Майская история

(6 мая 1945 г.)

Май сорок пятого года! Его каждый день был наполнен ожиданием, что скоро кровопролитная война с фашизмом закончится. 2 мая 1945 года, c 15 часов после полудня подразделения германский армии в Берлине прекратили сопротивление и начали сдаваться в плен. До Победы оставались уже не месяцы, а дни и часы.
Тепло, прорвавшееся с юга, пробудило природу. Ярко зеленела трава с пятнами одуванчиков и других весенних первоцветов. Деревья покрывались опушкой из нежных зеленых листьев. Пышно цвела сирень. Казалось, всё вокруг пронизано жаждой жизни. И было как-то странно, что где-то продолжалась война.
Ещё не сложил оружие гарнизон окружённого нашими войсками Бреслау. Отбивал атаки 1-го Украинского фронта Дрезден. Далеко, на северо-востоке, продолжались бои с трехсоттысячной немецкой группировкой, блокированной на побережье Курляндии от Мемеля до Тукумса. В Поморье войска 2-го Белорусского фронта добивали немцев под Данцигом. К югу, на территории Чехословакии и Австрии, шли тяжелые бои с почти миллионной немецкой группировкой под командованием фельдмаршала Шернера и генерал-полковников Рендулича и Велера.
Американская армия, возглавляемая генералом Эйзенхауэром, подошла к довоенным границам Чехословацкой республики и собиралась, если позволят обстоятельства, выйти на линию Пльзень — Карлсбад (Карловы Вары) — Ческе Будейовице.
Директивы Ставки Верховного главнокомандования, переданные еще 1 мая командованию 1-го Украинского фронта, а 2 мая и 2-го Украинского фронта, предписывали начать подготовку к наступлению на Прагу.
Войска противника, оказывая ожесточенное сопротивление советским войскам, медленно отходили на Запад, планируя сдаться американцам. В составе группировки Шернера, помимо немцев, находился разномастный вооружённый сброд из коллаборационистов различных стран Восточной Европы: эстонцев, венгров, чехов, румын, поляков, украинских бендеровцев, власовцев. И все они, ненавидя Красную Армию, стремились на Запад. Но на путях их отхода лежала Прага.
Неминуемый конец Третьего рейха действовал, как катализатор, на настроения чешского населения в ещё оккупированной части страны. С апреля Чешский национальный комитет, объединяя разрозненные группы патриотов, коммунистов, либералов разрабатывал планы вооружённого восстания в Праге. К этому их подталкивало и чешское эмигрантское правительство из Лондона. Многие члены Комитета считали, что армия Власова сможет помочь восстанию в обмен на беспрепятственное продвижение на Запад и на их ходатайство перед американским командованием, и поэтому Комитет санкционировал проведение соответствующих переговоров. Военными аспектами подготовки восстания занималась подпольная комендатура Большой Праги «Бартош».
Коллаборационистское правительство протектората Богемия и Моравия, созданного Гитлером в 1939 году на обломках страны, стремилось получить власть от немцев и, в дальнейшем, по возможности, договориться с США и Великобританией. Для начала оно разрешило населению Праги вывешивать национальные флаги, что было с восторгом воспринято жителями города.
Восстание вспыхнуло стихийно. Жители не только украсили улицы флагами, но и принялись уничтожать символы оккупации — немецкие вывески и указатели. Начались стычки с оккупантами. Во многих местах нацисты открывали огонь по людям. В ответ пражане взялись за оружие, добытое на складах полиции и военных формирований протектората. Какую-то часть им сбрасывали союзники с самолётов.
О взятии Берлина в Праге узнали только в ночь с 4 на 5 мая. А рано утром премьер-министр правительства Богемии и Моравии Рихард Бинерт по пражскому радио передал заявление о ликвидации протектората и начале всеобщего восстания, в котором призвал чешские войска и полицию присоединиться к восставшим, а немцев капитулировать.
Рабочие крупнейших в городе заводов «Шкода-Смихов», «Вальтер», «Авиа», «Микрофон», «Эта», «ЧДК» захватили почтамт, центральный телеграф, центральную телефонную станцию, электроцентраль, большинство мостов через Влтаву, железнодорожные вокзалы с немецкими эшелонами и бронепоездами, а также немецкий штаб ПВО.
Бойцы специального разведывательно-диверсионного отряда «Ураган» под командованием капитана Савельева вместе с подчинённым ему отрядом НКГБ СССР «Прага» захватил радиостанцию.
И хотя оккупанты оказали повстанцам сопротивление, к вечеру 5 мая весь немецкий гарнизон был практически вытеснен из города.
Чешский национальный комитет начал переговоры с немецким командованием о перемирии, не настаивая, однако, на немедленной капитуляции германских войск в окрестностях Праги. Противник использовал это время для переброски своих войск к восставшему городу.
В ночь с 5 на 6 мая в город вошли германские танки, утром и днем на улицах Праги было построено около двух тысяч баррикад. Начались ожесточённые уличные бои, в которых около тридцати тысяч повстанцев, вооружённых в основном только стрелковым оружием, сразу же понесли значительные потери. Немецкие части прорвались в центр города, захватив ратушу и мосты через Влтаву. Войска СС не щадили ни женщин, ни детей, вместе с чехами расстреливали и немецкое гражданское население.
Тогда же чешское радио передало призыв повстанцев к частям Красной Армии: «Говорит Прага! Прага говорит! Красная Армия, слушайте нашу передачу! Германские войска в большом количестве танков и самолетов нападают на Прагу! Посылаем пламенный призыв доблестной Красной Армии! Нам нужна ваша помощь! Нам нужна поддержка вашей авиации против германских войск, продвигающихся по направлению к Праге! Прага не сдаётся и призывает всех к оружию! Прага не сдаётся!»
Но ещё вечером 5 мая с севера к Праге подошла Первая дивизия Власовской армии под командованием генерал-майора Буняченко. Рано утром 6 мая она атаковала аэродром в Рузине, на котором, между прочим, дислоцировались и немецкие реактивные самолеты Ме 262. Заняв аэродром после ожесточённого боя, части Буняченко затем захватили пражский район Смихов и два моста через Влтаву.
Пражская операция трех фронтов Красной Армии была разработана к 4 мая, а 5 мая 1945 года директивы о её проведении были переданы их командующим. Изменившаяся обстановка заставила резко ускорить её подготовку.
Утром 6 мая в восемь часов тридцать минут войска Первого Украинского фронта рванулись к Праге. Им предстояло преодолеть Рудные горы, реки, стремительным броском, невзирая на сопротивление противника, пройти 250-350 километров. Но на все это требовалось время.
Маршал Конев, стремясь минимизировать потери, потребовал от разведки исчерпывающей информации о том, что происходит в восставшем городе и его окрестностях.
Он знал то, чего не знали командующие его армиями и (тем более) начальники их разведотделов. Эмигрантское правительство Чехословакии и руководивший восстанием Чешский национальный комитет проводили интенсивные переговоры с армией генерала Власова, стремясь склонить его поддержать восстание. Было обещано, что в этом случае после победы власовская армия может стать ядром новой чешской армии. Кроме того, эти же стороны делали попытки склонить фельдмаршала Шернера сдаться лондонскому эмигрантскому правительству в лице представителей Чешского национального комитета, что автоматически вводило Чехословакию в круг держав-победительниц нацистской Германии. На военные планы, таким образом, накладывала свой отпечаток беспринципная Политика. На сегодня пока известно, что Шернер не собирается капитулировать перед чехами.
Надо склонить Чешский национальный комитет отказаться от помощи армии Власова. Прага сможет выстоять только благодаря эффективной помощи Красной Армии при соответствующей координации совместных действий.
Конев уже посылал одного своего порученца в Прагу для ведения переговоров, но никаких сведений от него получить не удалось. По-видимому, он погиб. Сейчас Конев дал указание срочно направить в Прагу еще одного своего представителя. Если его миссия окажется успешной, то Первый Украинский фронт выполнит задание ставки содействовать скорейшему освобождению всей территории Чехословакии.

Этим утром на аэродроме города Бриг в Силезии, на Одре, где с апреля 1945 года дислоцировался 8 й отдельный дальнеразведывательный полк, шла привычная будничная боевая работа: самолёты заправлялись топливом, боеприпасами, экипажи проходили предполётный инструктаж.
Большой аэродром имел прекрасные бетонные взлётно-посадочные полосы. На одной его стороне располагались казармы, ангары и сооружения немецкой лётной школы, на другой стороне – ремонтный авиазавод.
Несмотря на взятие Берлина, интенсивность боевой работы полка ничуть не уменьшилась. Экипажи ежедневно вылетали на задания по контролю перемещений наших и союзнических войск, искали немецкие танки, склады горючего и боеприпасов. В воздухе прыти авиации противника поубавилось. Достаточно большое количество вражеских самолетов оставалось на земле, ввиду отсутствия бензина.
8-й отдельный дальнеразведывательный полк готовился к боевым полетам. Проверялось напряжение аккумуляторных батарей, устанавливались патронные ящики к оборонительному вооружению, а на разведывательной фотоаппаратуре – кассеты с пленкой.
– Смотри, Петро, – техник самолета Пащенко слегка ткнул локтем в бок лейтенанта Иванова, с которым они подключали разъёмы питания к фотокамерам. – К нам высокое начальство пожаловало!
Тот бросил быстрый взгляд через плечо на тёмно-серый трофейный лимузин, который резво катился по дороге вдоль аэродрома к штабу.
– Почему ты так думаешь?
Иванов нажал кнопку и быстро убрал руки из отсека аппаратуры. Створки люка мягко закрылись. Все было готово к полёту. Теперь можно было и поглядеть по сторонам.
– Смотри, за легковушкой едет грузовик с солдатами.
– Может быть, может быть…
Увидев затёк масла на стойке шасси, Иванов взял ветошь, тщательно обтёр стойку, внимательно осмотрел уплотнение. Протечки не наблюдалось. По-видимому, немного масла пролилось при заправке.
Он подошел к металлической бочке, сел на неё и стал тщательно обтирать руки тряпкой. Пащенко примостился рядом, сняв фуражку и подставив лицо солнцу.
– Теплынь-то какая!
Из здания штаба начали выходить летчики и штурманы, а из ангара – бортстрелки. Выкатили тележки с уложенными парашютами. Значит, скоро самолёты разлетятся выполнять боевое задание.
Вдруг в дверях штаба показался посыльный и, сломя голову, кинулся к стоянкам самолётов. Подбежав, выпалил почти скороговоркой:
– Лейтенанта Иванова срочно к командиру полка!
Иванов встал, поправил фуражку и быстрым шагом пошел за посыльным.
В большой комнате на втором этаже здания штаба за столом сидели заместитель командира полка по лётной службе майор Балашов и штурман полка – майор Савощев. На их гимнастерках ярко сверкали звёзды Героев Советского Союза. Поодаль, у окна расположился инженер майор Тимофеев, с интересом наблюдая в окно за подготовкой самолётов к вылету.
После приветствия Балашов кивком головы указал Иванову на стул напротив:
– Присаживайся. Командир сейчас в комнате связи. Прибудет через несколько минут.
– Василий Дмитриевич, не знаешь, зачем меня вызвали? – обратился лейтенант к Балашову. Они с сорок второго года служили вместе в одном полку, участвовали в кровопролитном Сталинградском сражении, в освобождении Мелитополя, Крыма. Оба были тверичами, земляками, родившимися и выросшими на Волге: Иванов из-под Старицы, Балашов – из-под Ржева. В неформальной обстановке они называли друг друга по именам. Но сейчас, в штабе, обращаясь к нему по имени и отчеству. Иванов хотел подчеркнуть официальность происходящего.
– Подожди, скоро узнаешь.
Через несколько минут в комнату буквально влетел командир полка майор Маргошин. За ним вошел, плотно закрыв дверь, неизвестный худощавый подполковник с пехотными эмблемами в петлицах. При их появлении присутствующие встали.
– Садитесь! – махнул рукой командир. – Представляю вам подполковника Семёнова из разведотдела 1-го Украинского фронта.
Затем, посмотрев на Семёнова, добавил:
– В свою очередь, представлю Вам присутствующих. Сидящие перед Вами Герои – мои заместители Балашов и Савощев. Летают в одном экипаже. Герои в полном смысле этого слова, а не только благодаря полученным Золотым Звёздам. Лейтенант Иванов – опытный техник, воюет с 22 июня 1941 года. Сможет восстановить любой самолёт и, естественно, подготовить его к полёту в любых условиях. Майор Тимофеев – инженер полка. В экипаже Балашова числится ещё стрелок, старший сержант Гузенко. Но Вы просили собрать только офицеров…
Подполковник Семёнов достал из потрёпанной полевой сумки карту, расстелил её на столе.
– Прошу всех подсесть ближе к столу.
Подождав, когда затих шум передвигаемых стульев, Семёнов продолжил:
– Оперативная обстановка по состоянию на 6 часов утра следующая. Войска 1-го Украинского фронта занимают линию фронта, близкую к границе Чехословакии. Далее, к востоку, – 3-й Белорусский фронт. 4-й Украинский фронт ведет наступление от Карпат. 2-й и 3-й Украинские фронты располагаются уступом от Чехословакии через Австрию к Югославии. По сообщениям 4 мая восстала Прага. 5 мая город обратился за помощью к Красной Армии. Наше командование бросило на помощь восставшим танковые армии Рыбалко и Лелюшенко. Сегодня утром в 8 часов 30 минут они, прорвав фронт, перешли в наступление. Командование поставило вашему полку задачу не позднее 11 часов вылететь к Праге, сфотографировать немецкие позиции вокруг города и в самом городе, и, если позволит обстановка, приземлиться на занятом повстанцами аэродроме Рузине, и попытаться установить связь с их командованием. Эта миссия возложена на меня. Со мной полетит радист из разведотдела. Сейчас 9 часов 30 минут. Я хотел бы услышать ваши соображения, что нужно сделать для того, чтобы за час с небольшим обеспечить вылет.
Командир полка Маргошин, подумав секунд десять, сказал:
– К Праге полетит Пе 2Р с экипажем в составе Балашова (командир), Савощева, Гузенко. В него же включается лейтенант Иванов, задачей которого является подготовка самолёта к вылету с пражского аэродрома. С собой взять бортпайки на сутки.
– Никитич! – обратился он к инженеру майору Тимофееву. – Как всех размещать на самолёте планируешь?
– В передней кабине на кронштейнах укрепим два поворотных сиденья. Одно – над входным люком, другое – впереди штурмана. На них разместятся наши гости. Будет тесновато, но другого выхода нет. В задней кабине хомутиками прихватим сиденье для Иванова. Заправим топливом только фюзеляжный и центропланные баки. Горючего в них хватит на весь полет.
– Успеешь за полчаса?
– Так точно!
– Вот еще что, – подал голос подполковник Семёнов. – Мы не знаем, что нас ждёт на аэродроме Рузине. Вдруг, когда сядем, начнется атака немцев? Предлагаю выдать экипажу три автомата с парой запасных дисков для каждого и гранаты.
– Дам батальону аэродромной охраны распоряжение: пусть оружие и боеприпасы подвезут к самолету, – пометил Маргошин на листе бумаги. Затем, оглядев присутствующих, добавил:
– В воздухе всем выполнять распоряжения майора Балашова, а на земле – подполковника Семёнова.
Затем, дав понять, что инструктаж закончен, резко произнес с выдохом:
– Всё!

Полёт проходил спокойно. Противника в воздухе не было. Периодически на участках трасы, отмеченных у штурмана на карте, включались фотокамеры, фиксируя текущую обстановку. Через двадцать пять минут у горизонта размытым пятном в лёгкой дымке проступили очертания большого города.
…Самолёт летел по широкой дуге над Прагой. Дымы пожаров, разрывы снарядов позволяли с воздуха выделить линию фронта. Бои шли за центр города. К востоку, несмотря на дымку, можно было различить колонны войск и техники, двигающихся в сторону Праги. Но на севере следы боёв не просматривались, в том числе и над аэродромом. Почти непрерывно урчали фотокамеры.
Балашов сделал два круга над просторным взлётным полем, постепенно снижаясь. Вроде всё тихо. По самолёту никто не стрелял. Спокойно было и в воздухе. Ещё один круг. В задней кабине старший сержант Гузенко и лейтенант Иванов, подключивший наушники к бортовой переговорной системе, ждали, какое решение примет командир. Наконец, после характерного потрескивания, раздался его спокойный голос:
– Экипаж, садимся! После пробежки, я разворачиваюсь на взлёт, убираю газ и ставлю машину на тормоза. Со мной на борту остается только штурман. Все с оружием выбираются из самолёта и занимают круговую оборону. Действовать по обстановке по указанию подполковника.
…Мягкое касание взлетной полосы… Внезапно рёв двигателей притих. Открыв нижние люки, подполковник с радистом, лейтенант с бортстрелком буквально выкатились из самолета, занимая оборону справа и слева от него.
Иванов посмотрел на переднюю кабину. Сквозь остекление было видно, как штурман Савощев застыл у своего крупнокалиберного пулемёта, прикрывая их сзади.
Тишину, нависшую над аэродромом, не смогли заглушить работающие вполсилы двигатели. Ярко светило солнце. По краю аэродрома пышно цвели кусты сирени. В небе неслышно плыли редкие облака…
Одна минута сменялась другой, постепенно усиливая нервное напряжение.
Внезапно у дальнего конца аэродрома показалась какая-то толпа, одетая в невообразимую смесь немецкой военной формы и гражданской одежды.
– Без приказа не стрелять! – крикнул подполковник Семёнов. И еще через секунду:
– Лейтенант! Займи оборону с моей стороны!
Толпа приближалась. Уже было видно, что многие держали в руках немецкие автоматы. Савощев развернул турель с пулемётом в их сторону.
Наконец над бегущей группой показалось поднятое вверх полотнище чешского флага.
– Догадались (твою мать!), – в сердцах почти выкрикнул подполковник. Через пару секунд он встал во весь рост, приветственно подняв руки с автоматом вверх.
Ещё через полминуты налетевшая толпа кинулась их обнимать. Раздавались крики:
– A; ;ije Rud; arm;da! (Да здравствует Красная Армия!)
– Vyhrajeme! (Мы победим!)
С большим трудом через толпу протиснулись несколько человек. Один из них, подняв вверх руки, закричал:
– Ticho! Ti;;;, pro Kristovy r;ny! (Тихо! Ради бога, тише!)
Затем, дождавшись, когда гомон чуть стих, уже более спокойным голосом добавил:
– V;t;me v Praze slavn; Rud; arm;dy. Jsme z;stupci ;esk;ho n;rodn;ho v;boru. S k;m m;;eme vyjedn;vat?
Переводчик не очень чисто, но достаточно понятно переводил:
– Мы приветствуем в Праге доблестную Красную Армию. Мы являемся представителями Чешского национального комитета. С кем мы можем вести переговоры?
– Со мной! Честь имею, представитель 1-го Украинского фронта подполковник Семёнов! – он вытянулся в струнку, приложив руку к фуражке.
В ответ услышал:
– Z;stupce ;esk;ho n;rodn;ho v;boru V;clav Go;ek! Nab;z;me v;m j;t do Prahy, v s;dle povst;n;, diskutovat, jak Rud; arm;da m;;e pomoci ;esk;mu lidu.
– Представитель Чешского национального комитета Вацлав Гошек! Мы предлагаем вам поехать в Прагу, в Штаб восстания, чтобы обсудить, как и чем Красная Армия может помочь чешскому народу, – тщательно, хотя и с запинкой, произнёс переводчик.
Семёнов повернулся к кабине лицом, сделал красноречивый жест, предлагая Балашову и штурману спуститься вниз.
Через полминуты, моторы, чихнув, умолкли. Открылся нижний люк передней кабины и из неё вышли Балашов и Савощев. Чехи, увидев на их гимнастерках высокие награды, расступились.
– Нам предлагают поехать в Прагу, – обрисовал ситуацию Семёнов. – Я хотел бы, чтобы поехали и вы. Во-первых, чтобы выяснить и нанести на карту дислокацию немецких аэродромов, что на них находится, получить другую важную для авиаторов информацию. Во-вторых, (тут Семёнов несколько замялся) я представляю целый фронт, а в Чешский национальный комитет явлюсь только со своим радистом сержантом – несолидно будет выглядеть. А вы – майоры, да ещё с Золотыми Звёздами Героев!
– Принципиальных возражений нет. Иванов и Гузенко могут остаться у машины. Но двух человек для охраны Пе 2 недостаточно.
Подполковник повернулся к представителям Чешского национального комитета:
– Необходима надёжная охрана самолёта. Вы можете её обеспечить?
Переводчик что-то быстро затараторил по-чешски. После недолгого совещания чехи ответили:
– D;me v;m ochranu. Deset natolik odv;;n;, ;e? Jen se neboj;, ;e jsou ;pln; v n;meck; podob;, ale s tri barevn; ;elenky v barv;ch n;rodn; vlajky (Мы дадим вам охрану. Десять человек достаточно? Только не пугайтесь, они будут полностью в немецкой форме, но с трехцветными повязками, как у нашего флага).
– Слышал? – Балашов повернулся к лейтенанту Иванову. – Ты остаёшься здесь старшим. До нашего возвращения на борт никого не пускать, ни под каким предлогом! Головой отвечаешь за это! Самолет должен быть готов к немедленному вылету!
Подъехали две легковые автомашины и три грузовика. В легковушки забрались представители Чешского национального комитета, в грузовики – большая часть толпы. Машины понеслись к углу аэродрома. Те, кто в них не влез, направились пешком в ту же сторону.
Наступила тишина. Припекало яркое солнце. Зеленела трава и деревья на кромке лётного поля.
– Я займусь подготовкой к вылету, а ты снаружи смотри за нашим Пе 2, в том числе и тогда, когда появится охрана, – дал указание сержанту лейтенант Иванов.
Сам он из заднего отсека вытащил складную лестницу, вскрыл люки, начал проверку двигателя, затем другого. Потом осмотрел шасси.
Строем по два человека подошла охрана. Солдаты были одеты в немецкие шинели, на головах – немецкие каски, на плечах – винтовки. На их лицах можно было прочесть состояние усталости и тревоги. На рукавах всех солдат красовались повязки, у которых верхняя полоса была белой, нижняя – красной, а между ними пролегала синяя полоса. Подойдя к самолету, они образовали четкое каре на расстоянии метров десять от машины.
– Товарищ лейтенант! – обратился к Иванову старший сержант Гузенко. – У тех чехов, что были раньше, на повязках между белым и красным был синий треугольник, а у этих – синяя полоса.
– Может быть, так проще повязки шить? – предположил Иванов. Он только что проверил уровни масла и бензина. В принципе подготовка к полёту была завершена. Осталось только осмотреть переднюю кабину.
Пекло солнце. Налетевший ветерок принес запахи цветущей сирени.
Иванов сложил лестницу, запихал её в хвостовой отсек.
– Давай перекусим, предложил он Гузееву. – Сейчас схожу к ближайшим домам с котелком и фляжкой. Может быть, у них колодец где-то есть.
Взяв с собой ёмкости, лейтенант подошел к солдату в немецкой форме.
– Где у вас воды можно набрать? – громыхнул он перед его носом котелком. – Вассер. Ду ферштест?
На этом его словарный запас на немецком был почти исчерпан. Несмотря на четыре месяца пребывания на территории Германии, возможности изучать немецкий язык практически не было, так как не было и свободного времени. Подготовка самолётов к полёту, срочный ремонт машин, вернувшихся с боевого задания – вот чем постоянно приходилось заниматься. Свободное время – удел нелётной погоды, которая – увы! – выдавалась нечасто. А в эти дни тянуло на сон после бессонных ночей, заполненных как всегда экстренной и нелёгкой работой.
– Вон, видишь белое здание на краю аэродрома? Около него аккурат питьевая колонка-то и будет, – к своему изумлению услышал Иванов ответ на чистейшем русском языке с нижегородским привкусом.
– А ты что, русский? Из пленных?
– Не, мы – власовцы!
– А кто вы такие, власовцы?
– Власовцы! Не слышал что ли?
– Не слышал.
– Услышишь ещё, может. Ну, не мешай мне службу нести!
Вернувшись с водой, лейтенант после трапезы спросил у Гузеева:
– У нас охрана из каких-то русских. Мы – власовцы, говорят. Ты не знаешь, кто такие?
– Не знаю. Хотя, не всё ли равно? Лишь бы службу исправно несли.
Через полчаса показались автомашины, на которых возвратились представители Чешского национального комитета и наши офицеры. Чехи сняли караул и направили их к дальнему углу аэродрома, предварительно о чём-то посоветовавшись с ними.
Подполковник Семёнов приказал всем подойти к нему.
– Мы собрали много толковой информации о текущей обстановке в Праге и вокруг неё. Теперь её срочно нужно доставить в штаб нашего фронта, чтобы скорректировать движение танковых армий Рыбалко и Лелюшенко. Своего радиста я оставил для оперативной связи у чехов.
– Самолёт готов к немедленному вылету? – обратился он к лейтенанту Иванову.
– Готов!
В этот момент подъехала ещё одна легковая автомашина, из которой вышли четыре человека. Они о чём-то переговорили с чехами, затем все вместе приблизились к нашим офицерам и подошедшим старшим сержантом Гузенко.
Один из чехов, одетый в военный френч и фуражку с кокардой, выступил вперёд.
– Za ;esk; n;rodn; v;bor ud;lujeme medaile ;eskoslovensk; republiky "Za chrabrost".
– От имени Чешского национального комитета мы награждаем вас медалями Чехословацкой республики "За храбрость". Более точным переводом будет "За доблесть" – произнёс переводчик.
Представитель комитета обошел каждого, вручая коробочку с наградой и пожимая руку.
– От имени Красной Армии я выражаю вам нашу признательность за полученные награды. Мы надеемся и дальше крепить боевой содружество до полного разгрома врага, – поблагодарил подполковник Семёнов.
Офицеры отдали честь, приложив руки к фуражкам, а сержант – к пилотке. После чего экипаж направился к самолёту.
Взревели двигатели. Машина, набирая скорость, оторвалась от земли и быстро растворилась в воздухе.
…В небе Иванов раскрыл коробочку с наградой. Мягко отсвечивала бронза непривычного серо-зелёного оттенка. На медали изображён обрамлённый венком меч с насаженной львиной головой. Сверху на ленте выбито: «Za chrabrost». На обратной стороне в венке надпись: «Pravda vit;zi» (Правда восторжествует) и год: 1939. По-видимому, чехи готовились сопротивляться Гитлеру и в ожидании неминуемой войны выпустили даже медали. Последние награды Чехословацкой республики... Но дальше вместо борьбы было предательство. Иванов закрыл коробочку и положил её в нагрудный карман гимнастёрки.
– А расхлёбывать эту европейскую заваруху пришлось нам, – подумал он.
Сквозь блистер светило солнце, внизу в голубой дымке проплывала земля, расчерченная желтоватыми лентами дорог, с тёмно-зелёными пятнами лесов и светло-зелёными лугов и полей. Кое-где виднелись селения. Пастораль… Умиротворение природы… Но над водораздельным хребтом Рудных гор вдруг, после резкого щелчка, в наушниках раздался голос командира самолета:
– Внимание! Слева под 90 градусов пара «Мессершмиттов»!
Гузенко прильнул к нижней люковой пулемётной установке. Иванов вставил в гнездо крепления левого блистера переносной пулемёт и изготовился к бою.
В передней кабине решались другие задачи.
– Командир! – обратился штурман, взглянув на карту. – Пятнадцать градусов вправо от курса на расстоянии около тридцати километров дислоцирован полк «Яков». Давай, пикирнём к ним, может, немцы отстанут.
Балашов слегка небрежным движением штурвала, лишь подчеркнувшим его высочайший профессионализм, довернул самолёт и, отжав штурвал от себя, перевёл машину в пикирование.
Немцы, увязавшиеся было в погоню, внезапно отвернули в сторону: вдали показалась шестёрка «Яков».
Вот и Бриг!
После мягкого касания Пе 2Р покатился вдоль посадочной полосы и завернул на стоянку.
Из открывшегося нижнего люка выскочил подполковник Семёнов и, придерживая офицерскую сумку, побежал к штабу. Надо срочно известить командование фронта о завершении миссии.

Власовцы вели бои в Праге еще полтора дня, освободив западную часть города. Но всю свою армию Власов в бой так и не ввел.
7 мая Чешский национальный комитет все же решил отказался от помощи их подразделений, поскольку участие власовцев в восстании грозило серьёзно испортить отношения с Советским Союзом. К тому же стало известно, что американские войска по договорённости с Советским командованием не будут осуществлять продвижение в сторону Праги.
Генерал Буняченко принял решение увести свою Первую дивизию на Запад, рассчитывая сдаться американцам. Вместе с повстанцами осталась лишь часть власовцев, вышедшая из подчинения Буняченко.
Но к вечеру 7 мая стало ясно, что сдержать отступающую на Запад немецкую группировку фельдмаршала Шернера повстанцы не смогут. Чешский национальный комитет вступил в переговоры с гитлеровцами, обещая не препятствовать их продвижению. Хотя основное ядро немецких войск, обтекая Прагу, двигалось на запад, бои в городе с частями 2 й танковой дивизии «Рейх», 5 й танковой дивизии «Викинг» и 44 й мотопехотной дивизии «Валленштейн» продолжались.

…В ночь с 8 на 9 мая 1945 года шум топающих сапог по коридорам казарменного корпуса в Бриге и автоматные очереди на аэродроме разорвали сонную тишину. Лейтенант Иванов, наскоро надев сапоги и гимнастёрку, с ремнём и фуражкой в руках выскочил в коридор второго этажа, отведённого под офицерское общежитие. Он чуть не столкнулся с майором Балашовым и капитаном Елецких.
– В чём дело? Немецкий налёт?
– Только что сообщили: Германия капитулировала! – почти выкрикнул Балашов и радостно обнял Иванова за плечи.
Победа!

А утром 9 мая в Прагу, выбивая противника из города, вошли советские танки 3 й и 4 й гвардейских танковых армий Первого Украинского фронта.