Боевая готовность 1

События, о которых пойдет речь, произошли в далеком 1972 году.  Чтобы читателю было более понятно, я  сделаю небольшое вступление.  Годом раньше, в 1971 году, после окончания Хабаровского медицинского института, меня по распределению отправили служить на Краснознаменный Тихоокеанский флот.  Почему на флот, объясню. В нашем институте была военно-морская кафедра, поэтому нас готовили как флотских врачей.  Но утверждать, что готовили, очень громко сказано. Мы получили  только азы тех знаний, которые должен знать доктор на корабле.  И я попал служить на подводную лодку, вернее, сам попросился служить в подплаве.  Наша дизель-электрическая подводная лодка 611 проекта около трех лет простояла на ремонте в 178 заводе Владивостока. И накануне описываемых событий после серии заводских, ходовых испытаний, сдачи всех необходимых задач, была введена в строй действующих лодок первой линии, и была приписана к 19-й бригаде 6 эскадры подводных лодок, которая базировалась в бухте Малый Улисс во Владивостоке.

Какой мужчина не мечтал пофорсить в парадной форме офицера, особенно военно-морского, да еще с кортиком? Мечтал об этом и я.  И хотя я уже почти год прослужил, но повода одеть парадную форму у меня не было. Дело в том, что ношение парадной формы офицерами возможно на праздники 1 мая и 7 ноября  (Прим. – для молодежи эти праздники мало что говорят, хотя для нашего поколения Первомай и день Великой Октябрьской революции были святыми), на 23 февраля,  на день Победы 9 мая  и в день Военно-морского флота в конце июля.  Я служил во Владивостоке, семья была в Хабаровске, и 7 ноября 1971 года и 1 мая 1972 года я ездил в Хабаровск в повседневной форме военно-морского офицера.  А 23 февраля, который в те годы не был «красным днем» календаря, наша лодка была в море.

Так что я предвкушал, как 9 мая впервые одену свой парадный черный  мундир, прицеплю к поясу кортик и выйду гулять по городу. Еще совсем молодой, 24 лет, черноволосый, я должен был выглядеть импозантно.  Так и случилось. Жил я в общежитии офицерского состава на территории 4-й бригады, после завтрака в офицерской столовой надел свою парадную форму и пошел прогуляться в центре города.  Для меня это был праздник в прямом и переносном смысле слова. Вокруг меня шли празднично одетые люди, город был украшен флагами и транспарантами. Все смеялись, радовались и празднику, и солнечной погоде, которая установилась в Приморье.  И с ними я, такой красивый в парадной форме.  За  последние полгода мне нечасто приходилось вот так, бесцельно, прогуливаться по Владивостоку.  Как мы говорили, всё «морячил и морячил».  В бригаде был недокомплект врачей, поэтому меня посылали в море не только на своей, но и на других лодках бригады.

Прогуливаясь, я обращал внимание на изменения, которые произошли в городе.  Должна была произойти встреча Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева с Президентом США, поэтому город приводили в порядок. Сносили маленькие покосившиеся деревянные дома на сопках, которые не украшали город, особенно если смотреть на него с бухты Золотой Рог.  Многие из них пустовали, а тем, кто жил в таких домах, давали квартиры. Город рос быстрее, чем родной для меня Хабаровск, потому что в нем было два домостроительных комбината, а в Хабаровске один.

Наконец я добрался до центра города. Там было очень много гуляющих, празднично одетых людей, много было и офицеров в парадной, как и у меня,  форме. Я прошел к Спортивной гавани, где на день Военно-морского флота, как я знал, стоят на рейде корабли Тихоокеанского флота.  На акватории гавани плавали немногочисленные яхты под белыми парусами, из репродукторов на  некоторых столбах играла музыка. Чувствовалось, что в советских людей настоящий праздник – День Победы.

Вдруг я обратил внимание, что к офицерам стали подходить патрули, о чем-то говорили, и празднично одетые офицеры с озабоченными лицами уходили с этого общенародного праздника.  Подошел патруль и ко мне.  Я представился, и начальник патруля сказал мне:
- Товарищ лейтенант, на флоте объявлена боевая готовность № 1. Вам надлежит явиться в свою часть.
Расспрашивать патрульных, что да почему, было бесполезно, надо было ехать в свое общежитие на остановке «Стадион Авангард», снимать  парадную форму и переодеваться в повседневную, и тут же ехать на   Малый Улисс.  Примерно через час я уже подходил к своей казарме на территории береговой базы. (Прим. – в отличии о личного состава надводных кораблей, где все  имеют спальные места,   постоянно живут на корабле, подводники после 18 часов находятся в казармах на берегу. Лишь вахта остается на лодке для несения службы).

В комнате для офицеров собрались почти все.  Не было лишь командира БЧ-1 (штурманской части), который уехал за город. Не было и командира, которого вызвали в штаб бригады.  Все делились новостями, где и кого отловили или патрульные, или посланные на квартиру матросы нашей лодки. Пришел командир и дал пояснения всем нам, стоящим перед ним,  почему по флоту объявлена боевая готовность № 1:
- Товарищи офицеры.  Сегодня рано утром американцы заминировали порты Северного Вьетнама, т.е. произошла эскалация конфликта. (Прим. – уже несколько лет шла Вьетнамская война, в которой СССР официально не участвовал. Но в Народно-демократической  республике Вьетнам были наши военные советники, ракетчики ПВО,   летчики).  Поэтому Вооруженные Силы Советского Союза приведены в состояние полной боевой готовности. Наша лодка как  перволинейная должна быть готова выйти на боевую службу. Сейчас нам надо будет перейти на лодку и приготовиться к приему боевых торпед, одна из которых будет с ядерным зарядом, а так же всех видов довольствия – провизии, воды, топлива и т.д.   Сейчас будет построение личного состава с объявлением задачи.

Через час  весь личный состав нашей субмарины был на своих боевых постах.  Продолжала действовать  команда «Боевая тревога», поэтому перемещение личного состава по лодке было минимальным. Но мне, как доктору, не препятствовали проходить по отсекам для осмотра личного состава.  В центральном посту я уточнил у командира, где команда будет ужинать, и,  услыхав «В казарме», сказал коку и его помощнику, что готовить ужин на камбузе лодки не надо.  Проходя по лодке, я чувствовал напряжение всех матросов и старшин. Впервые за все время службы нам приходилось действовать, когда по флоту была объявлена боевая готовность № 1.

К лодке подъехала машина с продуктами на все время автономности – 60 суток, протягивались  шланги от водовода, наполняя цистерны питьевой водой.  Для пополнения запасов топлива нам потребуется перейти к другому пирсу.  Весь личный состав  был занят. Одни заносили ящики с провизией в лодку, спуская их по одному через верхнерубочный люк, другие разматывали шланги и подключали их к горловинам цистерн с водой, третьи контролировали правильное выполнение всех  работ. Все работали очень напряженно и сосредоточено. Наконец, все авральные работы по загрузке на лодку части необходимых запасов для автономного плавания, были закончены.  Все ждали, когда на пирс будут доставлены не учебные, как обычно, а боевые торпеды.

Учебные торпеды загружал сам экипаж подводной лодки, в первую очередь при погрузке были задействован личный состав БЧ-3 (минно-торпедной части).  Я  не раз был свидетелем такой загрузки торпед в нашу лодку. Приходил автомобиль с краном, этот кран поднимала торпеду над лодкой и носом, если это была погрузка в носовой торпедный отсек, с помощью матросов, торпеду подводили к торпедопогрузочному люку и спускали в отсек.  А там торпеду помещали или в торпедный аппарат, или на стеллаж.  А вот  кормовые торпедные аппараты заряжались иначе. Нос лодки притапливался за счет принятия в носовые балластные цистерны забортной воды, а корма наоборот, торчала из воды. Для этого кормовые балластные цистерны продувались сжатым воздухом. Открывались наружные крышки торпедного аппарата,  и туда вставлялась торпеда так, что её нос был ближе всего к наружной крышке торпедного аппарата. Все работы выполнялись матросами с деревянных плотиков, иначе было никак нельзя. Так же через носовые торпедные аппараты загружали торпеды в подводные лодки, где не было торпедопогрузочных люков, в частности,  в лодки проекта 613.

Но сказать, что учебная торпеда совершенно безопасная, было невозможно. В ней находится баллон с кислородом под большим давлением, который используется как компонент топлива торпеды. Кислород, как известно, маслоопасен, и может взорваться.  Так и произошло не так уж давно в нашей бригаде на другой подводной лодке, погибло три человека,  и несколько было ранено. А произошло это потому, что была обнаружена утечка кислорода в одной из торпед, которую отставили в сторону, чтобы отвезти в арсенал.  А какой-то матрос погладил эту торпеду. На дизельных подводных лодках обычно у всех руки маслянистые из-за того, что все касаются руками кремальер  межотсечных дверей, в том числе и дизелисты.  Поэтому и взорвалась учебная торпеда, вернее, кислородный баллон в ней.

 На этот раз все работы по погрузке боевых торпед выполняли специально подготовленные старшины и матросы, приехавшие вместе с торпедами на пирс.  Все торпеды были боевые, а одна с ядерным зарядом.  Какая из них, никто не знал, кроме командира подводной лодки.  Все боевые торпеды были заряжены в торпедные аппараты.  При погрузке торпед весь наш экипаж стоял на боевых постах по боевой тревоге.  Я, как мне было положено, находился в офицерской кают-компании, мой помощник, химик-санинструктор, открыл укладку для оказания экстренной помощи.  Мне запомнилось, что разговоры, которые обычно звучат в каждом отсеке, были очень тихими и каким-то осторожными, как будто это могло помочь избежать взрыва торпеды.

Наконец, все торпеды были на своих местах, и тогда я услышал более громкие и даже возбужденные голоса. Но спокойной жизни на лодке еще долго не было. Я, по крайней мере, впервые спокойно уснул на лодке, когда торпеду с атомным зарядом выгрузили из лодки и отвезли в специальный арсенал.  Но это было еще через несколько месяцев.  А пока мы в тот же день заполнили топливом цистерны, и по всем параметрам наша лодка стала готова выйти по приказу командования на боевое дежурство.

Когда я поднялся на верхнюю палубу, увидел, что такие же приготовления к «автономке» проводились еще на одной подводной лодке бригады. Началась наша жизнь на береговой базе. Как тогда говорилось, сход офицеров на берег, т.е. домой, был запрещен, все ночевали в казарме. Всем офицерам мест в казарме не хватало, поэтому некоторые уходили ночевать на свободные койки в субмарине. А я предпочитал спать в лазарете, где были всегда свободные койки для больных.

Через день или два была объявлена боевая готовность № 2, и режим пребывания на береговой базе стал более мягкий, но не намного.  Офицерам было позволено выходить по своим делам за территорию базы. По крайней мере, я мог водить на консультацию в главный госпиталь флота нуждающихся в этом своих матросов и старшин.  Так что я видел, как живет мирной жизнью город, не догадываясь, что в бухте Малый Улисс есть готовые к выходу подводные лодки, чтобы все люди могли спокойно спать.

Сейчас, когда в мире растет напряженность из-за неумных действий некоторых глав государств и вояк,  надо держать порох сухим.  СССР при всех ошибках тогдашнего руководства адекватно отвечал на происки империалистов.  И те понимали, что постоянно бряцать оружием они не могут, всегда найдется сила, которая  ответит им на провокации. Ту же Вьетнамскую войну  американцы проиграли, и страну накрыл «вьетнамский» вирус, когда многие слои населения боролись против любых военных действий, во время которых умирали их дети и внуки.  Забыли, видимо, янки, про ту проигранную войну?  Сейчас, когда Россия становится с колен, куда её поставили предатели, мне, как бывшему подводнику, становится  не так страшно, как было еще несколько лет назад. У нас есть чем ответить на провокации наших врагов. Зачем называть тех же американцев партнерами, когда они считают нас врагами?  Давайте все называть своими именами.