Осенняя Я. Глаза парижанина

Я стою на деревянном мостике и смотрю вниз — туда, где в водах Остречины лежит мёртвая рыба. Вокруг — картина пронзительной красоты: живописные берега, ветви деревьев, упавшие в воду, далёкая гладь реки, в которой отражаются облака. Но прямо под срубами — безмолвное кладбище рыб.
В душе поднимается волна противоречивых чувств: сожаление, негодование, горькое возмущение.
— Написали бы об этом безобразии, — раздаётся над ухом дребезжащий голос.
Оборачиваюсь. Пожилая женщина с сумками. Остановилась, чтобы разделить со мной горечь от увиденного. В её глазах — боль и злость, направленная на весь мир. Я уже знаю, как пойдёт разговор: сначала упрёки властям — «развалили страну, разворовали всё, замусорили», потом неизбежная тема пенсий и квартплаты.
Я молчу. Слушаю. Хотя в глубине души и сама сгораю от вопроса: кто же отравил реку?
На мостике уже собралось человек пять. У каждого — своя версия, каждый уверен в своей правоте.
Вдруг сквозь толпу неравнодушных, словно стихийных защитников природы, пытается пройти рыбак. Всё при нём: непромокаемый костюм, капюшон, высокие сапоги, ведро с пакетом (наверняка с наживкой) и две удочки. Сначала я замечаю именно их — тонкие удилища, чётко очерченные на фоне сумрачного дня.
Не снимая капюшона, он говорит — спокойно, размеренно, без лишних слов. Объясняет собравшимся причину гибели рыбы:
— Там водозабор. Была авария. Сейчас водолазы работают. Всё скоро наладится. Не надо паниковать, женщины.
Голос тихий, речь неторопливая. Видно — человек знает, о чём говорит.
— А почему река пузырится? Это отходы гниют, газы?! — не унимается одна из сердобольных старушек.
— Эй, да это малёк! Рыбка так дышит, — оживляется рыбак и наконец скидывает капюшон.
И тут я замечаю его глаза — необыкновенные, синие, прозрачные, словно морские камушки, омываемые волной. В них — спокойствие реки, мудрость воды, тайна, которую не разгадать с первого взгляда.


На изрезанном глубокими морщинами лице я никак не ожидала увидеть такие удивительные глаза — ясные, пронзительно;синие, словно два осколка летнего неба. Стою, заворожённая их светом, и слушаю рассказ рыбака — о трёх пойманных щуках, о хитростях ловли, о свойствах лески. Слова льются плавно, будто ручей, и превращаются в мою голове в настоящую сказку.
«Кому он говорит? Нам ли?» — мысленно вопрошаю я.
Бабушки одна за другой разошлись — то ли успокоились, то ли просто устали: возраст берёт своё. А рыбак продолжает говорить, не замечая, что слушателей почти не осталось. Его голос звучит размеренно, привычно — так говорят с природой, с рекой, с самим собой.
Я не могу оторвать взгляда от его глаз. В их бездонной синеве словно открывается иной мир. На мгновение мне чудится, будто я, подобно золотой рыбке, погружаюсь в волшебную страну — туда, где царит особая магия, где воздух напоён нежностью, а в каждом вздохе таится обещание любви.
Эти глаза умеют говорить без слов. Они смеются, искрятся живым интересом, восхищаются чем;то своим, неведомым. А потом вдруг — неожиданно — в них проступает тихая грусть. Взгляд скользит к дальнему берегу реки, замирает там, словно пытаясь разглядеть что;то за горизонтом. Затем возвращается ко мне.
— Да вот всё не решу: идти сегодня на рыбалку или нет? Будет ли клёв? — произносит рыбак, встретив мой взгляд.
Я молчу. Лишь в глубине души тихонько хихикаю — то ли от нелепости момента, то ли от странного, необъяснимого очарования этой встречи, где старость и юность, проза жизни и поэзия взгляда переплелись в один неповторимый узор.








Бежецк 2017