Живин День. Глава 8. Оберег

               
  Нерада очнулась, лёжа на полу в бане. Голова раскалывалась, и страшно хотелось пить. В бане было темно, лишь в печи догорали угли, которые уже не давали света. Она пошарила по полу рукой и наткнулась на Камень, который валялся рядом. Она бережно убрала его в холщовый мешочек, потом с трудом поднялась на ноги, зачерпнула ковшом из ведра воды и жадно выпила. Её шатало, голова кружилась, ноги подкашивались. Она выбежала на крылечко, внутренности её судорожно сжались и выпитую воду все-таки вырвало. После этого стало полегче. Нерада вернулась в баню, выпила ещё воды, потом подошла к лавке на которой лежал раненый арконец и с облегчением обнаружила, что он тяжело и часто дышит. Нерада дотронулась рукой до его лба и ощутила сильный жар.
- Яромир! – позвала она, уже усомнившись в том, что ей всё это не приснилось - Яромир! Яромир! – она осторожно подёргала его за плечо. Наконец, он отозвался со стоном. Его трясло в лихорадке, зуб на зуб не попадал. Нерада кинула в печку поленьев и укрыла раненого ещё сверху лисьим тулупом.
«Правда, - подумала она,  - всё что было – правда! Хорошо хоть живой.»
Потом она вышла из бани и направилась в избу, чтобы проведать бабку. На дворе Нерада жадно вдыхала свежий весенний воздух, окончательно приходя в себя. Она хорошо помнила всё, что произошло в том мире, и сильно беспокоилась за бабку.
В избе было темно и холодно, печка остыла. Бабка сидела на лавке с закрытыми глазами, руки её были ледяные, дыхания не было слышно.
«Умерла.» - догадалась Нерада. Какое-то время она стояла в оцепенении, не в силах осознать произошедшее. Потом присела на корточки у стены и горько завыла-заплакала. Она виновата, она во всём, виновата. Теперь она одна – одинёшенька, никого у ней нет и что ей теперь делать и куда идти. Единственный близкий человек, который любил и заботился о ней – ушёл в иной мир и ушёл по её вине, по её самоуправству.
Так причитала она, пока не кончились слёзы, но легче не стало. Жгучее чувство вины плескалось  в душе тяжёлой маслянистой горечью. Убитая несчастьем, Нерада всё же вспомнила, что в бане находится живой человек, которому нужна её помощь и поспешила вернуться туда, тем более, что оставаться в избе с покойницей было жутковато.
Банька была тесная и кроме лавки да печки в ней больше ничего не помещалось. Нерада кинула на пол старый бабкин кожух и просидела на полу всю ночь возле Яромира, чутко прислушиваясь к его дыханию. Парень то ненадолго затихал, то принимался что-то бессвязно бормотать, кашлять, стонать и метаться по постели, пытаться что-то нашарить или отыскать. Наконец, Нерада догадалась подсунуть ему  мешочек с Камнем. Тот зажал его в руке и забылся тяжёлым больным сном. Нерада под утро тоже задремала, свернувшись калачиком на кожухе. Ей приснилась бабка, вся красивая в праздничном уборе.
 - Ты простищь меня?- У Нерады из глаз ручьём полились слёзы.
- Ну, дурёха, не плачь. Всё случилось, как и должно было. Ты прошла испытание, ты же всё сделала правильно.
- Какое ещё испытание? – всхлипнула Нерада. Но бабка не ответила.
- Ты вот что, - сказала она деловито, - тело моё в погреб убери, оно мне ещё пригодится. Посади его там, как сейчас оно сидит. Придёт время, я сюда вернусь.
- Когда?
- Наше время вашими годами не меряно. Может через сто лет, а может через тысячу. Дела у меня ещё в Верхнем мире.
- Бабушка, а мне – то, что делать? Я же совсем одна.
- Жить, девочка, жить. Ты уже не одна, – ответила бабка и исчезла, растворилась на фоне посветлевшего окошка, словно и не было ничего. Нерада так и не поняла, сон это был или наяву. Лицо её было мокрым от слёз.
Она вспомнила, что со вчерашнего вечера не доена коза и не кормлены куры. Что воды осталось на в ведре донышке, а надо раненому выстирать одежду. Утро наступило и требовало от её обычных повседневных хлопот.
Только к полудню Нерада разобралась по хозяйству и сподобилась снести бабкино тело в погреб. К её удивлению, тело не окоченело, и было гибким, словно бабка заснула, и без всяких признаков тления. Нерада окончательно поверила в то, что бабка просто ушла странствовать по другим мирам и немного успокоилась. Она посадила её в погребе и на всякий случай не стала закрывать крышку.

Альяр долго бродил в темноте. Сначала ему было очень холодно. Временами он слышал женские голоса, слышал, как его кличут, спрашивают имя, но ответить не мог. Он будто провалился в холодную, тёмную яму или трясину болотную, тело его сковало, и он не мог пошевелить даже пальцем.
«Яромир!» - он услышал, как его звал женский голос, звал настойчиво, долго. «Матушка? – подумал он – Но ведь она умерла? Или нет? Или умер я?»
Ему захотелось объяснить матери, почему он тогда не вернулся с пристани, попросить у неё прощения, но язык не слушался его. Он искал её в кромешной темноте, но вместо этого натыкался на какие-то острые углы, которые больно резали тело. Потом ему стало теплее. Вдруг, Альяр вновь увидел Аршави. 
- «Я говорил тебе, что ты пропадёшь, прочти теперь свою судьбу, » - с упрёком сказал он и протянул Альяру свиток. Альяр принялся его читать, но свиток всё не кончался, и непонятные письмена вспыхивали огнём, а Альяр всё читал, читал и читал.  Свиток уже раскалился докрасна, как в кузнице металл, Альяр теперь чувствовал от него невыносимый жар, в горле пересохло, но огненные письмена всё появлялись, всё требовали прочтения. Он хотел попросить Аршави дать ему воды, но того уже не было. Вместо него Альяр увидел Злату, она протягивала ему полную чашу. Он жадно потянулся к ней пересохшими губами, но в чаше плескалась  густая тёмная кровь…
 «Пей, дурень, какая ещё кровь? Клюква это. Пей, говорю!» Над головой Альяра потемневшие доски, он чувствует прикосновения прохладных рук, слышит всё тот же голос, он делает глоток и снова проваливается в забытьё.
Серебристый волк выскакивает из лесной чащи и прыгает на него. Альяр пытается увернуться, но двигается медленно, словно сонный. Волк вгрызается ему в бок, Альяр стискивает зубы от боли, пытаясь оторвать  от себя зверя. И снова тёмный дощатый потолок, мутное окошко, женская фигурка на его фоне.
Временами ему казалось, что за ним пришли, он пытается  бежать, но его хватают и тащат, разрывая на части. Альяр потерял счёт времени –  то погружался в забытьё, то выплывал на поверхность, и тогда его начинала терзать боль в боку, точно тело перерезали пополам. Наконец, он почувствовал, что боль ослабела, словно ей сломали хребет, дышать стало легче. Альяр не сразу, но всё-таки поверил в то, что он живой. Живой, он должен был жить.
Для начала Альяр определил, что находится он на широкой скамейке под шерстяным одеялом, в бревенчатой избушке с маленьким слюдяным окошечком. Под потолком пучки трав, в углу печка, по стенам полки с ушатами, берёзовые и дубовые веники. «Баня», - догадался он. Последнее, что ему припоминалось – река. Видимо, его нашли на берегу и притащили в дом. Рядом на полке в стопочке сложена его одежда, а сверху холщовый мешочек с камнем.
«Меня здесь найдут!» - вспыхнуло в голове и тогда несдобровать тем людям, что ему помогли. Он решил уходить и уходить немедленно. Это было непростой задачей. Альяру потребовалось время, чтобы заново  ощутить своё тело, расправить занемевшие ноги, руки. Он приподнялся и потянулся, чтобы взять Камень, но от боли потемнело в глазах. Хотя боль, что боль? Он привык не придавать ей значения, заставляя тело её отрицать.
Отдышавшись, Альяр снова повторил попытку, но уже осторожнее, стараясь не делать резких движений. Завладев Камнем, он присунул его себе в изголовье. Затем также осторожно, без рывков, Альяр подтянул к себе свою одежду и принялся одеваться. Одевшись, он приподнялся на локтях и сел на скамье и тут почувствовал, как в боку потеплело, словно плеснули чем-то горячим. Не до того было теперь.
 Альяр, стиснув зубы, поднял себя на ослабевшие ноги и сделал пару шагов к двери. Отворил её и, согнувшись, чтоб не удариться головой о притолоку вышел из бани наружу.
Его ослепил яркий солнечный свет, от свежего воздуха перехватило дыхание. Альяр увидел небольшой бревенчатый домик, двор с курами, которые суетливо клевали из корыта, сарай, поленницу дров, у сарая на верёвке сохла одежда. Всё это небольшое пространство было окружено частоколом, а вокруг частокола лесом. Где-то журчала вода, по-весеннему гомонили птицы, шумел ветерок в верхушках ели.
 От избушки к нему навстречу шла сама княжна Злата, только огромные её глаза были живые и печальные. Альяр  хотел было сделать шаг ей навстречу, но тут ноги его подвели, перед глазами поплыли разноцветные пятна, и волна подступившей к горлу дурноты опрокинула его на землю.
- Да что ж ты делаешь, скаженный, я тебя с того света зачем вытащила? – слышал он её причитания сквозь шум в ушах, - Гляди, опять кровь отворилась! Ну куда тебя понесло? Горе-горькое! Начинай всё опять сызнова! Ну, очнись, очнись же! Я же тебя одна не подниму!
Когда туман в глазах Альяра рассеялся он разглядел, что склонившаяся над ним девушка вовсе не так уж похожа на Злату, как показалось ему поначалу. Её серо-голубые глаза были ясными, и в них застыл  испуг, подбородок дрожал.
-  Всё хорошо, - произнёс он, силясь улыбнуться. Ему было неловко оттого, что он её напугал.
- Да уж куда лучше, - вздохнула она, помогая ему подняться на ноги и дойти обратно до бани.
- Уходить мне надо, – Альяр, покорно позволил водворить себя обратно на ложе, - Меня ищут. Найдут если, тебя накажут.
- Так уходи! Тебя кто держит? Что, далеко ушёл? – в её дрогнувшем голосе зазвучало отчаяние. – Рана у тебя глубокая, надо отлежаться ещё несколько дней, пока затянется. Давно ли в горячке валялся, а теперь, гляди, надо ему. Ничего, здесь глухомань такая, никто не найдёт.
Альяр понемногу отдышался, стараясь пока больше не двигаться. Девушка привычными движениями принялась менять ему намокшую от крови повязку и одновременно нашёптывать заговор, пытаясь остановить кровотечение. От напряжения на лбу у ней выступили мелкие капельки пота. Наконец, Альяр почувствовал, как голова перестала кружиться, дурнота отступила и кровь затихла.
- А если б меня рядом не оказалось?  - спросила она, нахмурив брови и отводя взор.  - Что тогда? Кровью бы изошёл.
Альяр заметил чёрные тени под её глазами, и бледность, и поникшие плечи. Ему стало жаль её.
- Слышь, сестрёнка, отдохни, умаялась, поди, со мной, – сказал он.  - Обещаю, не буду больше никуда убегать.
Она замотала головой, дескать, нет, не могу.
- За меня не переживай, я – прочный, – поспешил уверить её Альяр, – видишь, оклемался уже, -   добавил он торопливо, дивясь своему слабому, осипшему, словно чужому голосу.
- Помолчи, ладно? – строго ответила девушка, бросив на него недоверчивый взгляд. Видно было, что убедить её не получилось. Она на самом деле валилась с ног, попросту не замечая, как вымоталась, находясь в состоянии душевного напряжения. Но дать себе отдых значило остаться наедине со своей бедой и с чувством вины. И это пугало её и было сильнее усталости.
Альяр приметил что-то неладное, почувствовал. Она спохватилась было уйти, чтобы не показывать своего несчастья, но он, приподнявшись на скамье, крепко  схватил её за руку.
- Э, да на тебе лица нет! Случилось чего? – спросил он, пересохшими губами, затем осторожно сжал её шершавую ладошку и удивился, что человеческие руки вообще могут быть такими маленькими. Все силы, что остались ещё в нём он собрал в себе для того, чтобы разделить с ней её печали, чтобы хоть как-то помочь или обнадёжить. Потому что теперь настал его черёд.
И Нерада не выдержала, ощутив человеческое тепло, слёзы предательски выкатились из глаз. Но рассказывать сейчас про всё, что с ними произошло, она не стала, поостереглась тревожить.   Она вытерла слёзы, скрепилась и вдруг заметила, что он её за руку держит. Смутилась, полыхнула румянцем.  – У тебя ладонь такая большая, - тихо сказала она, застенчиво убирая свою руку.
– Ну, я и постарше буду, – улыбнулся Альяр. – Меня, кстати, Альяром зовут.
- Мне показалось у тебя другое имя, - возразила Нерада, - Яромир, так ведь?
- Тебе откуда ведомо? – насторожился Альяр.
Нерада замешкалась, ей не хотелось рассказывать, как она ходила за ним до Реки, поэтому она просто ответила – Ты сам сказал.
- Да? Я, наверное, тут много чепухи наговорил,  – согласился он, - Ладно, зови меня как хочешь. Хоть горшком…
- Ты есть будешь? Я похлёбку из петуха сварила.
- Буду.
Однако, когда Нерада вернулась с похлёбкой, Альяр уже спал.
Только вечером он отлежался и к нему вернулась ясность сознания. Наконец, понял суть сложившейся ситуации - на хуторе, кроме него и девчонки никого больше не было. Хозяйка странным образом умерла в тот день, когда его принесла река. Конечно, Нерада не сочла нужным связать для него эти два события. Умолчала она и о том, как ходила за ним на ту сторону и про бабкину жертву. Не хотела будить в нём чувство вины, тем более, что ему и так было перед ней неловко. 
- Вот я не вовремя, - сокрушённо воскликнул Альяр, принимаясь за петушиную похлёбку, - свалился птенец на голову! Постой! Это что, твой последний петух был?
- Да нет, у меня ещё куры остались. А петух уже старый был, бестолковый,всё равно бы зарезала, - махнула рукой Нерада. Петух был что надо, но ей не было его жаль. Всё, что она имела, что её окружало, больше не казалось ей важным.
- Ешь, тебе сил нужны.
- А сама ты ела?
Нерада замялась. Она уже не помнила, когда последний раз ела.
- Понятно. Давай, бери ложку, будем вместе есть. Я один без тебя не буду.
Пришлось Нераде тоже поучаствовать в трапезе.   
- Ладно, не горюй, сестрёнка! Вдвоём что-нибудь да придумаем.– сказал Альяр, после того, как с петушиной похлёбкой было покончено. Он весело подмигнул ей, а у самого заныло сердце, что если его здесь отыщут, то девушку ожидают ещё большие беды. Снова словно огнём полыхнуло у него в голове – «Живин день!» 
- Сколько я уже здесь?
Нерада задумалась.  – Дней пять наверное, -  неуверенно сказала она.  - Да, шестой день.
Всё это время, пока Альяр был в беспамятстве, Нерада думала о том, каков он, что за человек. Он казался ей необычайно красивым, даже несмотря на свою немощь, она помнила его яркие, серые глаза, его голос, улыбку, когда они были по ту сторону. Ухаживая за ним, девушка любовалась благородными чертами его лица, сильным и гибким телом.
Однако бабка говорила ей, что внешность человека может быть обманчива и Нерада гнала от себя мысль, что Альяр может оказаться на самом деле глуп, жаден или жесток. Невыносимо было осознавать, что спасённый мог оказаться недостойным той жертвы, что за него была принесена.
Но теперь её тревоги оказались напрасны, она убедилась, что сердце её не обмануло и рядом с ней чуткий и великодушный человек. И понимание этого сгладило горечь утраты, впервые после бабкиной смерти Нерада почувствовала в душе тишину, точно улеглась буря.
  Прошло ещё несколько дней. Рана у Альяра заживала, как на собаке. С каждым днём он чувствовал, как к нему возвращаются силы, и молодость спешит наверстать упущенное. Ему было неловко за свою беспомощность, а мысль о том, что он может подвергнуть Нераду опасности не давала ему покоя. Но, с другой стороны приходилось пока смириться с тем, что уйти далеко у него бы не получилось. Чувствуя себя немного виноватым, Альяр, использовал каждую возможность, чтобы помочь  девушке или просто её развеселить. И ему это удавалось. Он снова принялся вырезать из дерева  - у него получались забавные зверушки – медвежата, лошадки, собачки. Никогда, с тех пор как погиб отец, ему ещё не было так хорошо и легко, никогда он столько не смеялся, никогда он не чувствовал себя настолько живым, словно вернулся в детство.
Альяр раньше и не думал, что может быть таким весёлым и ласковым. От его обычной мрачной угрюмости не осталось следа. Даже морщинка между бровей разгладилась. Он  со стыдом отметил, что его почти не беспокоит судьба товарищей, и желание вернуть Камень уже не имеет такой силы. Обида на людей за свою семью, за загубленное детство таяла, вместе со старым снегом.
 Весна разливалась в воздухе солнечным светом, запахом оттаявшей земли, птичьим щебетом, жужжанием насекомых. Весна возвращала на землю жизнь и любовь. Забывались невзгоды и беды, хотелось просто жить и дышать, ни о чём не думая, став частью весенней пёстрой кутерьмы.
  Нерада перебралась ночевать в избушку, чтобы не стеснять Альяра. Или Ярика, как она про себя стала его называть. Но каждую ночь, ложась спать, она видела перед собой его лицо, улыбку, серые лучистые глаза, слышала его голос.
Нераде казалось, что она знакома с Альяром с самого рождения – так естественно и просто складывались их отношения, словно были они очень давними друзьями. Она могла слушать часами его рассказы о дальних странах, и ей не приходилось подбирать слова или темы для разговора.
И чем дальше, тем меньше хотелось Нераде рассказывать Альяру про оберег, словно она боялась, что может оказаться не тем, кем она сейчас для него является и это нарушит хрупкую гармонию их отношений. А в том, что отношения эти возникли – Нерада почти не сомневалась. Ещё недавно она готова была рискнуть жизнью, чтобы узнать правду о своём прошлом, а теперь её наоборот это страшило. Она старалась не думать о том, то Альяру придётся уйти рано или поздно и надеялась, что он её возьмёт с собой. Она готова была всё бросить и последовать за ним хоть на край света, но просить об этом не решалась.
  Для Нерады наступила пора девичьих мучений – вопрос, кто она для Альяра не давал ей покоя. Он называл её сестрёнкой, был ласков и обходителен, но ей этого было мало. Она ждала любви, а он смотрел на неё как на ребёнка. Огромное, как небо чувство поселилось в сердце Нерады, оно заслонило разум и лишило её покоя. Сперва Нерада пыталась сопротивляться ему, но безуспешно. Она понимала, что Альяру надо уходить, но вопрос расставания был равен для неё вопросу жизни и смерти.
Как-то утром, когда Нерада делала ему перевязку, быстро касаясь его тела своими маленькими руками, парень вдруг неожиданно привлёк её к себе и поцеловал в макушку.   
- Ты чего? Мешаешь… - она вспыхнула алым цветом, притворяясь сердитой.
-  Я – на прощание, - Альяр запнулся, глядя в огромные сиреневые глаза девушки, которые засияли было от счастья, но тут же наполнились слезами. – Я только хочу спросить у тебя, можно мне будет сюда вернуться? Просто мне нигде не было ещё так хорошо как здесь.
Нерада ничего не ответила, молча она обняла его за шею руками и прижалась щекой к его вороньему оберегу. Что пользы было от слов, если слова сейчас ничего не решали.
- Я не могу тебя взять с собой – это опасно, - словно оправдываясь, говорил он, - остаться я тоже не могу, меня обязательно найдут и нам обоим не поздоровится. Я опасный преступник, Нерада, я вор.
- Не говори так, нет, я не верю. – воскликнула она, - Я не спрашиваю тебя что ты натворил, что украл, но я знаю, что ты не можешь быть злодеем.
- Если хочешь, я могу рассказать…
- Не хочу, - Нерада закрыла руками уши и спрятала лицо у него на груди.
- Я расскажу, - повторил Альяр настойчиво, убирая от ушей её руки, - Я должен вернуться в Аркону до Живина дня и вернуть одну вещь, святыню, которая давным-давно была похищена из храма Свентовита. Без неё людям в Арконе очень плохо живётся. Я обещал им вернуть, а они мне поверили. Понимаешь?
- Камень в мешочке?
- Камень-алатырь, да. Князь Лют хранил его в своём замке, а мы его украли.
- Кто мы?
- Я и мои товарищи.
- А где они?
- Не знаю, надеюсь, что живы.
- Зачем это вам?
- Я же говорю, чтобы вернуть в Аркону и избавить город от беды. Алатырь – он и страж и оберег, чтобы Нежить не пробиралась в Явь.
От этих его слов у Нерады мурашки побежали по спине. Словно всколыхнулась в голове трясина воспоминаний. Вот-вот и всплывёт наверх что-то самое важное, давно забытое, что когда-то кануло на дно. Вспомнить, ухватить, вот сейчас, как раз. Но нет, ускользнуло, снова кануло в глубину.
- А почему это должен сделать только ты? – помолчав спросила она, надеясь, на новый всплеск памяти.
Альяр не сразу, но всё же ответил, - Потому что говорят, будто этот Камень похитил мой отец и что он накликал на Аркону несчастье.
Нерада подняла взор на Альяра – Так вот оно что. И ты хочешь исправить…
Альяр кивнул, - Понимаешь теперь?
Они стояли так некоторое время, не говоря ни слова. Потом Нерада отстранилась, словно нехотя, отвела взгляд.
- Я хочу кое-что показать тебе, – спохватилась она. -  Надо было это сделать раньше...Подожди. Я сейчас принесу. – Нерада бросилась в избушку, чтобы принести свой вороний оберег и показать его арконцу.
Но в это время кто – то постучал в калитку. Молодые люди встревожено переглянулись.
- Прячься! – шёпотом велела Нерада Альяру и осторожно направилась калитке.
- Давай лучше я! – Альяр попытался остановить её.
- Нет. Это, наверное, деревенские к бабке за снадобьем. Спрячься, я сама их спроважу.
Незваным гостем оказался селянин по прозвищу Заяц. Это был мужик неопределённого возраста, тщедушный, лысоватый, с каким-то вечно кислым выражением лица. Он жил бобылём и часто заходил к бабке за мазью от болей в ногах. Бабка его не особо жаловала, называла «худобой» и считала, что он не столько хворает, сколько суёт нос в чужие дела. У селян он тоже уважением не пользовался – над ним посмеивались и в то же время опасались, зная, что он способен сделать в отместку какую-либо пакость.
Нерада хотела спровадить его с порога, но побоялась как бы он чего не заподозрил.
- Умерла бабка, нету её, – заявила она, надеясь, что он отвяжется. Но не тут- то было.
- Слышь, красавица, ты же знаешь, чем бабка меня пользовала. Поищи, будь добра эту мазь. Спина ноет, мочи нет,– канючил Заяц своим плаксивым голосом.
Пришлось Нераде идти в избу искать снадобье. Заяц поволокся за ней к величайшей её досаде.
- Как же ты теперь одна, посреди тёмного леса? Страшно, небось,– сладко запел он и в его голосе Нераде послышались похотливые нотки.
- Хорошо я теперь одна, - резко ответила она ему, не оборачиваясь,  - смотри под ноги, в погреб не провались!
Нерада так и не закрывала крышку погреба, только застелила отверстие половичком, чтобы не поддувало. Заяц краешком пробрался в горницу и начал снова подбираться к Нераде. Как назло она никак не могла найти нужную ей мазь, хотя прекрасно помнила, что та стояла недавно на самом видном месте.
- Я ведь могу приходить и почаще, - нашёптывал Заяц девушке в самое ухо, пока она шарила по полкам. От него воняло луком и Нерада с трудом сдерживалась, чтобы не треснуть чем-нибудь по голове.
- Ладно, не трудись, обойдусь и без мази, - внезапно передумал Заяц, - в другой раз зайду,  – и заторопился домой.
Нерада с огромным облегчением проводила его до калитки, радуясь, что так легко отделалась от назойливого посетителя. Тщательно заперев калитку, она вернулась в избу за оберегом. Но оберега нигде не было. Нерада обыскала всё вокруг – безрезультатно. Она прекрасно помнила, что он лежал на столе, но теперь его там не было.
«Заяц, украл»,  - наконец догадалась она и бросилась прочь из избы вдогонку за вором. Во дворе она столкнулась с Альяром.
- Я сейчас вернусь! – крикнула она ему на бегу, - Подожди меня! Только не уходи никуда!
Альяр попытался что-то спросить, но девушка уже выбежала за калитку и помчалась по лесу, оставив его в недоумении.
Чтобы не терять времени Альяр потихонечку начал собираться в дорогу. Захватил краюху хлеба, пару луковиц, чистое полотенце, дерюжку, чтобы укрыться от непогоды. Закончив сборы, он натаскал воды, нарубил дров, чтобы Нераде было меньше забот. После чего забеспокоился. День уже перевалил за полдень, а она всё не возвращалась.
«Может быть, что-то случилось в деревне, захворал кто-нибудь и нужна её помощь»,  - успокаивал он себя, но тревожное чувство не оставляло его. Ожидание уже стало невыносимым, когда, наконец, он услышал голоса возле калитки.
Арконец притаился за поленницей, взял в руку топор и стал наблюдать. Во двор вошло несколько человек, среди которых были селяне с вилами и воины, вооружённые, как подобает, луками и мечами. Все они старались громко разговаривать и размахивать оружием, но было очевидно, что им страшно. Они потолкались возле крыльца, решая, кому войти первым. Наконец один из воинов, набравшись храбрости, широко отворил дверь избушки  и вошёл внутрь. Через несколько мгновений раздался его душераздирающий вопль.
- Мертвец! Меня поймал мертвец! – кричал он. Остальной народ, который дожидался у крыльца, бросился бежать без оглядки.
Альяру стало понятно, что незадачливый вояка провалился в погреб, прикрытый половичком, и видимо, шарахаясь в потёмках, уронил на себя бабушку. Он немного подождал, убедившись, что спешить на помощь товарищу никто не собирается, вышел из укрытия и вошёл в избу сам. Несчастный продолжал кричать и взывать о помощи. Альяр наклонился над провалом в погреб.
 - Будешь всё правильно делать -  помогу вылезти, – негромко пообещал он. Крики прекратились.
– Ты кто? – донеслось из погреба.
- Здесь я вопросы задаю. Сначала посади бабушку на место, – потребовал Альяр, - Давай – давай, не робей, она не укусит. Посадил?
Получив утвердительный ответ, Альяр потребовал снова, - Теперь бросай мне оружие. Бросай прямо вверх, я поймаю.
Поймав меч и колчан со стрелами, Альяр снова потребовал – Нож тоже кидай!
Поймав нож, Альяр спустил  в погреб лестницу.  – Движений резких не делай. Будешь правильно отвечать на вопросы – останешься живой – предупредил он воина, когда тот выбрался из погреба.
- Вопрос первый – это что здесь было за посольство?  - начал Альяр свой допрос.
- Вора ловим, который Камень украл. – угрюмо отвечал воин.
- Вопрос второй – кто навёл сюда? – сердце Альяра дрогнуло. Он боялся услышать от воина то, что Нерада его предала или её заставили и внутренне уже приготовился ко всему, но ответ его огорошил.
- Селянин нашёл у ведьминой дочки в доме оберег, который носит тот самый… – воин хотел сказать «вор», но, покосившись на Альяра, остерёгся,  и сказал,  - тот, кого мы ищем.
- Какой ещё оберег? – опешил арконец.
- Вот такой, – воин показал на грудь Альяра.
- Такой? – Альяр показал ему Ворона – Ничего не напутал с перепугу?
- Точно такой! Похож очень.
- Ладно, разберёмся, а с ведьминой дочкой что?
- Известно что. В клеть посадили на торжище. Ежели не скажет, где этот… ну, в общем, понятно кто,  -  заставят. Потом казнят.
Альяр изменился в лице, - А она не сказала? – спросил он.
- Ну, когда я уходил – не сказала, – уверил его воин.
 Лёгкий и быстрый удар в область виска оглушил воина и тот повалился на пол как куль с мукой.  – Не нужно мне сейчас твоё проворство, отдохни пока, - сказал Альяр, собрал оружие, дорожную сумку, Камень и быстро зашагал через лес в сторону Резунов.


Нерада, как быстро не бежала, Зайца не догнала. Видно тот припустил что есть духу. Она добежала до его дома и постучала в дверь. Ей никто не отозвался. Нерада подумала, что Заяц позарился на серебро как на украшение и надеялась его пристыдить, а в случае если тот вздумает упрямиться пожаловаться старосте. Ей даже в голову не пришло, что она попала в ловушку.
Нерада сама открыла дверь и переступила через порог. Тут же сзади её кто-то сильно толкнул, так что она полетела на пол. Дверь за её спиной захлопнулась и Нерада обнаружила, что в доме полно вооружённых людей. Тут жё был и Заяц, в руках у него была верёвка.
 – Свяжи её, -  приказал ему старший из воинов. Заяц принялся её связывать, и будто ненароком схватил за грудь. Нерада больно ударила его головой в зубы и тут же получила удар кулаком в лицо. В глазах у неё потемнело, из носа закапала кровь.
 – Эй, ты девку не порть! – предупредил Зайца старший, Хорт этого не любит, шкуру с тебя живьём спустит.
Он поднёс к лицу Нерады вороний оберег – Это откуда у тебя?
- Это бабушкин, я не знаю откуда. –  сказала Нерада.
- Ответ неверный. А если подумать? – старший замахнулся на неё кулаком.
- Бабушкин… - прошептала она, зажмуриваясь в ожидании удара.
- Хорошо, разберёмся, – передумал вдруг бить её старший и обратился к остальным дружинникам. - Возьмите ещё кого покрепче из селян, и подите на хутор, где эта ведьма живёт. Осмотрите там всё как следует.
-А ты останься, - сказал он одному из дружинников,  - бери коня и во весь опор лети в Межень. Покажешь Хорту вот это – он протянул дружиннику оберег – и скажи, пусть срочно сюда мчится.
- А  ты, красавица, - обратился старший, наконец, к Нераде, - ты со мной пойдёшь, придётся пока тебя под замок посадить, потом решим, что с тобой делать.
  Нераду провели через всё село и заперли в клеть на торжище, куда запирали воров или сельских  скандалистов. Люди собрались толпой поглазеть на неё, кто-то выкрикивал оскорбления и ругательства, кто-то глумился, кто-то громко обсуждал. Мало нашлось таких, кто сочувствовал ей. Все уже знали, что она укрывала вора, укравшего святыню. Женщины срамили её. В неё кидались грязью, камнями и навозом, дети дразнились. Но Нерада была ко всему безучастна, она забилась в угол клети, обняв руками колени и уткнувшись в них лицом. Она желала единственно смерти, ибо знать, что её друга схватят по её вине, было невыносимо больно.
               

- Не тот это оберег. – сказал Хорт внимательно рассмотрев вещицу,  - Похож. Но не тот. Этот старый, почерневший и зазубрина на нём, видать его давно никто не носил. Хотя всё же интересно, откуда он у той девицы. Где, ты говоришь, она живёт? – обратился он к посланцу.
- На хуторе в излучине Урчи, в пяти верстах Резунов вверх по течению.
- В пяти верстах вверх по течению… - Хорт наморщился, прикидывая в уме, - так это между Меженью и Резунами, только по реке. О, Велес всемогущий! Что ж вы мне ничего не сказали про этот хутор, про эту ведьму!? – вскричал Хорт в бешенстве - Разрази вас зараза!
- Да сколько там этих хуторов? Один Велес ведает, где они там. Мы уже туда людей послали – робко оправдывался дружинник.
После этих слов Хорт пришёл в бешенство он стегнул плетью несчастного гонца и через мгновение огромный серебристый волк мчался уже в сторону Резунов.


Альяр пробрался на торжище никем не замеченный, накинув на голову капюшон плаща, взятый в качестве трофея у дружинника. Сердце его сжалось, когда он увидел, что сделали с Нерадой. Альяр почувствовал, как кровь закипает у него в жилах, он стиснул рукоять меча и в следующее мгновение готов был рубить эту толпу, не думая о последствиях: стражей, селян, оголтелых баб, скоморохов… Скоморохов? Один из них очень походил на Бажена, если бы не размалёванное лицо. А этот, второй верзила – чем не Кила?
- Ватаман, ты здесь торчишь как хрен на лысине, – услышал Альяр чуть позади знакомый голос Шныря – Пойдём за лодочные сараи, потолкуем.
Они осторожно, по очереди, чтобы не привлекать внимания, отошли на берег реки, за лодочные сараи, подальше от чужих глаз. Бажен тут же бросился Альяру на шею. Потом Кила стиснул его в объятиях так, что Альяр взвыл от боли,
 – Осторожно! У меня там… перья повыдергали!
 Даже Шнырь ощерился своей кривозубой улыбкой. Альяр тоже был несказанно рад вновь увидеть своих товарищей и вновь поверил в удачу.
- Ты где ж пропадал, залётный, мы тебя тут уже почитай две недели по лесам  ищем. – спросил его Шнырь.
- Задержаться пришлось, – уклончиво ответил Альяр – я что-то Волоха не вижу.
- Если б не Волох – мы бы все задержались. Навечно, – мрачно пошутил Кила.
- Нету больше Волоха, - подтвердил Бажен, шмыгнув носом, – мы на следующую ночь вернулись, тело его погребли по обряду. Восемь стрел они в него загнали.
- Что ж, он погиб как воин, Сва встретит его в Вырии. Вечная ему память и вечный покой. –  ответил Альяр, потом вздохнул вместе со всеми, помолчал и снова спросил, – Вы здесь как оказались?
- Тебя тут искали, да слух пошёл, что девку поймали, а у девки той Ворона твоего нашли. Ну – мы сюда бегом. А сейчас вот только процессия из леса явилась – орали про мертвецов, которые людей пожирают. Мы туда хотели податься, а тут ты… – ответил Шнырь.
- Ну про мертвецов понятно. А мой Ворон у меня, - опять удивился Альяр – вот он, Ладно, разберёмся. Шнырь,  - ты девок воровал?
- Давно дело было… Годы не те… - почесал Шнырь в затылке, - а тебе какую?
- Мне ту, что в клеточке, на базаре.
- Я смотрю, ты не ищешь лёгких путей, ватаман. Посмотри, сколько народу вокруг неё собралось, их бы чем-нибудь надо отвлечь, занятие им придумать.
- Пожар? – робко предложил Бажен.
Шнырь и Альяр переглянулись.  – Красавец, а? С тебя будет толк! – Шнырь хлопнул Бажена по плечу. – Кила, ты как насчёт пожара?
- Да мне всё равно. Пожар так пожар. Только побыстрее, а то туча прёт, ливанёт и каюк нашему пожару.
- Иди Бажен, тебе не впервой, - распорядился Альяр, - ты, Кила, с ним, прикроешь, ежели что. Ну а мы с тобой, Шнырь…
- Твоя охрана – мой замок, – поспешил тот распределить обязанности и добавил – Оружие своё забери.
Бажен и Кила ушли поджигать, а Альяр и Шнырь снова пробрались на торжище и притаились неподалёку от торговых рядов.
- Боюсь угадать, - начал Шнырь в своём глумливом тоне, - не у этой ли девицы ты десять ночей задерживался?
- Не по своей воле, брат, так вышло…
- Перья?
- Они самые…
- Стрелу что ли словил?
- Так, немного, – нехотя ответил Альяр.
Шнырь внимательно взглянул на него, заметив, что Альяр потихоньку придерживается за бок.
- Сейчас как? – неожиданно участливо спросил он – Сдюжишь?
- Порядок. За собой смотри. Хромаешь.
- Мне тоже в ногу попали. – признался Шнырь, -  Меня ребята три дня на себе таскали по лесу. Киле плечо прострелили, зубами скрипел от боли, а всё равно меня тащил.
Из-за домов поднялся в небо огромный столб чёрного дыма.
- Пожар!!! – крикнул Шнырь, что есть мочи. «Пожар! Горим!» - подхватили голоса. Народ валом повалил в деревню. Началась паника, суматоха, дети плакали, визжали женщины.
Альяр и Шнырь подбежали к клетке. Нерада, так и сидела, согнувшись, спрятав голову в колени и, даже не пошевелилась. Двое охранников стояли в растерянности -  то ли им бежать на пожар, то ли оставаться. Одного из охранявших Альяр ударил рукояткой меча по лбу и тот упал, второй -  изготовил топор.
- Поверь, я умею делать больно лучше, чем ты, - сказал ему Альяр, уклоняясь от удара и перехватывая рукоятку топора левой рукой.  – Миг – и голова не болит, - произнёс он, осторожно укладывая второго оглушённого охранника на землю рядом с первым.
Шнырь тем временем справился с замком, распахнул дверцу клетки – Фу, вонища какая! Ватаман, ты не ошибся, тебе точно эта нужна? – Шнырь схватил упиравшуюся Нераду за руку и бесцеремонно поволок её наружу. К ним уже бежали Кила и Бажен, оба чумазые от копоти.
- Ух, солому  подожгли, и пару бочек со смолой! Полыхает! – восторженно кричал Бажен.  – Бежим, за нами погоня!
Увидев их Нерада закричала от ужаса, отчаянно цепляясь за прутья клетки.
- Тише, сестрёнка, не бойся, это свои, наши то есть… - подоспел Альяр. Только услышав знакомый голос, Нерада вскочила и, оттолкнув изумлённого Шныря, птицей вылетела из клетки. 
Ватага понеслась, что есть мочи к реке. Позади свистнули стрелы, но тут спасительной стеной хлынул дождь.
- Шнырь, ты лодки воровал? – пытался перекричать на бегу шум ливня Альяр.
- А то, как же! Тебе какую?– кричал в ответ тот.
Лодку на этот раз выбрал Кила, широкую, недлинную, но  высокими бортами. Сам он сел на руль, остальные схватили вёсла, Нераду пихнули  на нос. Кила выдернул цепь вместе с замком, и лодка отчалила, подхваченная быстрым течением. 
               

- Хорошо плывут! – огромный Белый Волк указал на лодку, едва различимую сквозь пелену дождя.
- Леший бы их побрал – мрачно выругался Серебристый Волк. – Не могу, отец, не могу ничего поделать с нашими дураками. Сказал – если что, сообщить мне и никуда не лезть. Нет, им хоть кол на голове теши.   
- Ладно, с реки они никуда не денутся, на Ягмень-озере их догонишь. – Белый Волк встряхнулся, разбрызгивая воду, - Только Камень не трогай. Пойдём, покажи мне, что ты нашёл.
В избе старосты волкодлаки обернулись в людей и повесили мокрые шкуры сушиться у огня. Хорт протянул Люту оберег. Лют взял его в руки, потрогал, внимательно рассматривая, провёл пальцем по зазубрине.
 – Врамиров оберег, – уверенно сказал он, немного помолчав,- зазубрина от удара топором. Он прикрыл глаза, погрузившись в воспоминания. Давно дело было, мы  на море с урманами сцепились. Как сейчас помню, они на абордаж полезли, а Врамир на топор нарвался. Думали всё, конец ему, а он ничего, оберегом прикрылся, очухался.  – Лют надолго замолчал, разглядывая оберег.
Хорт поморщился, - Больно уж странное совпадение. Сын Ворона оказывается рядом с оберегом отца.
- Да уж куда более странное, – согласился Лют. – Похоже, нашлась она всё-таки, Горислава. Только у неё Врамиров оберег мог оказаться. Значит старый каркун её к нам в Чую пристроил. И ничего не сказал ведь, оборотень хренов. А оберег ей повесил, чтобы узнать её могли, когда время придёт. Точно, слыхал я давно, что ведьма у нас живёт, подруга его вроде. Да, набирает дело оборот, держись крепче. Выходи за ними на Ягмень, а я в Катуне толковых людей возьму и перехвачу вас на море.
               

Княжна Злата и Гинда сидели в небольшой зале, под крыльцом Свентовитова храма. На столе перед ними лежало большое медное зеркало. Они с увлечением рассматривали то, что могли увидеть в его тусклой темноватой поверхности.
- Ну что там твоя пуговица? Мне нужно знать о них всё! Их мысли, чувства, отношения… - потребовала Злата, - а здесь что можно разглядеть?
- Ты очень много хочешь. Обернись деревянной ложкой и таскайся вместе с ними за чьим-нибудь голенищем, - с издёвкой ответил Гинда. – Мне хватает и пуговицы. Камень у них, это я точно могу сказать. На нашу заставу они не вышли, так как потеряли Ворона, недели две искали.
- Похоже, что твой человек слил тебя, – насмешливо сказала Злата, глядя в зеркало, - а ещё хвастал, что через пуговицу можешь управлять его разумом.
- При наличии разума, могу, - с досадой произнёс Гинда, - но я не на того поставил. У него слишком примитивные потребности – греться, есть, спать, жить. Не за что ухватиться.
- А как же богатство, власть? Большого ума не нужно, чтобы стремиться к этому, – возразила Злата.
- Он теперь считает себя лучшим вором, его ценят, с ним считаются – он счастлив, ему больше ничего не нужно. Теперь пуговица на девчонке, а у неё одна любовь на уме.
- Любовь – прекрасное чувство, через неё человек способен совершать необдуманные поступки. Кстати что это за девчонка? – насторожилась Злата.
- Я так понял, что она выручила Ворона, он ей признателен, а твоя затея с фруктами – провалилась! Он про тебя и думать забыл,– насмешливо произнёс он.
– Смотри, они вышли на Ягмень-озеро, - перевела разговор Злата, - а если их догонят оборотни? Надо послать сестёр и отобрать у них Камень, пока лютоборы нас не опередили.

Прожолжение: http://www.proza.ru/2017/10/01/2261