Горячо

Я снова проснулся один. Очень темно. И за окном бушует гроза. Иногда молния внезапно пробегает по небу, на мгновение освещая комнату. Сильный ветер разносит по улицам мусор, рвет линии электропередач и ревет так, что трясутся стекла. Страшно.

Включаю торшер. Теплый свет заливает пространство всей комнаты. Играются тени. Прыгают по стенам, мчатся по потолку. На полу лежит гора грязной одежды, которую я забыл закинуть в стирку.

Тьма в окнах настолько сильна, что создается впечатление, будто она осязаема, пробирается в комнату, заполняет ее. Лишь единственный источник света-торшер- защищает меня от черной слизи, ползущей из-под щелей в оконной раме.

Очень неожиданно весь мир сжимается до размеров моей комнаты. Кажется, что торшер-это весь свет, оставшийся на Земле.  Солнце больше не взойдет, оно в мгновенье потухло, перегорело. И что скоро из темноты ко мне выйдут Незнакомцы. Глаза у них мутные, зрачков не видно за серой пеленой. И одеты они смешно и нелепо, ведь, какая разница, что носить в вечном мраке? Среди всей этой вакханалии, я, будучи в простой пижаме, чувствую себя белой вороной...

А кровать-это маленький парусный корабль, удерживающий меня на плаву среди бескрайнего океана. Опустишь ногу за борт-огромная рыба с серой чешуей и огромными плавниками откусит ее и утащит в бездну.

Те же подушки из старого магазинчика с мебелью на углу нашего дома, то же тонкое покрывало. Та же прикроватная тумбочка. Я не прикасался к ней. Не проверял, остались ли там твои вещи. Тонкий блокнот, старая потрепанная книга, заброшенная на половине. И я не хотел увидеть в ней только наши фотографии. Ведь, если в тумбочке остались только они, то разве это не конец?

Я спускаю ноги на гладь бескрайнего океана. Встаю. Гладь удерживает меня на поверхности, она тверда и прохладна. Затем я делаю шаг. Еще один. Гладь становится ворсистой и мягкой, обволакивает босые ступни. По мягкой ворсистой глади я добираюсь до двери, входа в мою комнату, в единственное пристанище Света, оставшееся в мире. Я надавливаю на ручку двери. Со скрипом, будто стоном, она открывается. Я схожу с глади на паркет. Дверь со скрипом закрывается. За ней осталось единственное пристанище света в мире. Перед ней-лишь я и Тьма. Сам того не осознавая, я попал в расставленные ею сети, из которых выбраться мне никто не поможет.

…Наше первое свидание. Первое прикосновение руки к руке. Холодный ноябрьский ветер обжигает наши лица. Мы идем по парку, вокруг нет никого. На улице минус, а нам все равно тепло. Первое прощание. Первое прикосновение губ к губам.
Наша поездка в Петербург. Черный чай с безе на подоконнике снятой мной квартиры. Вечера, проведенные на Невском. Утра на крышах старых домов с подъездами-

колодцами. Нам все еще тепло.
Возвращение в Москву. Свидания. Ночи. Твой переезд ко мне. Тепло. Счастье. Жизнь. Первая ссора. Капля в чашу. Недопонимание. Капля в чашу. Прохладно. Постоянные конфликты. Капля в чашу. Твой уход от меня. Чаша переполнена. Стало холодно…

Огромная волна воспоминаний, козыри, припрятанные Тьмой в рукаве, хлынула на меня. Я не могу устоять на ногах. Упав, я переворачиваюсь на спину, жадно глотаю воздух. Грудь болит, будто к ней приложили кусок раскаленного стекла. В агонии, я жду, когда же мне нанесут решающий удар. Я лежу посреди Тьмы, я в ее власти, сейчас она решает мою судьбу. Воспоминания проносятся перед глазами, они несутся, быстрым потоком проносятся мимо меня, ускользают из виду сразу, как я заостряю на них внимание. Боль в груди усиливается, сердце стучит так громко, что я слышу его всем своим нутром. Не хватает воздуха. В глазах темнеет. Я чувствую, как силы меня оставляют. Не могу бороться. Задыхаюсь. Темнее. Темно. Все

****

Утреннее солнце опускает свои лучи на мое лицо. Я открываю глаза. Боль из груди ушла вместе с Тьмой. Сердце успокоилось. Я лежу на полу, провожу руками на полу. Чувствую затекшие ноги, понимаю, что я все еще реален. Подтягиваю под себя ноги. Недолго сижу. Встаю.

Пошатываясь, дохожу до своего кабинета. Вчера я забыл закрыть окно в нем, и ветер распахнул ставни, раскидал все мои тетради, бумаги, кисточки, краски. Мольберт откинуло в самый дальний угол. Одна из его ножек слегка надломилась. А холст с натюрмортом, над которым я работал долгое время, лежал посреди кабинета. Дождь, ворвавшийся через открытое нараспашку окно, размочил холст. Цветы, ваза, стол, стулья, фрукты превратились в огромное серо-бурое пятно. Все старания оказались напрасны.

Я открываю шкаф. Достаю новый лист бумаги. Во всем хаосе, творящемся в мастерской, нахожу стакан, кисти и краски. Набираю в стакан воды. Устанавливаю мольберт, подкрепляю надломленную ножку книгами. Сажусь на стул напротив мольберта. Беру кисть, макаю в воду. Опускаю в баночку краски. Мазок, мазок, мазок, мазок…
Через несколько часов я заканчиваю работу. Беру холст, вставляю его в рамку. Иду в комнату, снимаю старую картину над кроватью-на ней мужчина и женщина, взявшись за руки, идут по темной аллее, освещенной лишь одним фонарным столбом.Вешаю новую-Твой портрет. Он защитит меня от Тьмы, он спасет меня от страшных ночей, от Незнакомцев, морского чудовища. От самого себя.

Я решаюсь открыть твою тумбочку. В ней ты оставила все свои вещи. Наших фотографий нет. Тепло.

Я звоню тебе. Рассказываю о картине, о Тьме, о прошлой ночи. О свете, исходящего от торшера. О глади. О своих чувствах. Ты кладешь трубку. Холодно.

Звонок в дверь. Я подхожу к ней и смотрю в глазок. Это ты.

Горячо.