Штрих 23. Моё знакомство с КВН

                Штрих 23. Моё знакомство с КВН.

         Пошла мода на КВН. В каждом цехе созданы команды, периодически организуются встречи-состязания. В нашем цехе тоже засуетились, договорились о встрече с командой второго цеха.
         Пригласили поучаствовать и меня. Я отказался, моё познание сего предмета было нулевым – телепередачи я не смотрю, да и нет у меня телевизора.
         Как ни разъясняли мне смысл игры, я понимал её как кривляние на сцене. Но пообещал, что буду сидеть в зале вблизи сцены и выдавать по необходимости эпиграммы. Пообещал – надо выполнять.

         По какой-то причине команда цеха явилась только в лице группы поддержки, которая и должна была в виде плакатов выдавать лозунги, афоризмы и эпиграммы из зала. Адольф Коротченков, Коля Филиппоров, я и ещё несколько человек расположились рядом со сценой. Обложились рулонами бумаги, блокнотами, красками и плакатными перьями.  Но основной группы нет и нет.

         Команда второго цеха, среди которых много моих знакомых по спорту, по требованию публики вылезла на сцену и начала свою часть состязательной программы.
         Была там всякая, по моим понятиям, ерунда и безвкусица. Возможно, подобное существовало и на телевизионном КВН, не берусь судить. Были, в том числе и стихотворные нападки на противника, т.е. на наш цех. Наших болельщиков это задело.
         Черт дернул меня выдать эпиграммку на какие-то их частушки. Коля в секунды написал её на бумаге, и прикрепил рулон на ограждении сцены – залу на обозрение.

         И началось это дурацкое состязание команды второга цеха с нами – группой поддержки  отсутствующей команды. КВНщики хором исполняли какую-нибудь переделанную песенку в наш адрес, мы – отвечали плакатом.
         Заводилой на сцене был Игорь Трофименко, мой хороший приятель, участник воскресных турпоходов. Он понял, кто автор ответов и переключился на личности, то есть на меня и на туристские темы.

         Но вот они пропели популярную тогда песенку «Коля, Коля, Николаша», перефразировав её припев на такой манер: «эх, Толя, Емельяшин! Где мы встретимся с тобой?»
         Меня взорвало, и я зло ответил: «Кто первый? Становись в очередь!» Эти слова тоже были позаимствованы из известного анекдота.
         Плакатик с этой фразой взлетел над сценой.
         Это покоробило сидящих в зале Гришу Бабенко и П.П. Бачинина – они вскочили и с начальственными лицами двинулись на нас.
         Были они прилично навеселе, но как единственное здесь начальство решили вмешаться. Показать свою моральную чистоту. Или обвинить в аморалке нас. 

         «Хочешь, я скажу, что ты имел в виду? – вопрошал меня Григорий, – хочешь, переведу на простой язык?»
         Ему вторил Бачинин: «Учиться надо русскому языку, грамотой овладевать! А не рифмовать аморальные намёки!»
         Я не ожидал такого нападения, ведь если не знать похабный анекдот, наш ответ никакой аморалкой не грешил. И правил русской речи не нарушал. А анекдот не обязательно моралистам и знать.

         Я обычно не теряюсь при неожиданных нападениях, но теперь растерялся. Стал что-то вежливо возражать: не могу же я грубить известным на заводе людям!
         И только потом заметил, что они оба пьяны. Брызжут слюной, приписывая то, чего у нашей компании и в мыслях не было.
         Обвинения поддавших меня разозлило. Особенно утверждение об объективности их мнения. Объективно оно было только в том понимании, что направлено было этими субъектами против меня – объекта их непонятной вспышки злости. Это, в довольно мягкой форме, я им и выложил. А может и не в очень мягкой - меня тоже "понесло".

         Посчитав, что с меня достаточно, ревнители нравственности закончили спор, грозящий поставить их в невыгодное положение.
         «Классику надо читать, Гёте, Гейне…» – изрёк напоследок П.П.  – «Вы-то сами, видать, начитались  Ницше, их соплеменника!» – парировал я.  Друзья удалились.

         Так закончилось моё единственное сближение с популярной игрой Клуба Весёлых и Находчивых.
                Март 1965г