Миллион. Мопассан

Это была скромная семья служащего. Муж, чиновник в министерстве, корректный и скрупулёзный, строго исполнял свои обязанности. Его звали Леопольд Боннен. Это был человек невысокого роста, который думал о том, о чём следовало думать. Он получил религиозное воспитание, но стал менее религиозен с тех пор, как Республика провозгласила разделение церкви и государства. Он громко говорил в коридорах министерства: «Я религиозен, но я поклоняюсь Богу, а не церкви».
Его первой заботой было представлять себя честным человеком, и он заявлял об этом, ударяя себя в грудь. Действительно, он был честным человеком в полном смысле этого слова. Он приходил и уходил точно в положенный час, не прогуливал и был всегда очень честен в «денежном вопросе». Он женился на дочери бедного сослуживца, но у сестры этого сослуживца было состояние в миллион. Она вышла замуж по любви, но у неё не было детей, что было для неё большим горем, и ей некому было оставить своё состояние, кроме как племяннице.
Это наследство было постоянным предметом мыслей в семье служащего. Она витала по дому и по министерству, и все знали, что «у Бонненов будет миллион».
У молодых людей тоже не было детей, но они не беспокоились об этом и жили в своём скромном честном кругу. Их жильё было чистым, всегда в порядке, всегда располагало к отдыху, так как они были спокойными и умеренными людьми, и они думали, что ребёнок всколыхнул бы их жизнь, их дом, их покой.
Они бы не предприняли усилий для того, чтобы избавиться от потомства, но, поскольку небо не послало им его, тем лучше.
Тётя, которая должна была завещать им миллион, беспокоилась об их бесплодии и давала множество советов о том, как его прекратить. Раньше она сама испробовала тысячу средств, узнанных у друзей или у хиромантов; с тех пор, как она вышла из детородного возраста, ей начали давать другие советы, которые она считала верными и сожалела о том, что сама больше не может испробовать их на практике, но она с остервенением рассказывала о них племянникам и постоянно спрашивала: «Ну, что, вы попробовали то, что я давеча советовала вам?»
Она умерла. Для двух молодых людей это стало одной из тех тайных радостей, которые скрывают под трауром перед самими собой и перед другими. Сознание укутывается в чёрный, но душа дрожит от ликования.
Им сообщили, что завещание находится у нотариуса. Выйдя из церкви, они побежали к нему.
Тётя, верная своей навязчивой идее, оставила свой миллион их первенцу при условии пожизненной ренты родителям. Если за три года у супругов не появится наследник, деньги переходят к бедным.
Они были изумлены, поражены. Муж слёг и неделю не ходил на работу. Затем, поправившись, он с удвоенной энергией пообещал себе стать отцом.
На протяжении полугода он так старался, что от него осталась только тень. Теперь они вспоминали все советы, которые им давала тётя, и применяли их, но тщетно. Их отчаянная воля не приводила к желанному результату, это было похоже на рок.
У него началось малокровие, опасались чахотки. Вызвали доктора. Тот велел мужу вернуться к прежнему спокойному образу жизни, даже более спокойному режиму.
По министерству гуляли весёлые слухи, все знали о разочаровывающем завещании и шутили об этом на всех углах. Одни давали Боннену шутливые советы, другие нагло вызывались помочь. Особенно один высокий парень, который слыл большим гулякой и о чьих похождениях знало всё министерство, изводил Боннена намёками, шутками и говорил, что может подарить ему наследника за 20 минут.
Однажды Леопольд Боннен рассердился и, резко встав с пером за ухом, бросил ему такое оскорбление: «Сударь, вы подонок. Если бы я не имел уважения к себе, я бы плюнул вам в лицо».
Свидетели этого происшествия взволновали всё министерство за 3 дня. В коридорах говорили только об этом, составляли протоколы, высказывали различные мнения по этому делу. Наконец, была выбрана последняя редакция протокола, которую единодушно приняли 4 делегата и обе заинтересованные стороны, которые важно обменялись приветствиями и рукопожатием перед начальником бюро, бормоча извинения.
В течение последующего месяца они церемонно здоровались, превосходя друг друга в учтивости, словно соперники, сошедшиеся лицом к лицу. Затем они как-то столкнулись на повороте коридора, и г-н Боннен спросил с достоинством: «Я вас не ушиб, сударь?», на что другой ответил: «Ничуть, сударь».
Начиная с этого момента, они сочли уместным обмениваться несколькими словами при встрече. Затем они стали более раскованы, привыкли друг к другу и стали неразлучны.
Но в семье Леопольд был несчастлив. Жена изводила его намёками. Время шло, со дня смерти тётки уже прошёл год. Казалось, наследства им не видать.
Садясь за стол, г-жа Боннен говорила: «Сегодня у нас скудное угощение. Если бы мы были богаты, всё было бы по-другому».
Когда Леопольд уходил на службу, г-жа Боннен давала ему трость и говорила: «Если бы у нас было 50000 ливров ренты, тебе не надо было бы ходить в эту шарашкину контору, господин крючкотвор».
Когда г-же Боннен надо было выйти в дождливый день, она бормотала: «Был бы экипаж, не пришлось бы мокнуть».
И так, наконец, она начала упрекать мужа каждую минуту, словно он сделал что-то стыдное, словно он один был виновен в потере этого состояния.
Отчаявшись, он повёл её к известному врачу, который, после долгого осмотра произнёс, что ничего не нашёл, что такие случаи встречаются часто, что тела различаются так же, как характеры, и так как ему часто приходилось видеть распады браков из-за несхожести характеров, он не удивляется, когда видит супругов, у которых нет детей из-за физического несоответствия. Это стоило 40 франков.
Прошёл год, и между супругами разразилась настоящая война. Г-жа Боннен постоянно повторяла: «Ну и несчастье: потерять состояние из-за того, что я вышла замуж за дурака!» или: «Подумать только: попадись мне другой муж, у меня сейчас была бы рента в 50000 франков!» или: «Некоторые люди всё портят в жизни других людей».
Ужины и вечера стали особенно невыносимы. Не зная, что делать, опасаясь домашней сцены, Леопольд однажды вечером привёл своего друга, Фредерика Мореля, с которым у него тогда чуть не состоялась дуэль. Вскоре Морель стал другом дома, советчиком, к которому прислушивались оба супруга.
Оставалось только полгода до истечения установленного тёткой срока, и постепенно Леопольд изменил отношение к жене, сам стал агрессивным, жалящим её намёками, говорил туманными выражениями о жёнах служащих, которые сумели бы спасти ситуацию.
Время от времени он рассказывал о продвижении других коллег по службе. «Папаша Равино, который 5 лет был сверхштатным служащим, назначен заместителем начальника отдела». Г-жа Боннен отвечала: «Куда тебе!»
Леопольд пожимал плечами. «Ещё бы! У него умная жена, вот и всё. Она сумела понравиться начальнику и получает всё, что хочет. В жизни надо уметь устраиваться, чтобы тебя не раздавили обстоятельства».
Что он хотел сказать на самом деле? Как она его понимала? Что происходило? У каждого из них был календарь, где они отмечали истекающие дни, и с каждой неделей чувствовали растущую ярость, отчаяние, которое толкнуло бы их даже на преступление, если бы это помогло.
И вот однажды утром г-жа Боннен с сияющими глазами и светящимся лицом положила руки на плечи мужа и тихо сказала, глядя ему прямо в душу: «Мне кажется, я беременна». Он так вздрогнул, что чуть не упал на спину. Он схватил жену на руки, обнял, посадил себе на колени, обласкал, словно любимого ребёнка, и разрыдался.
Через 2 месяца сомнений больше не было. Муж отвёл её к врачу, чтобы констатировать факт беременности, и отнёс полученное свидетельство нотариусу.
Юрист заявил, что, поскольку ребёнок существует, рождённый или ещё не рождённый, он отложит исполнение завещания до конца срока беременности.
Родился мальчик, которого назвали Дьёдонне*, следуя традиции, принятой в королевских семьях.

Они разбогатели.
Однажды вечером, когда г-н Боннен вернулся домой, ожидая на ужин своего друга Фредерика Мореля, жена сказала ему: «Я только что попросила нашего друга Фредерика, чтобы ноги его больше не было в нашем доме. Он вёл себя неподобающе со мной». Он смотрел на неё секунду с признательной улыбкой в глазах, затем раскрыл объятия. Она бросилась в них, и они обменялись долгим поцелуем, как двое верных, любящих, честных супругов.
Надо слышать, как г-жа Боннен говорит о женщинах, которые пали по любви, или о тех, кого порыв сердца толкнул на измену.

2 ноября 1882
(Переведено 25 сентября 2017)
---------------------------
*Дьёдонне переводится как славянское "Богдан".