Глава 5

Атос все же оставался загадкой для мушкетеров. Он ни с кем в полку, за исключением Портоса, близко не сошелся, хотя был неизменно приветлив и доброжелателен. Нельзя сказать, чтобы он вызывал любовь у окружающих: слишком он был замкнут и, временами, неприступен. Когда он забывался, мушкетер куда-то пропадал, и на поверхность проступал аристократ и вельможа. Чувствовалось, что между его прошлой жизнью и теперешним существованием прошло не так уж и много времени. Он, подчас, забывал, что находится не на званом приеме, а в кабаке, и его изысканные манеры за столом резко контрастировали с простым застольем мушкетеров. По настоящему открывался он только с Портосом, но мушкетеры очень бы удивились, если бы узнали, что и Портос ничего не знает о прошлом своего товарища.

Манера обращения, походка, то как Атос откидывал голову: все говорило о том, что еще не так давно он вращался в совсем другом обществе. В полку потихоньку судачили, что могло заставить совсем молодого человека так резко поменять свою жизнь. Постепенно, за глаза, его стали звать «Принц». Прозвище как нельзя более подошло Атосу: глядя на него, мало кто бы усомнился, что этот юноша принадлежит к самым знатным родам королевства.

Знал ли Атос, как говорят о нем однополчане, осталось неизвестным: он ни словом, ни взглядом не показывал этого. Но, скорее всего, принял бы это прозвище как должное, хотя и хотел бы, чтобы ничто не напоминало окружающим о его происхождении. Он старался непомерным количеством выпитого загнать себя в состояние, когда не будет выхода из беспросветного пьянства.

Он был очень красив той классической красотой, которая не может оставить равнодушной женщин: на него обращали внимание. С ним кокетничали, но Атос ничего не замечал. Единственная женщина, которая у него вызывала что-то похожее на симпатию, была толстуха Марго. Однажды, на удивленный вопрос Портоса, почему он предпочитает ее кабачок всем другим, Атос полушутя-полусерьезно ответил, что Марго похожа на его кормилицу. Сама Марго тоже выделяла Атоса из всех своих постоянных посетителей. Первое время он раздражал хозяйку: ей неприятно было наблюдать, как такой достойный господин прилагает титанические усилия, чтобы довести себя до полной прострации. Потом она стала жалеть его, но у Марго хватило ума делать это про себя. Впоследствии, она стала уважать его за честность, за то своеобразное уважение, которое он с большим тактом оказывал простой женщине, в одиночестве сражающейся с превратностями своего непростого хозяйства. Атос никогда не затевал ссор и драк в ее кабачке. Он всегда расплачивался щедрой рукой, и никогда не обижал ее девушек.

Меж тем, вражда между мушкетерами и гвардейцами все углублялась. Стычки, драки и дуэли вспыхивали как порох. Повод уже не искали: достаточно было косого взгляда. Портос и Атос дрались по поводу, и без повода: лишь бы растрепать перья на шляпах гвардейцев Его Высокопреосвященства. И у кардинала лопнуло терпение: он решил разобраться лично. Накануне мушкетеры отличились в драке на Гревской площади. Кардинал попросил короля присутствовать при очной ставке Атоса и Каюзака, как главных зачинщиков драки.

Людовик был настроен решительно: накануне кардинал убедил его в недопустимости поведения мушкетеров и, особенно, Атоса. Портосу в этот раз повезло: он был в отпуске на неделю по случаю болезни любимой тетушки из Бретани.

Атос и Каюзак встретились под дверями королевского кабинета. Атос сдержанно поклонился, Каюзак вздернул подбородок и этот жест, нервный и презрительный, выдал его неприязнь. Деваться им было некуда, и пришлось дожидаться под дверью вместе.

Вначале король хотел допросить их поодиночке. Но Ришелье был уверен, что Атос сумеет убедить короля в полной невиновности мушкетеров. Нет уж, лучше пусть предстанут перед королевскими очами вдвоем: так их проще допросить: Атос не унизится до лжи, а Каюзаку и вовсе не придется говорить: кардинал рассчитывал на пристрастный допрос именно Атоса.

Людовик, страстно желая оправдать свое прозвище Справедливого, внимательно вглядывался в стоявших перед ним солдат. С Каюзаком он еще не сталкивался, а вот с Атосом ему приходилось встречаться при несколько других обстоятельствах. И мнение об этом человеке у него сложилось не вчера. Одного только король не мог уразуметь: почему этот вельможа подался в солдаты. Но это была настоятельная просьба графа, в которой Людовик не стал ему отказывать.

- Вы славно потрудились вчера, господа! - странно-скрипучим голосом сказал Людовик. - Скольких вы недосчитались с той и с другой стороны? Почему вы молчите? Кардинал, сколько человек потеряли ваши гвардейцы? Если память мне не изменяет, вы говорили мне о пятерых убитых. Это не считая раненых. А у вас, Тревиль?

- Один раненый очень тяжело. И еще с десяток легкораненых. Синяки и царапины — не в счет, Ваше величество.

- Хорошенькое дело. - Людовик встал. - Если так пойдет и дальше, мы с вами, господин кардинал, останемся без охраны. Какой смысл собирать по всей Франции отборных храбрецов, если они гибнут, не защищая короля и кардинала, а в уличных потасовках. Господин Атос, свидетели драки в один голос утверждают, что вы были первым, кто обнажил шпагу и последним, кто спрятал ее в ножны. Вы не отрицаете этого?

Атос молча поклонился.

- Хорошо, а вы, господин Каюзак?

Ришелье сжал кулак: он не рассчитывал, что король станет спрашивать его любимца, надеясь, что Атос ответит королю, и его ответ плавно перейдет в допрос мушкетера.

- Я, Ваше величество, всего лишь защищал свою честь! - кротким голосом ответствовал Каюзак.

- И кто же на нее покушался? - Людовик поискал взглядом глаза кардинала, но тот уткнулся в какие-то бумаги, и королю пришлось перевести взгляд на Тревиля. Тот пожал плечами. Людовик посмотрел на Атоса, ожидая, что он объяснит, что же произошло.

- Говорите, господин Атос. Что такого ужасного произошло на площади, что господин Каюзак вынужден был защищаться?

- Господин Каюзак повел себя не тактично, и не порядочно по отношению к даме, - почти не разжимая губ вымолвил мушкетер.

- Ваше величество, вы разрешите мне задать несколько вопросов господину Атосу? - вмешался Ришелье, решив перехватить инициативу.

- Спрашивайте, кардинал, а я пока подумаю, - король отошел к камину, предоставив первому министру самому расспрашивать виновников Гревского побоища.

- Господин Атос, эта дама была с вами?

Атоса явственно передернуло. - Нет, господин кардинал.

- Так что же заставило вас вступиться за неизвестную вам даму?

- Господин кардинал, - мушкетер не скрывал своей неприязни, - существуют законы чести, которые не оставляют сомнений, как себя вести в определенной ситуации. Я не имею чести знать эту даму, но это не повод оскорблять ее на моих глазах.

- Вы не могли бы яснее выразиться, господин шевалье? Что послужило поводом к драке?

Атоса допрос раздражал, как возмутило и вчерашнее поведение гвардейцев, да что греха таить: и не все из королевских мушкетеров показали вчера себя достойным образом. Если бы не неприкрытая наглость мужчин, он никогда бы не стал вмешиваться в подобную ситуацию: женщины для него были все на одно лицо: лживы, лицемерны и глупы. Но Атос, думая так, считал, что это не повод оскорблять даму без всяких причин.