Соседский кот

Дачная тишина звенела в ушах, особенно после трудовой недели. Приехав в пятницу после работы, было приятно осознавать, что впереди две ночи и два дня свободных. Именно в пятницу было приятно помыться в душе, с усталостью в теле лечь на диван и, вытянув ноги, почувствовать удовольствие, разливающееся по всему телу. Сон потихоньку одолевал, глаза закрывались…
И вдруг такое блаженство нарушалось чем-то непонятным, это выводило из приятного состояния. Прерывать дрему и уходить с облюбованного места не хотелось, но что-то вновь и вновь нарушало покой. Устав постоянно дергаться между двумя состояниями, я откинул сон окончательно и прислушался, чтобы определить виновника шорохов. Скоро удалось мне его опознать: то ли под столом, то ли под кроватью грызла что-то невидимая мышь, и создавалось впечатление, что мучилась она с грецким орехом, но он катался по полу и не поддавался её острым и цепким зубам. Я осторожно поднялся с дивана и включил свет в надежде, что мышь напугается и убежит. Но никакого эффекта, никто не побежал, один лишь я метался по комнате и искал злополучную мышь, а она исчезла, будто и не было. Убедившись в её отсутствии, я вновь выключил свет и решил попытаться уснуть. Через какое-то время мышь вновь продолжила борьбу с орехом. И хотя я слышал ее возню, но сон вступил в свои права, и я решил в полудреме: «Ладно, завтра забью все дыры в полу и уберу этот злополучный орех».
Наутро, когда ласковое солнышко уже светило в окошко, приятно было полежать, понежиться, но тут вновь послышались вчерашние звуки — мышь опять воевала с орехом, а я уже и забыл о вчерашнем своем решении. Открыв глаза и не поднимая головы, я начал по шорохам определять местонахождение мыши. У меня получалось, что это, скорей всего, книжная полка. Привстав, убедился, что именно в ней, в книжной полке, она и терзает свою добычу. Я быстро закрыл стеклянные створки и стал соображать, как поймать её. Тут-то я и вспомнил соседского кота Кузьку.
Этот четвероногий был со мной в хороших отношениях, ведь я каждые выходные баловал его косточками от курицы, или ещё чем-то приятным, он просто не мог отказаться от дарованного удовольствия. Вот и сейчас, стоило мне только громко позвать его, как Кузька примчался неизвестно откуда и, приподняв хвост, миролюбиво тёрся о мои ноги. Взяв кота на руки, я внёс его в спаленку и плотно закрыл за собой дверь в надежде, что если котяра не успеет схватить мышь, то у той не будет возможности прошмыгнуть в дверь, за которой поиски её значительно усложнились бы. Посадив Кузьку на пол напротив полки, я открыл створки. Кот, задрав морду вверх, следил за моими действиями.
— Смотри, смотри внимательней. Сейчас будет смертельный трюк! Не оплошай! — с этими словами я начал снимать с полки по одной, две книжки в надежде, что мышь выбежит и от безысходности прыгнет прямо в лапы коту, который её поджидал.
Так оно и случилось. Я уже убирал последние книги — тут-то она и выскочила, и в следующее мгновение я запечатлел её уже летящей. Не знаю, могут ли мыши в полёте управлять собой, но надо же было так совпасть, что мышь шлёпнулась прямо на морду коту. Не уловив момент полёта или не поняв, что это мышь, кот так испугался, что в одном прыжке отворил лбом закрытую дверь и в следующее мгновение уже скрылся из зоны видимости.
Я стоял в недоумении. Точно видел, что кот не поймал мышь. Но той, естественно, и в помине не было. Постояв немного, я отыскал злополучный орех и выбросил его.
Уже ближе к обеду пришёл сосед, хозяин кота.
— Ты Кузьку моего не видел? — спросил он. – Как убежал с утра и до сих пор где-то гуляет.
— Как не видел! Видел, — и рассказал ему о происшедшем.
Немного посмеявшись, мы разошлись.
Наступило воскресенье, а кот не появлялся ни у меня, ни у хозяина. Мы начали беспокоиться, тем более что во второй половине дня должны были разъезжаться по домам — завтра на работу.
Надо было искать кота, и мы пошли в том направлении, в котором он сбежал. Добравшись до густорастущей малины, пригибаясь, высматривали кота. Наши поиски увенчались успехом. В самой гуще малины лежал Кузька и испуганно вращал круглыми глазами. Мы поняли, что кот не собирается выходить. Он глянул на нас обиженно и испуганно, и я почувствовал себя виноватым в умышленно подстроенной злой шутке.
В садовом обществе царил переполох, всех крайне тревожило нашествие крыс. Эти особи грызунов были, по мнению многих, более крупными, более нахальными и настырными — не боялись встреч с людьми. Крысы освоили помещения сараев, чердаков и покушались теперь на садовые домики. Мы испробовали много советов и рецептов по борьбе с ними, но на наши авантюрные приёмы они не шли, были осторожны.
Думая о делах, да ещё о проблеме с крысами, я сидел в задумчивости на закате дня в саду. Вывел меня из этого состояния шум осыпающихся листьев. Я повернул голову, и перед моими глазами мелькнули две тени, но они не исчезли, а вдруг замерли. Я увидел крысу и рядом Кузьку. Крыса, убегая, вдруг остановилась, встала на задние лапы, а передними была готова вцепиться в кота, если тот осмелится двинуться в её сторону. На её длинной морде зло горели глаза и выглядывали острые белые клыки.
Кот, при резкой остановке крысы, тотчас же замер, боясь напороться на её острые когти и зубы, и тоже встал на задние лапы. Глаза его впились в немигающие глаза крысы. Они оба были в боевой готовности.
По величине животные выглядели равными, и сделать вывод о том, что кот сильнее крысы было бы неверно, тем более, что Кузька домашнее животное, а крыса дикое.
Я хотел схватить палку и помочь коту, но не было уверенности, что попаду именно в крысу. Ведь если я ударю кота, стратегическую битву одержит крыса. Кузька на повторный бой не согласился бы и в дальнейшем трусливо избегал крыс. Этого делать было нельзя.
На моё телодвижение ни кот, ни крыса никак не отреагировали. Они стояли всё в той же позе, и стерегли любое движение противника. Никто не собирался убегать, но и никто не нападал. Оба выжидали. Стоило крысе двинуть мускулом, как кот мгновенно реагировал, и лапы его выходили в защиту. Точно так же реагировала и крыса.
Казалось, прошла целая вечность такого оцепенения, такого противостояния, хотя это длилось всего около минуты.
Кот, не спуская глаз с крысы, сделал движение левой лапой. Та мгновенно отреагировала — взмахнула своей, и этой доли секунды Кузьке было достаточно. Правая лапа кота с такой силой ударила крысу по шее, что та пошатнулась, а наш герой, воспользовавшись этим мгновением, уже всем телом навалился на неё. Крыса ещё пыталась вскочить, но кот уже когтистыми лапами сковал её движение, и его зубы впились в загривок врага.
Крыса продолжала изворачиваться, стремясь передними и задними лапами нанести удар коту, распороть когтями ему живот или хотя бы сделать больно. Но силы с каждым движением всё убывали. Кот крепко сжимал челюсти, перекрывая противнику доступ воздуха и крови.
Когда крыса, наконец, затихла, кот разжал челюсти, но, не спуская глаз, продолжал наблюдать за нею, держа лапы на теле жертвы. Зная коварство этих грызунов, он мог таким образом в любое мгновение взять её снова под свой жёсткий контроль. Убедившись, что враг мертв, кот отпустил и лапы. Посидев минутку над телом крысы, победитель усталой, шатающейся походкой поплёлся домой. Его физические и эмоциональные силы были на исходе.
На другой день, проходя по аллее, я заметил, как к третьему дому важно прошествовал Кузька. Он стоял на дорожке в пяти шагах от сарая и медленно поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, словно разговаривал с кем-то на кошачьем языке. Только тут я заметил, что около смородины, росшей рядом с дорожкой, сидел чёрный кот — хозяин, а через дорожку, напротив него, лежал на животе ещё кот, живущий в третьем доме. Было такое впечатление, что они ожидали Кузьку на важное совещание.
Вместе котов я видел только на кошачьих свадьбах, обычно сопровождающихся драками и душераздирающими криками. Это мирное сборище меня удивило.
Остановившись, я молча наблюдал за животными. Коты на меня не обращали никакого внимания: то ли проигнорировали как ненужный элемент, то ли были заняты обсуждением кошачьих дел. Мне тоже надоело наблюдать за троицей.
И только минут через двадцать я заглянул через заборную сетку, ища глазами животных. С моей позиции был хорошо виден лишь Кузька: он сгруппировался, поджав под себя лапы, и приготовился к прыжку. Я тоже замер.
Минуты через три из-под порога сарая высунулась морда крысы. Не вылезая совсем, зверек осмотрелся и, убедившись в безопасности, выскочил и быстро побежал по дорожке.
Кузька, распластавшись в прыжке, летел на эту крысу. Как ни быстр он был, всё же крыса успела заметить, встрепенулась, отскочила в сторону, и кот приземлился рядом, однако путь обратно под ступеньку противнику был отрезан. Грызун мгновенно встал на задние лапы. Кот тоже замер в стойке. Повторилась вчерашняя ситуация. Сегодня она разрядилась молниеносно. Едва крыса стала в позу и сосредоточила взгляд на Кузьке, как из-за ближайших кустов смородины, словно по команде, с двух сторон на крысу уже летели два кота, и участь её была предрешена. Такую слаженную работу котов я видел впервые. Кузька продолжал стоять, весь сосредоточенный, но в бой уже не вступал.
Потрясённый увиденным, я пожалел, что после случая с мышью как-то охладел к коту. Своё предназначение он тогда не выполнил, и про себя я стал считать его просто дармоедом. Теперь же, вспоминая вчерашнюю битву и сегодняшнюю групповую охоту под его предводительством, я зауважал его с новой силой. Уже мне было стыдно, что я о нём так плохо подумал.