрыв паспорт, продолжая держать его у себя.
- Регистрация и страховка ещё делаются, – просто ответил Алишер.
- О-о, да ты без регистрации и страховки нет. Это нарушение, – довольная улыбка растянулась на щетинистом лице второго сотрудника. – За это штраф полагается. Тысяча, как помнится, да, – он посмотрел на напарника, но тот промолчал, повернув голову в сторону.
- Какой штраф, товарищ начальник, у меня даже времени не было, – добродушно улыбнулся Алишер.
- Как не было. Ты тут уже сколько? Пару дней? Да твои братья эти вопросы в первый же день решают. А ты, раз не успел, значит нарушил, – выпучил глаза второй сотрудник и развёл кисти рук в стороны.
- Товарищ начальник, я конечно согласен, что документ должны быть, да, но и времени надо людям на это, да – Алишер осторожно стал высматривать брата.
- Ты чё, учить меня вздумал? – выпятил нижнюю губу всё тот же полицейский и вперил в Алишера взгляд.
- Нет, нет, вы что. Вы начальник, вы правы, я только лишь говорю, что надо время на это, – глаза Алишера бегали из стороны в сторону, сердце бешено колотилось.
- Ты что там говорил про регистрацию и страховку, что ещё делаются? – включился в разговор первый сотрудник. – Страховка тут же делается, а как ты регистрацию делаешь, если паспорт при тебе.
- Я не так сказал. По-русски плохо говорить, – решил всё-таки съехать на предложение брата Алишер.
- О, давно заезженная песня, – самодовольно улыбнулся второй полицейский.
- Ты кого тут ждёшь? – повысив голос, прямо спросил другой сотрудник.

В этот момент из-за кустов появился Джуман. Алишер увидел его. Тот увидел его с сотрудниками полиции. Алишер округлил глаза и было уже раскрыл рот. Джуман резко развернулся и скрылся за кустом. Алишеру стало дурно, голова закружилась, в глазах помутнело, мысли метались, он перестал отдавать отчёт в происходящем и не слышал, что говорили ему полицейские. Только когда второй полицейский уставился ему в лицо и прохрипел, что он тут делает и кого ждёт, Алишер частично стал приходить в себя и замотал головой. Вымолвить он ничего не смог.

- Так, давай его вон за те кусты, по карманам пройдёмся. Похоже «обдолбышь», – резво сказал второй патрульный.
- Понятых или лучше в отдел? – нахмурил лоб первый.
- Потом. Давай сначала посмотрим, может ничего и нет. Больше возни будет.
Они взяли его под руки и повели за кусты, за которыми исчез Джуман. Алишер не сопротивлялся, успевая лишь переставлять ноги. Когда сотрудники подвели его к кустам, скрывавшими первый этаж панельки, Алишер окончательно пришёл в себя и пришёл в ужас от того, что с ним делают. Второй полицейский спокойно спросил: «Запрещённые предметы есть»? Алишер лишь помотал головой. Тот так же спокойно и при этом безапелляционно отрезал: «Содержимое карманов на землю». Алишер достал из джинс мобильный телефон и положил на землю. Второй сотрудник быстро посмотрел на него, слегка скривив лицо. Из другого кармана Алишер достал несколько монет и показал их в ладони. «На землю, – приказал всё тот же сотрудник. – В куртке что»? Алишер достал из куртки портмоне и хотел было положить так же на землю, как этот же сотрудник полиции сказал ему открыть портмоне. Алишер раскрыл и показал содержимое. В нём было четыре купюры по сто рублей. На лице патрульного опять промелькнуло недовольство. «Всё», – ответил Алишер. Полицейский взял куртку у Алишера и стал прощупывать её карманы. Первый полицейский, не принимая никаких действий, молча наблюдал со стороны за происходящим. После того как патрульный прошёлся по всем карманам и ничего не нашёл, он бросил куртку на землю.
«Так, триста рублей мы изымаем в качестве штрафа за нахождение на территории страны без регистрации и страховки», – неожиданно для Алишера сказал он и потянул руки к портмоне. Алишер закрыл его и стал убирать, в полголоса возмутившись: «Какой штраф? Я же говорю, у меня времени ещё было, сегодня …». Он не успел закончить, как тот, кто вёл всё это действие, сделал к нему один быстрый шаг и Алишер тут же почувствовал резкую боль в солнечном сплетении. Он выронил портмоне и присел на корточки. Дыхание перехватило, невозможно было сделать ни выдоха, ни вдоха.

Первый патрульный сказал что-то второму, тот отмахнулся. В глазах у Алишера вновь потемнело. Он попытался сделать короткий вдох – ничего, небольшой выдох, ещё один и ещё, после этого небольшой вдох. С разных сторон от себя он видел ноги, в форменных штанах и берцах. Он подумал, что делать, но тут прямо перед собой в кустах, он увидел лицо старухи. Всю её, скрывали прутья и листва. «Какая худая, – пронеслась у него мысль, – бред». Алишер посмотрел на патрульного ударившего его. «Подъём», – властно, но спокойно сказал он. Алишер посмотрел прямо перед собой. Ввалившиеся глаза старухи по-прежнему смотрели на него. Алишер стал осторожно вставать, но патрульный, ударивший его, ребро кисти своей левой руки зафиксировал у бицепса его левой руки, ладонь своей правой руки наложил на трицепс его левой руки и резко рванул на себя, после чего тут же кисть своей левой руки положил на трицепс его левой руки и стал давить. Боль была не сильная, терпимая.

Патрульный тут же поставил Алишера лицом к стене, упёр в неё его правую щёку, после чего скомандовал: «Ноги расставить, руки вверх к стене! Приказ был настолько краток и ёмок, что Алишер тут же выполнил его, даже не обдумав, а как-то инстинктивно сообразив, что от него требует сотрудник. «Смотри, а ещё говорит: «Русски не понимать», – сказал тот с ярко выделенной интонацией и подопнул берцами по внутренней стороне кроссовок Алишера, увеличивая расстояние между ногами. «Любую безграмотность лечим за пять минут», – добавил он, начав быстро прохлапывать его. «Давай заканчивать», – сказал первый второму. «Да, ладно, что ты, как в первый раз», – отреагировал тот и ничего не найдя у Алишера, стал отпускать его. Алишер повернулся и лишь только начал: «Почему вы так …», как всё этот же патрульный, пробежавшись взглядом по окнам, выходящих на них, вновь сделал быстрый шаг по направлению к нему. В этот раз Алишер тут же рухнул на землю, почувствовав тупую, сильную боль в области паха. «За неповиновение должностному лицу при исполнении, и оказание ему сопротивления, штраф. Но с учётом твоего материального положения, ограничимся замечанием, – сказал всё тот же патрульный. – И скажи спасибо, что наркотиков при тебе нет». Алишер почувствовал, как что-то не тяжёлое, но плотное, ударилось о его лицо. Он посмотрел – это был его портмоне, перевёл взгляд на сотрудников – увидел лишь их удаляющиеся спины.

Рядом зашумели листья. Алишер перевёл взгляд и увидел, как иссохшие старческие руки, пальцы которых заканчивались длинными ногтями, больше напоминающие когти, раздвинули ветки и цепляясь за них спутавшимися, взлохмаченными седыми волосами, прямо на него стала выползать та старуха, взгляд которой он на себе уже поймал. Как ни больно было Алишеру, он боялся отвернуться от этой старухи, хоть и вдобавок, лицо её, худое и сплошь изрезанное морщинами, внушало ему лишь одно отвращение. Глаза старухи жадно горели. Алишер понял, что это никакая не галлюцинация и что выползающая на корточках старуха в ветхих и грязных лохмотьях, которые волочились по земле, так же реальна, как и те полицейские, которые только что избили его. Он, превозмогая ещё не отпускающую боль, привстал и сделал шаг к ближайшему просвету в кустах. Старуха раскрыла рот, показав ряд длинных жёлтых зубов, все, как один, похожими на клык, расстояния между которыми трудно было назвать щербинками.

Несмотря на ещё значительное расстояние до неё, Алишёр почувствовал тошнотворный смрад чего-то протухшего. Он ускорился и тут же ужаснулся, когда увидел, как старуха быстро встаёт на ноги и делает резкий выпад ему на перерез. Алишер, не помня себя от жуткого страха, рванул к стене дома и пронёсся вдоль неё как вихрь. К его счастью, кустарник рядом с домом был незначительный и Алишер быстро вырвался на газон. Лишь делая последние шаги, он почувствовал, как на его щиколотке чуть не сомкнулась железной хваткой, на вид дряблая, кисть старухи. Но этого оказалось достаточно для импровизированной подножки и Алишер со всей мочи полетел вперед, проскребя коленом об асфальт и ссаднив, выставленные вперёд ладони. Не придавая этому значение, он тут же развернулся и увидел, что старуха осталась под покровом кустарника, съедая его яростным взглядом. За газоном по тротуару шёл, погрузившись в себя, молодой парень, не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. Алишер бросил взгляд на него и снова на старуху. Та медленно отступила в кусты как бы растворяясь в них.

Алишер, с бешено вытаращенными глазами, с трудом осознавая происшедшее, встал и обходя кустарник по газону, вышел на тротуар. Не отдавая себе отчёта в том, что происходит, он пошёл, сам не зная куда. Когда меньше чем через минуту, его безрезультатно несколько раз окрикнул Джуман, а потом и догнав, остановил и повернул к себе, Алишер ещё находился в шоковом состоянии. Он бессвязно мычал на вопросы брата и только после того, как тот его хорошенько тряханул и спросил о том, что они с ним сделали, Алишер отреагировал.

- Кто они?
- Менты.
- Какие?
- Ну те двое, что с тобой разговаривали.
- Ничего …, то есть так, избили.
- Как избили?
- Просто избили, но это не главное.
- Как не главное?! Собаки чтобы их кишки живыми съели.
- Джуман, ты её видел? – уже приходил в себя Алишер.
- Кого?
- Ведьму, что чуть меня не съела.
- Псы позорные, они тебя что, по голове били?
- Кто? А, нет, в живот и в пах. Один только бил и деньги забрал он же.
- Сколько?
- Не знаю я, как ты и говорил в портмонет только четыреста рублей положил. Остальные в носке.
- Хорошо. А где у тебя куртка? Портмонет где?
- Не знаю. А, в кустах видимо остались.
- Пошли посмотрим, – Джуман взял брата за плечо и развернулся к кустам.
- Нет, стой, она там.
- Да кто?
- Ведьма эта, Алмауз Кампыр.
После этого Джуман сразу остановился и медленно повернулся к брату, внезапную бледность лица которого, тот тут же заметил. По спине Джумана пробежал холодок, и он почувствовал, как тот же холод обдал его внутренности.
- Ты уверен, что это она была?
- А как же. Один раз в детстве от неё еле удрал и вот теперь она и тут. Что она делает здесь?
- Не знаю, но я с ней тоже раз столкнулся, когда ещё с Юлдашем жил. В трудность, как и ты с этими ментами попал и она, тут как тут.
- Брат, а ты почему развернулся и ушёл сразу, как только меня с ними увидел? Я на тебя так надеялся, – уже окончательно придя в себя, с упрёком спросил Алишер.
- Да понимаешь, – замялся Джуман и отвёл взгляд, засунув руку в карман, – подошёл бы я и что? И у меня бы деньги отобрали… Они у тебя паспорт проверяли?
- Да-а, – призадумался Алишер.
- Вернули?
- Нет, – Алишер хлопнул себя по карманам джинс. – Не знаю. Тот что бил и деньги забрал, он же и паспорт смотрел и потом, когда в пах ударил, что-то кинул мне. Наверно паспорт и портмонет.
- И где они.
- Там же где и куртка, – с тревогой посмотрел Алишер на брата, – в кустах.
- Плохо дело, – напрягся лицом Джуман.
- Ты думаешь, она забрала? – испугался Алишер, забыв о том, что брат бросил его в трудную минуту.
- И гадать нечего, эта ведьма всё забирает, что люди забывают или оставляют.
- И что теперь? – с надеждой посмотрел Алишер на брата.
- Ты теперь у неё в кулаке и проблемы с регистрацией, да и вообще, тут без паспорта, это беда. Но пойдём посмотрим, вдруг не взяла.
Они медленно подошли к кустам и осторожно зашли в них. В кустах они нашли лишь куртку Алишера и его портмоне, в котором было сто рублей.
- Какие добрые, – заглянув в портмоне, плюнул на землю Джуман. – Скоты на транспорт оставили.
- А паспорта нигде нет, – с волнением в голосе сказал Алишер, озираясь по сторонам.
- Вот собака, знает, что брать.
- А может это менты взяли?
- Нет, точно тебе говорю, если кто и взял, то эта ведьма.
- Беда брат, беда теперь, – в отчаянии смотрел Алишер по сторонам.