Запорожское болото 2. Дурыка
Жорик использовал все опробованные им ранее приёмы привлечения внимания. Играя мускулами, предлагал Томе прогулки по вечернему Запорожью, походы в кино и даже в ресторан. Деньги на ресторан предполагалось занять у Эдика. К большому огорчению и удивлению Жорика, его брутальная внешность и галантные манеры впечатления не произвели. Каково же было его удивление, когда он заметил Тому и Дурыку в углу коридора у окна, о чём-то увлечённо беседующих, при этом Дурыкины глазки горели недвусмысленным волчьим огнём. Обойдя их и поднявшись с другой стороны на второй этаж, а потом спустившись и задержавшись на лестнице на минутку, Жорик подслушал отрывок разговора и был озадачен его содержанием. Не того он ожидал. Говорили об анатомии, каких-то сухожилиях и мелких костях черепа. Тем не менее, Жорик имел достаточный опыт и понимал, что содержание разговора не самое главное. Главное - выражение лиц и глаз. А вот это-то внушало самые серьёзные опасения. Жорик подъехал к Эдику и Нине с разговором о Томиных интересах и её отношениях с Дурыкой. Нина выразилась в том духе, что Тома полная дура и кроме институтских предметов ничем не интересуется и говорить с ней не о чем. Эдик с интересом и явным удовольствием вникал в Жориковы проблемы и обещал помочь деньгами, если понадобится. Беда в том, что до денег дело никак не доходило. Тома пропускала мимо ушей все соблазнительные Жориковы варианты, зато наладилась учить анатомию и разбирать разные кости и жилы вдвоём с Дурыкой. При этом Дурыка от двойного воодушевления, то есть от любимого занятия и желанной девушки рядом, покрывался испариной, а его прыщи пламенели, как искры разгорающегося костра страсти. Тома тоже выглядела, если не влюблённой, то довольной. Она, подобно Дурыке, фанатично относилась к занятиям и это сходство их интересов её вполне устраивало. Невзрачную и захудалую Дурыкину внешность она даже не замечала, точнее не принимала в расчёт. Зато Жорик воспалялся всё больше. Для него Томин выбор являлся двойным унижением. Если бы Тома предпочла скажем Эдика или даже лошадиного Гену, он бы смирился. Но это прыщавое ничтожество... Жорик перестал спать от обиды и заводился всё сильнее и злокачественней. Он попробовал ещё раз поговорить с Томой. Но надо же такому случиться, что как раз в самый ответственный момент, когда Жорик заговорил о своём серьёзном к Томе отношении, неожиданно возник рядом Дурыка, как из-под земли выскочил, и, не обращая на Жорика ни малейшего внимания, что-то такое закудахтал об итоговом занятии по черепномозговым нервам. Тома немедленно и заинтересованно повернулась к нему, словно Жорик и все его глубокие и выстраданные мысли имели значение не большее, чем осенняя паутина, задевшая нос или щёку. Этого Жорик не стерпел. Он даже сам не заметил, так он потом нам рассказывал, как заехал Дурыке в челюсть. Дурыка, что неудивительно, успокоился на полу после непродолжительного полёта, а Тома вскрикнула и бросилась приводить его в чувство. Как быстро это ей удалось сделать, Жорик сказать не мог, ибо сразу же удалился, сам находясь почти без сознания. Ему сделалось ясно, что он проиграл и его нокаутирующий удар явился последней, громовой нотой финала симфонии. Теперь уж точно Тома не отойдёт от пострадавшего из-за неё Дурыки. Если раньше возможно её больше интересовала Дурыкина помощь в освоении анатомии, то теперь уж наверняка её заинтересует сам Дурыка. Иного не дано.
Не могу сказать, что мне самому легко было смириться с незавидным положением человека без шансов и даже без попытки, но некоторая доза злорадства после поражения самоуверенного Жорика немного подсластила горечь.
Свидетельство о публикации №217092400350