Грустит в углу ваш попугай

О пьесе Майи Праматаровой « Не поднимайся на мост!» ( Don't Take the Bridge! )

          Первые реплики пьесы настраивают на веселый лад, мы вправе ждать что-то вроде лирической комедии, возможно, с элементами абсурда. А как иначе можно воспринять  немолодую женщину, явно с «приветом», которая дрессирует давно почившего попугая и каждый день печет свое коронное печенье?  И под одной с ней крышей молодая пара. Вернее, сначала был только парень, а потом появилась и девушка. Авторский слог, который мастерски  неповторимо читается в репликах персонажей напоминает нам прустовское повествование – долгое, размеренно-спокойное, погружающее нас в нечто обволакивающее и уводящее куда-то в прекрасное далёко. И этот портрет Пруста в комнате немного чокнутой Мадлен… И все будет мило и ласково… «Попробуйте печенье!». «Вы очень красивы!». «Не забывай меня, мой милый друг!..». А следом за этими фразами еще одна – «Не поднимайся на мост!».  Странная в общем контексте фраза, от которой вздрагивают. Но дальше нам по–житейски спокойно объясняют, какую опасность таит подъем на мост,  и, кажется, что и дальше все потянется–поплывет истомляюще-сладостно, по-прустовски.
       Два молодых персонажа, каким–то образом  нашедших друг друга в этой круговерти с прозрачными именами. Действительно, перед нами сейчас развернется библейская история на современном уровне. История про доброго и сильного, любящего и сострадательного Сэма (Самсона) и хитрую обольстительницу, желающую занять место под солнцем любыми средствами, - Далилу. Но самый известный мотив обыгрывается в пьесе лишь косвенно. Далила просит Сэма  («чудесного мальчика с длинными волосами») подстричься: длинные волосы не в моде. 
      Сэм с детских лет нежно привязан к Мадлен (она была подругой его матери) и не замечает ее причуд. Скорее всего, они его радуют той тихой радостью, которая случается между близкими людьми (опять же в голову приходит Пруст ).  Но Далила  не приемлет ни условностей, ни прошлого, она приехала сюда за будущим – блестящим, сверкающим, ослепительным. А посему  к черту сентиментальность! Да гори синим пламенем эти печенья–мадленки! Ей осточертело играть милую, добрую, ласковую и внимательную. Она будет вести игру всерьез. И в этой игре  здесь ей не будет мешать провинциальный акцент, как он мешает в театре, не давая выйти на первые роли. А пока у нее только невинные просьбы, которые сойдут за заботу о ближнем:
Далила. Надо будет поменяться с ней комнатами. Скажи ей, пусть переберется в ту, что рядом с кухней. Там и мешать никому не будет, и духовка под рукой.
   Далила приехала в Нью-Йорк полгода назад, она из «понаехавших», которым нужно застолбиться, зацепиться всеми правдами и неправдами. Увы, неправд получается больше. Вернее, все. Далила – это до боли знакомый тип провинциала – хваткий, изворотливый, жестокий. Стремящийся вырвать зубами то, что ней не принадлежит, но должно принадлежать, по его мнению. Наверное, потому что детство было тяжелое и семья проблемная. А тяжелым детством можно оправдать многое.
   Загадочное исчезновение Мадлен – кульминация пьесы, после чего характеры персонажей раскрываются перед нами широко и с поражающей быстротой. Сэм потерял Мадлен – свою хранительницу, которая может его уберечь от беды (разговор во сне Сэма с Мадлен). Теперь контраст между молодыми героями становится еще сильнее. Правда, есть одна ниточка, на которой может  удержаться Далила. Это любовь Сэма. Однако Далила рвет ее беспощадно, как последний волосок на голове библейского силача.
   В фантастическом  диалоге Мадлен и Попугая нам отчасти раскрывается загадка ее исчезновения, однако нет однозначного ответа. Читатель и зритель вправе растягивать текстуальные связи между персонажами, домысливать диалоги между ними, достраивать предшествующие события.
    Попугай, как это ни смешно, в диалоге становится неким резонером. Неслучайно раньше Сэм  обронил фразу «У каждого свой попугай». Птица–имитатор, удел которой только повторять когда–то сказанное, вдруг может говорить «впопад» и иметь собственное мнение, а по сути быть внутренним голосом хозяина (хозяйки).
   Фраза «Не поднимайся на мост!» – лейтмотив пьесы – приобретает символическое наполнение. Только к концу пьесы подъем теперь означает как раз наоборот – спуск, падение, крушение, крах. И не физический, а нравственный.
   В предисловии к пьесе автор отметил, что действие «развивается в Манхэттене  в последние дни существования островков с фиксированной платой за аренду». Вероятно, для американского зрителя это замечание важно. Пьеса с успехом шла на Бродвее сколько ей было положено идти. К сожалению, небольшие видеофрагменты почти не дают представления о спектакле. По ним можно лишь предположить, что спектакль получился , как сейчас принято называть, атмосферным и несмотря на всю камерность пьесы, - открытым, воздушным. Впрочем, это могут быть только догадки или домыслы.
   Темы, затронутые в пьесе, актуальны, а может, и вневременны. Проблемы, обозначенные М.Праматаровой, близки и понятны, не побоюсь назвать их общечеловеческими, невзирая на то, существует  ли где-то  «фиксированная плата» или нет. Много созвучного с нашей действительностью найдет и российский зритель.  В пьесе нет ходульных персонажей, здесь есть что играть актерам. Это пьеса зрелого драматурга, тонко чувствующего специфику диалогической речи  и – что немаловажно – проблемы современного театра с его хрупким бюджетом.   

*Слова из песни Александра Вертинского «Попугай Флобер»