Голова садовая

Работники конструкторского бюро приходили на работу минут за пять или десять до начала работы. Иные являлись минута в минуту. Пришедшие первыми, обсуждали вопросы политики, новые постановления правительства и всё то, что успели посмотреть по разным программам телевидения. Высказывали свои мнения, в чём-то не соглашались, спорили и лишь после того, как звучали сигналы о начале рабочего времени, продолжая спорить, расходились по своим местам. Часа через два, когда конструкторы настолько углубились в работу, отдавая всё внимание творчеству, что не замечали входящих и выходящих в рабочее помещение. В отдел, где начальником был Игорь Викторович, вошёл Афанасий и осторожно ступая, приблизился к столу Николая. Опустив руки, как на допросе, проговорил:
— Я к тебе.
Николай, не отрываясь от работы, приподнял голову, увидел Афанасия и коротко ответил, указывая на стоявший рядом стул для посетителей:
— Присаживайся.
Через небольшое время он отложил документы и отвалился на спинку стула.
— Каким ветром? — спросил Николай, скрестив руки на груди и глядя на Афанасия.
Они были давно хорошими знакомыми, ровесниками, не раз ездили вместе в колхозы, поэтому разговоры могли вести на самые разные темы, зная хорошо характер и наклонности друг друга.
— Доложила разведка, — начал Афанасий, — что у тебя есть земляной бур.
— Хорошая у тебя разведка.
— Значит есть? — кивнул в подтверждение самому себе Афанасий. — Ты не мог бы мне дать его денька на два поэксплуатировать?
—Чего не дать хорошему человеку. Приходи и бери.
— Когда?
— Правда, он у меня на даче, — как бы вспоминая, протянул Николай, — но это не проблема. Давай в выходные дни. Суббота тебя устраивает?
— Да неудобно, — протянул Афанасий, — из-за меня специально ехать на дачу.
— Почему из-за тебя? — чтобы не стеснять Афанасия сказал Николай, — мне надо самому кое-какие дела поделать и, считая разговор законченным, взглянул на чертежи, уже было наклонился над ними. Николай знал Афанасия: если от него вовремя не оторваться, то он как репей вцепится и будет вести разговор до изнеможения партнёра.
— А какие у тебя дела на даче зимой? — словно угадывая мысли Николая, поспешил задать вопрос Афанасий.
— Да так… — неопределённо ответил Николай, — есть кое-какие.
— Я могу тебе помочь, если что.
— Нет-нет, — поспешил запротестовать Николай, — у меня постоянно есть дела.
— Постоянно? Какие?
«Вот прицепился», — подумал Николай. Чтобы окончательно отделаться от него, надо было что-то ответить, а что именно — на ум не приходило. Афанасий же сидел и с вопрошающим взглядом ждал ответа.
— Да курочек покормить надо, — нехотя выдавил Николай.
— А у тебя и куры есть?
— Есть десяток, — и вновь, дав понять, разговор закончен, потянулся к чертежу. Однако Афанасий, как коршун, подавшись всем телом, бросился в атаку.
— А как же они питаются? Что, раз в неделю?
— Почему раз в неделю, каждый день, как положено. Едят тогда, когда хотят и сколько хотят.
— Ты на неделю им насыпаешь корма?
— На целый месяц, — чувствуя, что от него легко не отделаться, уже как бы сдался Николай и положил на стол карандаш.
— Что-о? — протянул Афанасий и заёрзал на стуле.
— Сделал я приспособление.
— Что, можно к курам целый месяц не ходить? — Афанасий широко раскрыл глаза.
— В принципе, да, но знаешь, птица живое существо и надо посматривать — мало ли чего.
— И что за приспособление? — допытывался Афанасий»
— Мы же конструкторы, неужели трудно придумать что-то путёвое?
— Сложное приспособление?
— Какое там сложное? Смешное, и ума не надо! Завязанный мешок с зерном перевернуть узлом вниз. Подвесил за два узелка, да так, чтобы расстояние от узла до пола было небольшое, чтоб зерно ссыпалось тоненькой струйкой. Зерно высыплется немножко и запрудит само себя. Вот и всё. Куры отклевали немного, а зерно опять подсыпалось, и так пока всё зерно не высыплется. За какое время десяток кур мешок зерна склюют? За месяц не склюют, — уверенно протянул Николай и перевёл дух.
— А как же насчёт воды? — раскрыв рот, допытывался Афанасий.
— Вода? А что вода? Вода не проблема. Налил целое корыто, и пусть пьют себе на здоровье. Вода не водка, много не выпьют, – пошутил Николай.
— Такие морозы и не замерзает?
— А при морозе курица не несётся, да и зачем мне тогда куры, если нестись не будут.
— Ты что, курятник тёплый сделал? — продолжал Афанасий засыпать вопросами. — Ты же говорил, что нет для сарая материала,
— Ну, ты, Афанасий, как с луны свалился, — незлобиво отвечал Николай, — а голова для чего?
— Голова головой, а материал материалом,
— Вот головой и построил.
— Допустим, строил руками с присутствием головы, а где материал брал и какой?
— Никакого материала и не надо. Взял лопату, выкопал яму два метра в ширину, два в длину и глубиной метра три. Вот тебе и курятник!
— Что, в этой яме кур держишь?
— Конечно.
— Так разве можно?
— А чего нельзя? Тепло земля выделяет?! Выделяет. В погребе же зимой тепло.
— А снег?
— Положил посредине над ямой доску метра три, с обеих сторон ямы такие же доски, сверху на них рамы — рейки сбитые — и застелил их плёнкой с двух сторон. Вот тебе и крыша. Тепло, светло и мухи не кусают. Живи — не хочу.
— Хм-м, — протянул Афанасий, — ну света, допустим, маловато. Зима ведь, день короткий, остальное ночь.
— И над этой проблемой я подумал, — продолжал Николай, — поставил лампу дневного освещения.
— Что и днём горит?
— Не-ет, днём это дорого, да и зачем?
— А кто же свет выключает?
— Очень просто — купил реле. Наступает темнота — срабатывает реле и включает свет. Становится светло — отключает свет.
— Во-о как… — протянул Афанасий, — а как же ты сделал?
— Ты же сам говорил только что — делал руками с присутствием головы. Составил схему и по ней сделал.
— Хитро задумано-о, — протянул вновь, явно удивлённый Афанасий. Он немного помолчал, словно переваривал сказанное и, видимо, в результате такой работы мозгов возник ещё вопрос.
— А что, жульё не сворует?
— Они и не догадываются о существовании кур.
— Ну, как же, идут вечером, а у тебя на даче свет из-под земли. 3аинтересуются наверняка.
— Заинтересуются, — согласился Николай, — если бы они видели этот свет.
— Как это?
— А то, что я в схему заложил ещё и работу по закрытию шторок.
— Каких шторок?
— Слушай. Как только реле срабатывает на включение света, одновременно включается и моторчик на закрытие шторок. Получается, свет горит у кур, а рамы закрыты сверху шторами.
— А как открываются?
— Все наоборот. Как только реле отключит свет у кур, одновременно срабатывает, моторчик на открытие шторок. Теперь есть свет, только дневной, от солнышка, если оно есть.
— Хитро задумано…хитро, — продолжал повторять Афанасий одно и тоже.
— А что же это за шторы?
— Обыкновенный плотный материал… плащ-палатка. Ну а конструкцию придумал сам, не проблема. Вот у меня и всё защищено, есть у кур и тепло, и свет, и корм, и вода.
— Ну, а хорёк не подлезет?
— Не-ет, — уверенно говорил теперь Николай, — сверху сделал надёжно, хорёк не осилит, а земля –то мёрзлая.
— А не может кто-то из посторонних случайно провалиться в твой курятник?
— Дача-то огорожена!
— Мало ли что, огорожена!
— Ну а провалится, так пусть неделю ждёт меня.
— Так он кур поворует.
— Посмотрел бы я на тебя, как бы ты выбирался из ямы с трёхметровой глубины.
— Как сам туда лазишь?
— Пользуюсь лестницей.
— И много яиц куры снесут за неделю? — допытывался Афанасий
— Раз на раз не приходится, но по целому ведру каждую неделю.
О-го! — воскликнул Афанасий
— Да, — согласился Николай. — Это много, и сами едим, и детям даём, ещё и на рынок носим.
— И затрат никаких,— думал уже вслух Афанасий.
— Почему затрат никаких? А зерно?
— Ну, зерно, это само собой.
— А вообще-то, согласен. Я время только на дорогу трачу и у кур минут на десять задерживаюсь. Яйца соберу, обновлю водичку. А что там ещё делать? Зима, отдыхать надо.
Афанасий, как чувствовал Николай, был ошарашен услышанным и, хотя он стоял здесь, мысли были где-то вдалеке.
— Ну ладно, Афанасий, извини, работать надо, а то заболтались мы с тобой.
— Да, да, — невнятно пробормотал Афанасий и направился к выходу.
На другое утро, едва конструкторы уселись за столы, как вновь открылась дверь, и в неё несмело просунулась голова, а потом и всё тело Афанасия.
— Николай Иванович работает? — спросил он у первого попавшегося.
— Да, да, сейчас придёт, — ответили разом почти все конструкторы наперебой. И действительно, не прошло и трёх минут, как появился Николай.
— О! Привет, Афанасий! — воскликнул Николай, протягивая ему руку.
— Я всё по вчерашнему вопросу, уж очень мне твоя мысль понравилась.
Он начал спрашивать то, что вчера ему было где-то непонятно. Было видно, как Николай увлечённо рассказывал, размахивал руками, и со стороны казалось, даже спорили.
— Ты понимаешь, Афанасий, это ещё пустяки, а вот на будущую весну я пойду дальше. Надо полностью использовать землю, повышать коэффициент полезного действия.
— А что ещё можно придумать хитрее, чем у тебя? Зимой и летом работает.
— Э –э… Нет, Афанасий, это не предел. Вот подумай и скажи, может ли курица съесть кролика?
— Как она его съест? — недоумённо спросил Афанасий
— А кролик курицу? — на вопрос вопросом вновь ответил Николай.
— Ты что, сумасшедший?
— Во! — вскинул Николай палец кверху. — Вот на этом эффекте я и построил свою логику. Почему их житие нельзя совместить? — и сам же ответил, — Можно! Вот я и весною запущу в эту яму пары три кроликов.
— Куда? В эту яму? — изумился Афанасий.
— В эту яму.
— Так они тебе таких нор наделают, что только землю успевай выносить.
— Да, надо успевать выносить, но в норах то после они жить будут, — восхищённо говорил Николай.
— А кормить чем будешь? — словно проглотив первую проблему, переходя ко второй, спросил Афанасий.
— Рацион будет один и тот же, — зерно, сено, но зато представляешь, через четыре месяца каждая крольчиха окотит штук десять кроликов. Это у меня будет тридцать-тридцать пять кроликов. Еще через четыре месяца уже молодые крольчата в запуск пойдут. Ты представляешь! За один год можно получить сто кролей, а это тебе и мясо, и шкура, и пух, и как в сказке получается.
— Их же ещё кормить надо, — почему-то недовольно пробурчал Афанасий. — Факт! А ты, что же из воздуха все получать хочешь? Вот те на!
— Вообще-то да. Мысль хорошая.
— И это еще не предел, — разгорячаясь, продолжал Николай, — а вот возьми такую вещь, как грибы.
— При чём здесь грибы? В наших местах и лесов-то нет.
— Лесов нет, — согласился Николай, — а ты слышал что-нибудь о грибах вёшенках?
— Слышал, — инстинктивно отвечал Афанасий.
— Так вот, выкопаю на высоте двух метров нишу по периметру ямы, заложу в неё по гнилому осиновому дереву и высажу грибницу.
Афанасия от этих мыслей начало почему-то дёргать и злить: то ли от того, что говорит об этом Николай, то ли потому, что сам не мог додуматься до этой простой мысли.
— Слушай, — уже довольно зло сказал Афанасий, — не кажется ли тебе, что «поломаешь спинку»? — на последних словах он особенно сделал ударение.
— Что значит «поломаешь спинку»?
— Ты знаешь такую притчу или анекдот?
— Ну, ну, расскажи, — интересно послушать… — с интересом попросил его Николай.
— С удовольствием! Сидит цыган и вслух мечтает: «Вот куплю себе молодую лошадь, принесет она мне жеребёночка». А сын его и говорит: «А я буду на нём кататься!» Цыган в ответ: «Нельзя!» А сынишка опять: «А я всё равно буду на нём кататься»! Схватил цыган кнут свой, цыганский, да и выпорол его, приговаривая: «Говорю нельзя, спинку поломаешь»
— Интересно! — протянул теперь уже Николай.
— Вот я и говорю, — разгорячёно заметил Афанасий, — уж не слишком ли много в одной яме? Не поломаешь ли спинку?
Николай немного задумался, видимо собираясь с мыслями после такого бурного выступления Афанасия.
— А что тут многого? Ты на стенках в квартире вешаешь и картины, и мебель. Не мешает же она тебе. Наоборот, позволяет рационально использовать жилую площадь. Так и поленица с грибами, тем более, что она вообще находится в нише.
— Это конечно…, — более спокойно, не находя других аргументов, согласительно проговорил Афанасий, — но, просто я нигде такое нигде не видел и не слышал.
— Не слышал, — повторил Николай, — надо самому думать или посмотреть, как делают другие.
Чем бы закончился, этот разговор, ежели бы ни раздался смех со стороны пригнувшихся над столами конструкторов. Сперва хихикнул один, потом второй и затем, не удержавшись, открыто смеялись все, да так громко, что Афанасий сперва удивился, а потом, словно вздрогнул, то ли от нарастающего хохота, то ли понял, что смеются над ним. Он глядел на смеющихся, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, окидывая взглядом то Николая, то конструкторов и, наконец, остановил взгляд на Николае. Их глаза встретились.
— Ты что, — спросил Афанасий, — всё это время рассказывал сказку?
— Любую сказку можно сделать былью, — словно ожидая этого вопроса, ответил спокойно Николай.
— А я твою сказку два дня слушал, уши развесил, — раздражаясь, уже чуть не кричал Афанасий. — А ты фантазёр!
— Работа конструктора на фантазии и построена. На том наука и держится. На голове.
Афанасий спешил к дверям и, уже открывая её, злобно крикнул:
— Голова твоя садовая, — и так хлопнул дверью, что чуть в окнах не вылетели стёкла.
— Трудно жить человеку без чувства юмора, не понимает он его, — словно оправдываясь перед коллегами, проговорил Николай.