Эхо

В странном танце среди бледных тел,
Задыхаюсь, тону в тихом омуте,
Шаг за шагом, всё глубже и глубже,
Я всего лишь умыться хотел.


— Ты когда-нибудь видел море? — спросила она.
Я лишь покачал головой в ответ.

Утопленники выглядят паршиво. Раздувшееся от газов, тёмно-синее тело, и невыносимая вонь — в общем, зрелище то ещё. Вокруг толпа. Смотрят, как окоченевшее тело грузят в труповозку.
— Ещё один, — пробурчал кто-то.
— Каждый год одно и то же, — говорит мне женщина, стоящая рядом, — Как начнётся сезон, так они слетаются сюда, словно мухи, и сигают со скалы один за другим. Дураки, что с них взять.
— Нам-то всё равно, — отвечает ей какой-то мужик, — мы привыкшие уже. А вот приезжие насмотрятся, так потом хер сюда вернутся.
— Так и загнётся весь курорт, — вздохнула женщина, — Вот раньше каждое лето куча народу. А теперь люди на пляж выходить боятся.

Она стояла чуть поодаль, глядя на закат.
— Красиво, правда?
Я не стал уточнять, что она имеет в виду.

Место здесь очень тихое. Небольшая бухта, выход из которой зажат меж скал, пустынный пляж, где даже в жаркий день не встретишь ни души. Рядом городок, совсем небольшой и не менее тихий. Местные довольно приветливы к незнакомцам, хоть и поглядывают искоса. В общем, идиллия. Сюда почти никто не едет, предпочитая отдыхать где-то ещё, а в нашей гостинице тишина, ведь большинство номеров никем не занято. Поговаривают, всё из-за дурной репутации — слишком много самоубийств. Сюда едут не отдыхать, а сводить счёты с жизнью.

— Пойдём на пляж сходим, — предлагает она.
Мне совсем не хочется туда после вчерашнего, но я соглашаюсь.

На пляже никого, только одинокий старик стоит у самой кромки воды, разглядывает что-то вдалеке сложив руки козырьком. Увидев нас, машет рукой.
— Приезжие, что ли? — спрашивает он, когда мы подходим ближе.
Я киваю в ответ.
— Уже успели налюбоваться на представление?
— Вы это о чём? — интересуюсь я.
— Как о чём, очередной труп выловили. Здесь каждое лето представление — прыгают со скалы, а трупы-то прямо на пляж выносит. Вот сюда никто и не ходит.

Вокруг никого, только обломки старой баржи ржавеют на другом конце пляжа.
— Ведь раньше всё по-другому было, — говорит он, и тут же добавляет — Теперь каждое лето народ гадает, сколько их выловят за сезон.
Я втянул воздух — ничего кроме солоноватого привкуса моря, но в памяти ещё стоял смрад, исходивший от тела, которое вытащили из воды на моих глазах. Странное место мы выбрали для отдыха.
— На скале раньше маяк стоял, — продолжает старик, — Да только сгорел давно, а останки местные растащили. Оттуда-то эти и прыгают.

****

Дни становятся холоднее, погода портится. Она всё больше молчит, погружаясь в себя. Не могу её винить, тихое местечко оказалось сущим адом, за неполные пару недель нашего отдыха из моря выловили уже третьего. Последний жил в гостинице, совсем рядом — буквально за стеной. Я его помню, неприметный мужичок, всегда улыбался здороваясь, но выглядел совершенно уставшим и разбитым. Я и сам чувствую усталость, какой не чувствовал уже давно. В голову лезут ненужные воспоминания:
Наше первое свидание. Я от волнения роняю бутылку вина, и оно растекается по полу. Она смотрит на меня виновато и говорит совсем тихо:
— Извини.

На пляже никого, только одинокий старик стоит у самой кромки воды, опираясь руками на трость. Он машет мне рукой.
— Ну и как вам здесь нравится? — спрашивает он.
— Нормально, — отвечаю, — если бы не все эти трупы.
— Привыкните. Я тут всю жизнь прожил, уже насмотрелся на дураков, которым жить не хочется, — говорит он, и немного помолчав, продолжает — Местные уже все уши прожужжали вам своей легендой?
— Что за легенда?

Я просыпаюсь и рукой нащупываю её спящую рядом. Лежит, отвернувшись к стене. Совсем уже с ума схожу от этого места. Мне снились утопленники, тянувшие её на дно, а на скале горел маяк, пламя от которого отражалось в воде, словно пылало само море. И она повторяла совсем тихо:
— Извини.

— Как же, про корабли, — удивляется старик, — вы здесь уже недели две, а вам никто не удосужился её рассказать?
Я качаю головой в ответ.
— Ну, слушайте тогда. Я вам рассказывал про маяк уже, который сгорел. Тут на выходе из бухты течения подводные какие-то, и там то ли рифы, то ли камни из воды торчат. Прежде, чем маяк построили, тут уйма кораблей погибла, пытаясь в бухту на стоянку зайти. Да и до сих пор разбиваются, лет двадцать назад вон та баржа, как раз там и разбилась, с тех пор обломки и лежат на берегу, ржавеют. Местные говорят, что сюда пришли близкие тех, кто на кораблях в плавание ходил. Из них так никто не вернулся, вот семьи и друзья погибших и основали тут поселение, стали жить. Совсем давно, когда маяк ещё стоял, тут обычай был, пару раз в год люди выходили на пляж и ждали, что сюда зайдут корабли и заберут их.
— И куда заберут? — спрашиваю я.
— Известно куда, — говорит он, — утопцы оттуда каждый год возвращаются, людей пугают.
— Странная легенда.
— Странная, — соглашается старик, — и бестолковая. Местные любят её всем приезжим рассказать, да вот только толку от их рассказов, никто за ними не приплывёт. Один хрен в землю закопают, хоть ты трижды утони в этом море.

— Извини, — говорит она мне, — у меня что-то совсем голова разболелась. Я пойду в номере полежу.
Я иду на пляж один, настроения нет совсем. Она отказывается уезжать, хоть я и вижу, что это место тоже ей осточертело. Силой её тащить, что ли?

На пляже никого, только я с бутылкой вина, сижу на песке. В мою сторону идёт знакомый старик. Машу ему рукой.
— Разминулись, что ли? — спрашивает старик.
— В смысле разминулись? — удивляюсь я.
— Девушка твоя тут недавно была.
— Вы с кем-то спутали, — говорю, — она в номере осталась.
— Да нет же, точно она, — отвечает он, — у меня память на лица хорошая, я бы не спутал.
Резко вскакиваю и опрокидываю бутылку, оно выливается на песок.

В номере её нет. Мне вспоминается тот сон и я бегу сломя голову к скале. В голове повторяется раз за разом её тихое “извини”.

— Ты когда-нибудь видел море? — спрашивает она.
— И что же в море такого особенного, — спрашиваю, — что я должен его увидеть?
Она лишь смеётся в ответ.

Я стою на коленях возле её тела. Голова пробита, кровь вперемешку с водой капает на песок.
— Главное, в руках себя держи, — говорит старик, положив руку мне на плечо — смотри глупостей не наделай. Я знаю о чём говорю, сам жену похоронил.
В голове пусто. Я старательно выбираю водоросли из её волос.
— Ты с ума не сходи, — продолжает старик, — не вздумай туда идти. Сейчас скорую вызовем, потерпи немного.
Внезапно, он замолк.

— Корабли, — прошептал он, — корабли приплыли.
Я поворачиваю голову.
— Заберут, — кричал старик и у него текли слёзы, — наконец-то нас заберут.

На скале горел маяк. Этот свет совсем не слепил и от него веяло каким-то странным теплом. На пляже собралась огромная толпа, казалось, все жители города пришли посмотреть на эти чёртовы корабли. Среди людей я увидел и нашего соседа, труп которого выловили из воды пару дней назад. Он виновато улыбнулся, глядя на меня, но тут же отвёл взгляд.
— Корабли! — кричал кто-то, — Корабли приплыли!
Женщина тормошила меня за плечо.
— Оставь ты, ей уже ничем не поможешь, — сказала она, — Пойдём, нас ждут.
Я положил её тело на песок.
— Извини, — сказал я тихо.

Утопленники выглядят паршиво. Вокруг толпятся люди, глядя на бледно-синее тело, которое грузят в труповозку. Рядом плачет девушка, повторяя совсем тихо:
— Извини.
— Ну-ну, — говорит ей женщина, — ему уже не поможешь ничем. Сам дурак, что на скалу полез, видать жить надоело.
— Ещё один, — ворчит кто-то из толпы, — каждый год одно и то же.