Тень сталевара

У начальника сталеплавильного производства Рыбакейкина с утра выдалось падучее, почти гиблое настроение. Он часто и подолгу глядел в окно, в ту сторону, где стояло закопченное промздание с клинообразной уродливой крышей и дымили две трубы. Одна - рыжим дымом, другая - серым. На лице его повисла пасмурность и угрюмость. Вчера он пришел домой с работы в десять часов вечера. Всю ночь проворочался без сна, пробыл в каком-то коматозном забытьи. По утру поднявшись, почуял, что усталость даже после спанья вполглаза сковывала его мышцы; хрумтели суставы, а в голове еще шумела сталеплавильная печь.

Немигающие глаза Рыбакейкина бесмысленно шарили по окну и что-то искали упорно и надоедливо. Иногда он бросал хмурые взгляды на жену, которая поршила по комнатым и уклыдывала в два пластиковых чемодана какие-то цветастые тряпки, зарядки для мобильников, зубные щетки, приговаривая:

- Ой, Коленька, а тебе полотенец и розовый, и синий положить ? Чтоб один был для ног, другой для лица; выйдешь, допустим, с моря, и сразу приступ пяточный успокоишь, плоскостопие потешишь, а на лице брови и ресницы поершишь, да от моря отеплишься.

Рыбакейкин обвел глазами широкую, обставленную мебелью комнату, скользнул по настенным часам, мотнул головой и снова отвернулся, уставившись в окно и буркнув под нос:

- Время к девяти подбирается. Сейчас к МНЛЗ на сталевозе ковш подали, через минут пять лить начнут. Эх, черти, без меня снова там напортачат, струю поплескают, порепают на части... Ничего ж без меня не могут. Ничего доверить нельзя. Работнички ! Так бы руки и поотрубал, бездельникам!

Жена хлопнула слегка дверью шифоньера и продолжала свое:

- А тебе сколько плавок положить - двое или трое ?

Вздрогнув, Рыбакейкин уставился на жену.

- Каких плавок ? - Выдавил он из себя, поперхнувшись и закашляв. - С заправкой малибденом или проходящих через вакууматор ?

- Ой, да ты что, Коленька, это я о купательных, в которых народ плавает в морях...

- Аааа.... да положи какие-нибудь, чтоб в них я не опозорился, чтоб моя профессия была видна... Положи черные, угольного цвета, желательно антрацитового или на крайний случай дымного, под окружающую среду завода... На душе все легче будет... Успокоит, сердце согреют... А то весь изойдусь с мыслью: как они там без меня..., не угробили ли цех, эти работнички. Руки бы у них поотсыхали...

Жена, слегка располневшая, однако еще со следами девичьей фигуры на бедрах, с детской живинкой в глазах , еще не полностью задавленная сумасшедшей по размерам начальничьей зарплатой мужа, выглядела исполнительной, послушной не по деньгам и положению. Она продолжала метаться по комнатам и приговаривать:

- Ножичек для нарезки колбаски упаковала, две вилочки, две тарелочки, два стаканчика под чай, в поезде горяченького попить, салфеточки, влажные, руки обтереть... вроде все... нет... кажется что-то забыла, что-то не положила... Ой, Коленька, ну что ты молчишь ? Как-будто горячего в рот набрал. Помог бы мне в сборах, проконтролировал, а то все одна и одна, замордовалась...

Когда жена признесла слово "проконтролировать", Рыбакейкин снова вздрогнул, нос его начал чесаться и краснеть, губы складываться в стаканчик без донышка. Он отвел взгляд от окна, и окинул комнату. Только сейчас он увидел чемоданы на кровати, распахнутые и забитые тряпками, беспорядок на стульях и гудящий нудно плоский телевизор у стены...

Шея его вытянулась сама собой, руки сложились так будто он за кабинетным столом ведет совещание о недогрузах алюминия в плавленный металл, а перед ним - куча робкого, забитого окриками вспомогательного народца: начальники участков, мастера, старшие мастера, специалисты сталеварения, студенты-практиканты, снабженцы, затравленные совещаниями...

- Проконтролировать, говоришь, ладно, ладно... хорошее предложение... - заговорил он быстро, без перерывов на обдумывание. - А ну-ка дай-ка мне свой график работ, прочую оперативную документацию, ишь ты, проконтролировать... гы-гы-гы... здеся я как рыба в воде... интересно, а допуск к работам у тебя имеется ?

Жена открыла рот и захлопала ресницами. В этот момент у Коленьки скрипнули коленочные суставы, да так уныло и протяжно, что ей показалось будто кто-то заводит соседский "Жигуль", старый, пристарый, который стоял со спущенными колесами во дворе многоэтажного дома, у детской площадки, и на котором уже давно никто не ездит. Услышав эти звуки, она встрепенулась и слегка возроптала, как тот снабженец, который бурчит на цеховиков за то, что те непомерно расходуют молибден и алюминий:

- Коленька, мы отдыхать едем... К Черному морю... Какой график ?

Глаза у Рыбакейкина наполнились досадой и будто потускнели. Он отвернулся к окну и, всматриваясь в трубы, силился что-то понять. Судя по рту, он прилагал к этому огромные усилия. Губы то сварачивались в стаканчик, то ужимались да полдюймовой трубы, то разворачивались в жерло трапецидального ковша. Жена поняла, что ей не переломить мужа, заговорила так будто попала на тот случай, когда человеку нужно не только усиленное питание, свежий морской воздух, фрукты, насыщенные витаминами, но внимание и не просто внимание, а забота верной подруги или на крайний случай убогого психолога. Она, в знак уважения его трудовых принципов, после длительного молчания заговорила первой:

- Коленька, может тебе список вещей представить. У меня все записано. Каждая палочка, каждая ниточка. Все на учете.

По лицу Рыбакейкина всполохом пробежало удовлетворение, глаза заблестели радостью и успокоением.

- Ну давай список... , - заговорил он, протянув руку и скрипнув ноющим третий день суставом левого предплечья. - Но, смотри, эту поблажку я даю тебе последний раз ! Если еще раз придешь на совещание без документов, обьявлю выговор, дважды отметишься неподготовленностью, загремишь с работы. Ишь ты, взяли себе в регламент приходить ко мне не подготовленными.... Я вас всех под письменное распоряжение подведу.

Он потряс кулаком перед своим водянистым лицом и красным от приступа аллергии носом, а по лицу поползла змеей ядовитая улыбка, от которой можно на раз, два, три получить пару тяжелых инфарктов и инсульт вдобавку.

- Это что из дому меня выгонишь ? - Жалобно пролепетала жена.

- Щас посмотрю, давай список !
Она протянула ему исчерченный авторучкой листок бумаги, дрожащий на воздухе. Лицо ее выражало испуг и в тоже время озобоченность. Жалость к мужу не покидала ее с того дня, как Рыбакейкин стал начальником сталеплавильного производства. Сегодня он усилилось во многожды раз. Она смотрела на него и думала о море, бархатном ветерке с гор и мечтала о том, чтобы скорей прозвучал гудок тепловоза.

- Так, уважаемая, - пробежал он глазами списку. - Почему написано от руки. Что компьютера нет ? Первый минус. Почему список неозаглавлен ? Я что ли за вас это делать буду !? Работнички ! Второй минус. Если так дальше дело пойдет, то обьявлю замечание. Потом будет выговор, а там и рукой подать до увольнения... Будете у меня работать за проходной, в бесрочном отпуске. Гы-гы-гы...

- Коленька, мы на Юг едем. Какие минуса ? Опомнись...

- На Юга эти поедем тогда, когда все чемоданы будут уложены в соответствии инструкции делопроиводства, а вдруг зубная щетка не в карман не ляжет, молния будет застегнута не по инструкции... Кто отвечать будет !? С меня же потом спросят. Совет директоров так и скажет: "А ты, Рыбакейкин, куда смотрел, почему не предотвратил массовые беспорядки с чемоданами ?" Неее... шалите, люди. Покуда все правильно, регламентно не будет сделано, никто отсюда не выйдет... Распоясались тут... Работнички ! Ничего без меня не можете. Подождите, людишки... Я из вас человеков-то сделаю... Будете с чемоданами единым организмом, единым чревом...

Он снова потряс кулаком. Одутлое лицо его задрожало и побагровело. В эту минуту Рыбакейкин почувствовал как наливается его тело благодатью и удалью руководящего работника, таким как у замдиректора по ижинирингу Руковейкина. Коленька не любил его. Старался не смотреть при встречах ему в глаза, масляные и приторные. И все почему, потому что председатель Совета директоров Бедровейкин всегда ставил в пример этого выскочку Руковейкина, хвалил за умение руководить гастербайтерами и делать из них сталеварских людей. Но все же силу, менеджерскую, в нем ценил. Рыбакейкин чуял нюхом откуда он ее берет, чем восполняется. И потому, видя ошалелую суету жены, Рыбакейкин, как бы тоже насыщался ценностями Руковейкина, обретал спокойствие и становился тем обыденным руководителем, кто одним словом может уничтожить человека в человеке.

- Вот оно, торжество ! Вот она победа над серой массой ! Я не такой как они! Я стал еще ближе к Совету директоров ! - Истерично вопила в нем каждая клеточка, каждый волосок на голове.

Переведя бешеный взгляд с жены на листок бумаги, он, почамкав как скотина перед убоем, начал читать вслух, хрипло, давясь слюной:

- Так, людишки, значится, носки в упаковке... шесть пар... А почему нет шерстяных...

- Коленька, мы же на Юг едем... там плюс тридцать.

- А вдруг мороз вдарит... Что делать будем ? Как же оперативно отреагируем на этот вопрос !? Завалим все на свете ! Резервы должны быть в готовности ! Косячок с твоей стороны. Еще один минус. Исправляй немедля, а то без супружеской должности останешься.

По бледному лицу жены пробежала тень. Она всхлипнула. Но ничего не сказала, уткунувшись в чемодан и перебирая непослушными руками вещи.
- Стоп ! - Взметнул в потолок указательный палец Руковейкин. - Почему я не вижу в списке зажигалки и сигарет?

- Там купим, Коленька. - Побледнела от неожиданности жена.

- Нет, нет... Не годится так... А вдруг все магазины закроются в соответствии с дождевой погодой... И заруби себе на носу, человечек, муж без блока сигарет и упаковки зажигалок - это ничтожество, в нем не ощушается руководительского принципа... Начальник, будь он хоть где - в столовой, на пересменке, да хотя бы в аду - не должон существовать без курева... Сгинет в одночасье...

Жена покорно замотала головой, как тот бык, которую загнали с пахоты в вонючую стайку. Метаясь у чемоданов и ища эти проклятые сигареты, она походила на трепетную лань, у которой только что отбили копыта и веселенькие, жеманые рожки.

- Вот они, Коленька, нашла ! - Снова завопила жена. - Они, сигаретки, полотенцем накрыты были ! Я ж их купила ! Забыла совсем, бегая по магазинам. Фу, ты, как гора с плеч !

- Да хотя бы и нашла... И что ? Все равно косяк на тебе завис. Надо, чтоб вовремя все было, к месту, - фыркнул Рыбакейкин и ядовитая ухмылка снова заволокла его лицо. - Я на прошлой неделе одного такого же наказал, лишив ста процентов премии за забывчивость. Подхожу в полудни, после обеда, к оператору поста управления сталевозов, к этому облупку с высшем менеджерским образованием, подхожу и думаю чем же душу себе утешить, чем же поучить, повоспитывать эту еще зеленую сталеварскую серость. Гляжу все вроде у него на месте: защитные очки, каска не репанная, поблескивает, униформа суконная с войлочными вставками, бируши в ушах, на ногах противоударные ботинки. Придраться не к чему. Во мне сразу кошки заскребли. Эх, думаю сейчас увильнет от меня, уйдет не наказанным... Тут смотрю проходит мимо начальник производственного отдела Шкалайкин, с подлючим взглядом и мордой похожей на разжиженный водой ферросплав. Идет, дымит сигаретой в зубах, членом Совета директоров прикидывается, пытается дотянуться до образа высшего разряда, глаза заплывшие от меня воротит, как-бы взаправду не замечает. Я ему ручку протягиваю: "Здрасити, господин, Иван Петрович, чего это вас в такую глухомань затянуло, тута газом пахнет и графит пыльцой летает, легкие забивает, убогие сталеваришки толкутся". А он проходит мимо, нос к верху, моя протянутая рука так и зависла в воздухе. Когда он скрылся за вакууматором, я рассвирепел и кричу оператору поста управление в ухо: "Почему, ты, как подчиненный, не предотвратил курение нарушителя в неположенном месте. Почему бездействовал. Пиши обьяснительную ! Сто процентов премии срезаю тебе за разгильдяство на рабочем месте ! Это тебе не в рюмочной сидеть и ждать, когда к морде стакан водки поднесут ! Тута производство !" А он перепугавшись, побледнел, моргает, лопочет мне что попало: "Забыл ! Забыл ! Прости меня, Николай Павлович !" И чуть ли не колени гнет к полу. Гляжу я на его согбенную фигуру, а в душе радость полыхает. Наконец то, наконец-то я еще на полшага стал умным, - как член Совет директоров, - получил истинное наслаждение. Теперь положительного заряда мне этого на целый день хватит.

Жена, держа на весу блок сигарет, снова всхлипнула. Запястьем вытерла слезы. В этот момент, когда накотила хлипотная дрема, она вспомнила слова своего отца, бывшего сталевара мартеновского цеха, с регалией Почетного металлурга. Тот, когда оглядел еще юного, только что окончившего институт стали и сплавов Коленьку, приведенного ею в дом для знакомства с домочадцами, покачал головой и сказал:

- Плохи дела... Сталеплавильщики, видать, вымерли, остались одни менеджеры.

Жена еще раз всхлипнула.

- Ладно, укладывайся тута..., - нарушил молчание Коленька. - По поводу того, что едем к морю, ты права, надо и там отметиться производительным отдыхом, по сему прощаю тебе. Но это последний раз ! И заруби себе на носу ! Ишь вы, работнички! Ничего без меня не можете !

Он приподнялся с дивана. Подошел к окну, открыл пластиковую створку настежь и стал вглядываться вдаль. Тучи ворохом ползли с востока, укрывая солнце. Над промзданием расползался коричневый дым. Он окутал зеленые верховые стены, крышу и подбирался к низу здания.

- Вот черти ! Ничего не могут без меня ! Даже ковши высушить после торкретирования и то для них проблема ! Если бы не отпуск, всех бы за проходную и гастербайтеров набрал ! Работнички !

Он кричал в окно, грозил кулаком, топал ногами, шея его вытянулось телом гремучей змеи, а на лице его лучилось счастье.