Рим, сын Артёма

   Карина уже закончила работу, аккуратно уложила по стопочкам документы на столе, чтобы завтра чётко, в порядке их раскладки, продолжить заниматься рабочей рутиной и не отвлекаться на поиски того или иного листа.

   Ну наконец-то она хоть сегодня выйдет вовремя, без задержек!

   Карина уже прокручивала в голове - с какого магазина начнет покупки по дороге домой. Так, хлеб (надо), туалетная бумага (надо бы тоже), носовые платочки (тоже надо), что же ещё… Десяток яиц… Так-так-так… Что-то ещё? А, ладно, в магазин зайду, там видно будет!

   - Карин, не пускай его, мне в аптеку сбегать надо, некогда сейчас с ним разбираться, - охранник, уже выбегая из своей каморки, проговаривал всё это на ходу.

   - Кого «его»? – недоумённо переспросила Карина.

   - Ну вон, старик тащится, - коротко махнул рукой на входную дверь, - я его по камере видеонаблюдения заметил, – быстро объяснил Тариф* и исчез в дверях вверенного ему на охрану учреждения.

                *Тариф – редкий, необычный (имя арабского
                происхождения).

   И тут Карина действительно заметила неспешно приближающегося к дверям старика, аккуратно переставляющего ноги по ступенькам, чтобы подняться ко входу.

   - Ёлки! – подумала Карина, - ну что ж так всё не вовремя-то…

   - Здравствуйте, мы уже закончили работать, - Карина старалась быть предельно вежливой, но безапелляционной.

   - Закончили? – слабым голосом повторил старик.

   - Да, - Карина хотела добавить «приходите завтра с девяти до шести», но что-то заставило её спросить:

   - А что Вы хотели?

   - Да мне бы только на ночь, у меня всё с собой, - произнёс старик и приподнял, как бы объясняя, туго набитый чем-то пакет из супермаркета, который он держал в левой руке.

   Час от часу не легче! Какое «переночевать», какое «всё с собой»… У Карины все мысли побежали в разные стороны, но чётко прослеживалась одна – нельзя его прогнать. И сама же себе удивилась – что? Что её в нём настораживает настолько, что нельзя просто взять и распрощаться?

   - У меня дочь здесь, рядом живёт, - махнув рукой в неопределённом направлении, продолжал старик, - она на два дня уехала. Мне бы только ночку…

   - Как Вас зовут? – Карина решила узнать о нём побольше, чтобы найти наилучшее решение этой, прямо скажем, не самой лучшей неожиданной ситуации.

   - Меня?

   - Вас.

   - Пал Петрович! – почему-то хитро прищурившись, ответил новый знакомый.

   - Пал Петрович… Очень приятно! А фамилия?

   - Фамилия? – зачем-то снова переспросил Пал Петрович.

   - Да, фамилия. Фамилию можете назвать?– терпеливо повторила девушка.

   - Отчего ж не могу? Могу! Сезонов моя фамилия, – как-то устало и перестав улыбаться ответил старик.

   Он выглядел вполне опрятным – курточка по сезону, темного цвета, не похоже, что она была не с его плеча, чистые, хоть и видно было что не новые, брюки, кроссовки – тоже чистые, поношенные, но также не казались «не родными», взятыми на время «поносить».
   Светло- голубые и, как показалось Карине, усталые глаза, небольшая, с проседью, борода, за которой просматривались чуть впалые щёки, ровный, тонкий нос, седые серебрящиеся волосы, очень даже аккуратно подстриженные, разве что слегка растрёпанные. На бомжа (если предположить, что к ним в центр хочет проникнуть кто-то именно из этой когорты) или опустившегося пьянчушку-попрошайку был совсем не похож.

   И взгляд… Наверно, от более резких и строгих высказываний её удерживал именно этот взгляд и, пожалуй, голос. Спокойный, как бы уставший и с придыханием – чувствовалось, что для поддержания разговора ему требовалось некоторое усилие. И ещё поза. Левая рука была занята пакетом, а правой, явно испытывая дискомфорт от стояния, мужчина опирался на косяк входной двери.

   Да, косяк входной двери - Карина вдруг осознала, что они так и стоят в проходе – ни войти, ни выйти.

   - Это детский центр, и здесь нет условий для ночёвок. Здесь детки днём приходят, а вечером уходят, - как можно мягче, одновременно пытаясь и не обидеть и разъяснить, сказала «привратница», - что ж мне с вами делать-то? – спросила обречённо уже саму себя.

   - Да, да, детский… Я только на одну ночь, у меня всё с собой, - повторил старик словно не слыша или не понимая сказанного, и снова приподнял свой пакет и даже почти начал демонстрировать содержимое, как бы показывая, что он никого не стеснит, что у него «всё с собой».

   Карина испытала чёткое двойственное чувство – мерзости и жалости.

   Мерзости – к себе, что держит в дверях старого, уставшего и явно потерянного человека, которого никак нельзя просто бросить и уйти. Она это ярко прочувствовала, так как была человеком добрым и эмпатичным. Но пустить она его тоже не решалась, так как трусила (и от этого чувствовала себя ещё более мерзко – от трусости этой) брать на себя ответственность за то, чтобы пропустить взрослого постороннего человека в закрытый уже для посещений детский центр, сотрудником которого она являлась. Хотя бы даже для более комфортного решения обстоятельств, с которыми невольно столкнул её приход этого человека.

   Жалости – к старику и его ситуации. Ясно же было, что человек ослаблен и потерян – в моральном, и, как уже поняла Карина, в прямом, физическом смысле.

   Ещё больше оказать внимание этому человеку убеждала и его неустойчивая, опирающаяся на косяк, поза, и слабый, с придыханием голос, и глаза… Мудрые, уставшие, но очень светлые и добрые.

   Она, как ответственный сотрудник, всё-таки решилась потревожить поздним звонком свою начальницу (так как проносящиеся в голове мысли-вопросы - куда сообщают о возможно потерявшихся стариках, существуют ли какие-нибудь передержки для таких людей и какой алгоритм действий в таких случаях необходимо применить - не находили мгновенного решения), что бы та подсказала – куда звонить, какая процедура действий в таких случаях и…

   И… ёлки-палки, ну почему всё это свалилось на её голову именно в тот момент, когда надо идти домой, когда помощи от других сотрудников искать не приходится, так все «нормальные» коллеги уже наверняка добрались до своих уютных квартир и делают свои неспешные домашние дела, надев мягкие тапочки, и…

   - Алло, Нелли Натановна, добрый вечер! Подскажите, пожалуйста, куда сообщают о потерявшихся стариках? – Карина очень надеялась, что начальница не пошлёт её далеко и надолго, так как время было совсем неурочное.

   - А что случилось? – спросила заведующая.

   Карина вкратце описала – кто пришёл, чего просит и где стоит.

   - Что, прямо перед тобой стоит?

   - Да, прямо передо мной, - Карина снова ощутила неприятную горячую волну стыда, за то, что они со стариком до сих пор стоят на пороге центра.

   - А ты документы у него проверила? Паспорт, например?

   - Паспорт? Не-а, не догадалась. У вас документы есть? Паспорт? – не отрывая трубку от уха, обратилась Карина к гостю.

   - Паспорт? Да, конечно имеется, - оживился мужчина и похлопал куртку в районе груди там, где обычно на мужских одеждах бывают внутренние карманы.

   Но похлопав, даже попробовав попасть в карман изнутри, старик так ничего и не достал.

   - Есть, - говорит – паспорт, конечно есть.

   - Как зовут-то его? – Нелли Натановна все переговоры с ним слышала и поняла, что документов, скорее всего, у посетителя нет.

   - Говорит что Павел Петрович, - ответила Карина.

   - Нет, Рим я, Рим Сезонов, - тут уже «Пал Петрович» включился в образовавшуюся между коллегами телефонную конференцию.

   - Ну вот, - смирившись с нелепостью, несвоевременностью и, несмотря ни на что, важностью ситуации, продолжала разговор с начальницей Карина, - теперь говорит, что он Рим.

   - Рим? – удивилась Нелли Натановна, - Хм… а выглядит он прилично, адекватный?

   - Вполне, - ответила Карина, - аккуратный, да и речь как у человека явно образованного, интеллигентного, только сейчас немного путанная.

   Было понятно, что вопросы заведующая задаёт не праздные, и не любопытства ради, а тоже старается прокрутить в голове возможные варианты помощи этому человеку, которого судьба привела к дверям именно их центра.

   - В-общем, Карин, давай сделаем так - вызывай скорую, полицию, другого выхода пока не вижу, – резюмировала начальница, - а потом перезвони мне, скажи, чем всё закончится.

   - Ладно, - ответила девушка.

   А сама подумала: ну почему я? Скорая, полиция… Домой-то я сегодня вообще попаду?

   - Нелли Натановна, можно я его в центр пущу? Слабый он, еле стоит.

   - Да, конечно, пусти, - с легкостью разрешила заведующая.

   А подчинённую накрыла третья, но уже, как она понимала, последняя волна стыда – можно ли, нельзя ли, но она-то, она-то видела, как непросто этому старику, как он несомненно оказался человеком, нуждающимся в помощи, а она… А она из-за терзаний и рефлексий на тему «правила-распорядки-дозволенно-недозволенно» так долго продержала пожилого и, теперь уж она точно была в этом уверена, обессиленного человека на пороге.

   Испытав внутри долгожданное облегчение от того, что теперь она может на вполне законных, а не только человеческих, основаниях провести гостя внутрь помещения, предложила ему пройти и… Чай! Надо напоить его чаем – осенило её! Наверняка он голоден, чего исправить она сейчас не смогла бы, но чай! Чаем-то она его точно сможет напоить и, пожалуй, заодно и согреть – лето выдалось совсем не летним. Такой уж был июль этого года – ветреный, прохладный, дождливый.

   В ожидании «Скорой» и «Полиции», а также за время, пока кипятится чайник, Карина решила узнать о Пал-Петровиче-Риме-Сезонове побольше информации и даже сфотографировала его на камеру своего мобильного телефона на тот случай, что родные могут искать своего дедушку-отца, так она хоть, может куда в газету в раздел объявлений или на форум в интернет напишет и фотографию приложит.

   - Так Вас зовут Рим? – уточнила Карина.

   - Да, - отозвался старик, - Рим, сын Артёма, - и после небольшой паузы, - Артемьевич, стало быть… - более охотно ответил он.

   Было видно, что возможность присесть и дать отдохнуть усталым ногам, придало ему немного сил.

   - А откуда Вы родом? – поинтересовалась девушка.

   - Родом? Вологодская область. Да... – и немного подумав, - Тарнога*, слышали о таком? Я, - говорит, - ни разу никому плохого не сделал, всё по чести да по достоинству жил, на судах ходил!

                *Вологодская область, село Та'рногский Городок
                (разг. – Та'рнога) – столица мёда Вологодского края.

   - Моряком были? – удивилась Карина вдруг открывшимся подробностям жизни Рима Артемовича и его разговорчивости.

   - Был! На кораблях служил! – уверенно ответил Рим.

   В это время чайник закипел. Карина быстро побежала в кабинет – чтобы пока она заваривает чай, не успели приехать вызванные службы и не остался Рим, сын Артемия, без теплого напитка.

   - А сколько же Вам лет? – не унималась девушка, пытаясь на всякий случай собрать побольше анкетной информации, записывая собираемые сведения на листочек, если придётся потом использовать её в объявлении.

   - Сорок, - сказал гость и опять хитро' сщурился.

   - Сорок? Это здорово! – подыграла ему Карина, но так как по всем признакам мужчина явно отметил минимум седьмой десяток (это она поняла по глазам, по коже на руках, по морщинистой, дряблой шее, по спутанным ответам – только старики могут так забывать и отвечать невпопад), то решила уточнить, - А год рождения у Вас какой?

   - Год рождения? – привычно переспросил он, - Сороковой. В сороковом я родился.

   Да, подумала Карина, неплохо можно сохраниться, родившись в «сороковом» а потом, через семьдесят семь лет иметь сорокалетний возраст.

   - А месяц рождения помните, в каком месяце родились?

   - Посередине.

   - Посередине чего? – не поняла Карина.

   - Посередине года, - резюмировал, решивший, видимо, поиграть в информационный ребус, собеседник.

   - Летом? – продолжала угадывать Карина, - в июне? – ещё яснее догадалась она.

   - Ага, летом.

   - А день какой, помните?

   - Двадцатый.

   Карина решила, что самую необходимую базовую информацию (фамилия, имя, отчество, место рождения, возраст – пусть даже и приблизительно и недостоверно, с учетом его «загадок» и хитринок) она уже собрала, подумывала попробовать что-то про адрес и про дочь, которая «на два дня», как открылась дверь и вошли два сотрудника «Скорой помощи».

   - Где пострадавший?

   - Вот, - Карина указала на Рима Артёмовича.

   Мужчина-фельдшер достаточно жёстко взял старика под руку – Рим Артёмович только и успел поставить допитую чашку чая на стол – и буквально потащил его на выход, будто не замечая, что силы старика и его собственные силы совсем не равны, а пациент еле перебирает ногами, пытаясь поспеть за стремительным лекарем.

   - На что жалуется? – спросил на ходу медик.

   - Он не жалуется, просто он потерялся и явно ослаб, - ответила немного ошарашенная такой резкостью Карина.

   - То есть жалоб нет, - заключил мужчина, продолжая тащить Рима.

   - А куда вы его ведёте? Может, давайте подождём полицию, я её тоже вызвала, - взмолилась, растерянная выпадающей из-под контроля ситуацией, спасительница «сына Артемия».

   - Вы вызывали, вы и ждите,- отрезал фельдшер.

   Ну ни фига себе! – подумала Карина. Ей стало обидно, что она так бережно, по крупицам собирала информацию, задержалась на работе, вызвала государственные службы… А тут… Сейчас уведут старика непонятно куда, а родным что, опять искать его, не зная, по какому именно телефону и в какую организацию звонить, так что ли?

   - Возьмите хоть вот… - Карина протянула работнику «скорой» записку, на которой зафиксировала собранные по крупицам данные о сегодняшнем нежданном посетителе.

   Фельдшер (или он был врач, девушка так и не поняла) почти не оборачиваясь, быстро взял бумажку и продолжил тащить к машине нашего героя.

   В это время вернулся охранник Тариф, явно удивлённый увиденной картиной – центр был полон посетителей, а время было уже совсем позднее.

   - Тариф, они его уводят! – почти отчаявшись остановить быстрого и непреклонного в своей уверенности фельдшера, Карина чуть не плакала, - что делать-то, Тариф?

   В это время к центру подъехала полицейская машина.

   Никогда ещё Карина не испытывала такого облегчения от вида приехавших полицейских!

   - Здравствуйте! Это я вас вызывала! Вот этот мужчина! – специалист детского центра разве что не кинулась обнимать прибывших полицейских,- Он сказал, что его зовут Рим Артёмович Сезонов!

   Карина спешила сообщить то, что узнала про старика, что б только всё закончилось хорошо и прилюдно, а не так, чтобы «скорая» увезла нежданного её подопечного и действия строгого фельдшера уже не имели бы свидетелей.

   Карина, почему то не доверяла именно этой бригаде, хотя к медикам вообще, а к работникам скорой помощи особенно, относилась очень уважительно и с пониманием многих проблем их сложной работы (поскольку и сама по первому образованию была медсестрой).

   - Так это ж наш потеряшка! Сезонов Роман Артемович! Восемьдесят семь лет, вчера ушёл из больницы, – почти радостно воскликнул один из полицейских,- Мы его уже почти сутки ищем.

   «Потеряшка», «из больницы», «восемьдесят семь»! Вот оно что!

   Тут у Карины сложилась полная мозаика произошедшего, и все её кусочки встали на свои места. Ей вдруг очень-очень захотелось расплакаться и силы как будто покинули её.

   И от того, что это очень здорово, до слёз здорово, когда находятся «потеряшки». И от того, что ей стало нескончаемо жалко дедушку (ведь восемьдесят семь – это вам не семьдесят семь, а Рим Артёмович игриво повысил свои «сорок» лишь до этого возраста). И от того, что человек, ушедший вчера - вчера! - из больницы с аккуратно упакованными в полиэтиленовый пакет личными вещами и непонятно где блуждающий целые сутки, не знающий где его дочь («уехала на два дня»), где его адрес («там»), мог быть не просто голодным и уставшим, а очень голодным и очень обессиленным, мог вообще не дотянуть до следующего дня!

   В это время, не смогшая уехать в одиночку, бригада «скорой помощи» уже посадила найдёныша в машину, померила старику сахар крови, артериальное давление, записывая показатели в свои медицинские документы.

   Откуда-то приехали ребята в обыкновенной, не форменной одежде – оказалось, что из поискового отряда «Лиза Алерт» (они тоже были подняты на ноги родными дедушки), отвели Карину в центр. Расспросили, как Рим Артемыч оказался здесь, в чём он был одет, какие при нем были вещи, что он говорил… Спасительница ответила на все вопросы, всё ещё сдерживая накатывающиеся от переполняющих её чувств, слёзы.

   Потом зашли полицейские, тоже коротко опросили Карину, попросили её записать своими словами то, что произошло, в полицейский акт. Девушка все положенные в таких случаях процедуры выполнила без проблем.

   Она всё это делала автоматически, но окрылённо и с радостью. Той радостью, которую, наверно, испытывают люди, избежавшие чего-то страшного, непоправимого, которое росчерком буквально мгновения делит чью-то бесценную жизнь на «до» и «после».

                **

   Карина с ужасом думала о том, что было бы, не прояви она терпимости, не обрати внимания на человека, на которого, в общем-то, она и не обязана была обращать внимания – рабочий день закончился, а взрослые люди, гуляющие по улицам - это не её контингент, не её зона ответственности.

   Со страхом представила, что не задержись она с Римом на пороге, что закрой в тот момент перед ним дверь– куда бы он пошел, сколько бы ещё суток его искали родные люди и официальные службы, кто бы обратил внимание на бредущего неспешной походкой потерянного, скромно и аккуратно одетого старика с пакетом из супермаркета в руке? Как хорошо, что между метаниями по своевременному уходу домой и тратой весомого по длительности личного времени на совершенно постороннего, незнакомого ей человека, она выбрала второе! Она гордилась собой и была счастлива!

   Ведь по большому счету она спасла чью-то жизнь!

                **

   А раньше, оказывается, Рим (Роман) Артёмович был лётчиком.

   Что, не ожидали? Вот и Карина тоже была удивлена, когда приехавшая в центр, узнавшая о том, что отец нашёлся, дочь нашего героя, на вопрос «А ваш отец раньше был моряком?» очень изумилась и поведала, что служил он лётчиком и его призванием было небо!

   Ох уж вы, эти задорные, порой не видящие грань между былью и небылью, но любимые старики! Здоровья вам! И не теряйтесь никогда!


22.09.2017.