Каменотёс

                Каменотес

     Каменоломни выглядели уныло. Серые валуны. Обветшалые бараки. Ржавая, походная кухня. Навес над обеденным столом.  По краю обрыва редкие осиновые деревья. Погода пасмурная. Мрак. И, люди. Человек двадцать. Истощенные и безразличные. С потускневшими глазами, осунувшимися лицами. Руки в огрубевших мозолях. Одежда…Что то подобие её. Шитые перешитые робы и стоптанные, рваные ботинки. Трое вертухаев-охранников с интересом взглянули на грузовик.
     - Здесь, хотя бы, кормят? – повернулся к сопровождающему Иван.
     Данила двусмысленно пожал плечами. Подумал. Ответил:
     - Нам то, что? У нас всё с собой. Мы сами по себе, они сами по себе.…Советую с ними не разговаривать. Бывшие уголовники, воры и убийцы…
     - Даня! Они тоже люди. Наверняка, многие раскаялись…
     - Ну, ну.…Давай выгружаться. Нам определили место в крайнем домике слева.

     Последующие два дня Иван выбирал камень. Данила с карабином в руке, общался с охраной и потихоньку пил коньяк. Заключенные, как заметили они оба, смотрели на них с плохо прикрытой неприязнью.
     Наконец, материал был найден. Иван приступил к работе. Соорудил навес. Разложил инструменты. Простучал поверхность. Специальным маркером наметил линии сколов.
     Этим событием заинтересовались все, кто находился рядом. Сгрудились на приличном расстоянии. Вполголоса обсуждали.
     Данила сидел на складном стульчике. Прикладывался к фляжке и философствовал:
     - Не понимаю я вас, скульпторов. Кому нужны эти безжизненные монументы?
     - Хотя бы, как память о прошлом.
     - Да? Вечно обгаженные плацдармы для голубей.
     Иван обозначил руку статуи. Приставил зубило. Аккуратно снес первый слой. На миг обернулся:
     - Ты - не понимаешь, другие - поймут. Не всем дано понять. Знаешь, как сказал Огюст Роден, когда его спросили как он создает шедевры? Беру камень и отсекаю всю лишнее.
     - По-моему, первым это сказал Микеланджело.
     - Скажите пожалуйста! Ты разбираешься в творчестве монументалистов?! Микеланджело Буонарроти изрек следующее: - Скульптура есть искусство, которое путем удаления излишнего материала, подводит его к форме тела, предначертанной в идее художника».
     - Ну так, то же самое и сказал. К чему ты это говоришь?
     - К тому, что одни – разбираются в искусстве, невежды – нет.
     - Невежда, стало быть, я?
     - Для тебя же это – плацдармы.
     Данила промолчал. Потом, с возрастающим удивлением, к которому постепенно примешалось восхищение, наблюдал, как Иван ловко превращал камень в шедевр. «Черт! – думал он. – В натуре, всё лишнее отсекает!»
     Пол вечер пришлось провести электричество. Быстро темнело, но никто не расходился. Грубый валун обретал формы. Мягкие и гибкие.
     В абсолютной тишине раздавался стук молотка Ивана.
     Спустя ещё два часа, ближе к полуночи, Иван сел на землю. Перевел дух. Прекрасная и величавая статуя женщины, взывающая к Богу, была закончена. За его спиной собралось всё местное поселение. Вздохи восхищения. Цоканья языком. Тихие вскрики.
     Данила присел рядом:
     - Ничего подобного не видел! Как ты это сделал?!
     - Отсек лишнее. Это касается любого творчества. Будь, то – писатель, или – художник, или – музыкант. Мы, тем и отличаемся от людей, которые не хотят развиваться. Пытаемся донести до общества гармонию мысли…

     Ночью, кто то разнес статую в прах.